После нескольких лет изучения классической и современной литературы складывается определенный стереотип, который я могу назвать привычным ожиданием. Все разнообразие стилей, сюжетов, характеров укладывается все-таки в определенную схему, “культурный слой”, который при разнообразии красок состоит из более или менее однородного материала. И только дважды я встречалась с литературой, которая ломала все стереотипы, была ошеломляюще новой. Это – японская поэзия и латиноамериканская проза. Человек, воспитанный на канонах европейской
Латиноамериканскую прозу пытались отнести к какому-то стилю и методу, но, отчаявшись, придумали для нее новое название – магический реализм. Это не определение, а попытка передать то странное и чарующее могущество, которое превращает литературу в заклинание, вызывающее первобытных духов и населяющее удушливые мегаполисы невероятно живыми существами, буйными, непредсказуемыми и прекрасными, как природа. Две основные ветви магического реализма представлены Хорхе Луисом Борхесом и Габриелем Гарсиа Маркесом. Борхес – уникальный “писатель для писателей”. Его рассказы и эссе представляют собой изощренное, тонкое, иногда ироничное, а иногда восторженное исследование, переосмысление философских литературных проблем.
Борхес – творец литературоведческой мифологии. Метафизические, абстрактные до предела вопросы он погружает в детально воспроизведенный в слове реальный, вещественный, даже банальный мир. Героями Борхеса становятся “Вавилонская библиотека” – лабиринт, уставленный полками с книгами, который населяют читатели; “Алеф” – точка мира, вмещающая весь мир; “Дон Кихот” – не рыцарь, не автор, а сам роман. Острая и насмешливая мысль препарирует сотни литературных сюжетов, а совершенный литературный дар позволяет Борхесу вновь воссоздать целостность мира, разрушенного анализом. Борхес – непревзойденный мастер лишать определенности даже строгие математические законы.
Что-то подсказало ему, что мир не так-то прост, и два камня не обязаны сохранять в унылом постоянстве свою парность . Он никогда не соглашался с Эйнштейном, уверенным, что Бог не играет в кости, что мир познаваем и определен. Борхес знает, что в кости играет вся Вселенная, что дважды два – это зловещее математическое действие, которое в результате сможет дать четыре, а может – третий мир . Борхес много лет был директором национальной библиотеки. Это естественно – где жить ему, как не среди книг.
И Борхес – единственный в мире слепой библиотекарь. Это символично. Слепота писателя воспринимается не как недостаток, а как божий дар. Она дана ему, чтобы ум, не отягощенный мелочной суетой, лучше постигал мир и человека.
Слепой Борхес прекрасно разглядел обратную сторону Луны еще до первых полетов в космос и тот чудовищный по силе огонь, который томится в глубине самых кротких и сонных глаз.
(1 votes, average: 5.00 out of 5)Мое открытие латиноамериканской литературы