“В том-то и признак настоящего искусства, что оно всегда современно, насущно, полезно…” (Ф. М. Достоевский). Великий русский поэт Н. А. Заболоцкий (идеалы, творчество, судьба)
Не позволяй душе лениться!
Чтоб воду в ступе не толочь,
Душа обязана трудиться
И день и ночь, и день и ночь!
Строки, вынесенные в эпиграф, я впервые услышала в школе на уроке литературы. В ту пору я, полуребенок, не могла сразу понять, что такое “труд души”, почему душа – “рабыня и царица”, “работница и дочь”. Но образность стихов
Позднее мне довелось услышать стихотворение Н. А. Заболоцкого “Гроза”, поразившее меня своею музыкальностью, вдохновенной, восторженной интонацией, неподражаемой метафоричностью и, конечно, высоким полетом мысли, а последние две строки – о рождении стихов – вызвали радостный восторг сопереживания, сопричастности этому чуду.
И, играя громами, в белом облаке катится слово,
И сияющий дождь на счастливые рвется цветы.
Возникло желание познакомиться с личностью и творчеством этого дивного поэта.
Годы жизни Н. А. Заболоцкого – 1903-1958. Жестокие всеобщие метаморфозы русской действительности определили трудную судьбу поэта.
В начале творческого пути Николай Алексеевич Заболоцкий прошел через увлечение модернизмом, но свою жизненную позицию сформулировал к двадцати четырем годам. В 1928 году он писал будущей жене: “Пойдемте вместе! Надо покорять жизнь! Надо работать и бороться за самих себя. Сколько неудач еще впереди, сколько разочарований, сомнений! Но если в такие минуты человек поколеблется – его песня спета. Вера и упорство. Труд и честность”.
В 1929 году появилась его замечательная книга стихов “Столбцы”, где перекликаются различные мотивы – от древнерусских образов до модернистских находок. Сборник стихов открывается стихотворением “Красная Бавария”, которое, как мне думается, и стало своеобразной вехой в трудной, полной исканий, испытаний и потрясений судьбе поэта. Это стихотворение заслуживает того, чтобы проанализировать его подробно. Вот начало:
В глуши бутылочного рая,
Где пальмы высохли давно,
Под электричеством играя,
В бокале плавало окно;
Оно на лопастях блестело,
Потом садилось, тяжелело,
Над ним пивной дымок вился…
Но это описать нельзя.
“Красная Бавария” – это одна из реалий нэповского быта, одна из тогдашних пивных. Поэт изображает ее с точностью очерка. Высохшие пальмы. Окно, отражающееся в бокале с пивом. Кривая эстрада с дрогнущими на краю немыми певичками, их голые руки, кажущиеся от резкого электрического освещения “эмалированными”.
Возникает ощущение чего-то, с одной стороны, полукомичного, жалкого (высохшие пальмы, “дрогнущие сирены”), а с другой – чего-то неприятного, тягостного, тревожного. Первая строчка: “В глуши бутылочного рая” – это “в глуши” звучит неожиданно. Почему “в глуши”? Пивная в центре огромного города битком набита посетителями. Поэт видит именно глушь, дебри, что-то страшно далекое от настоящего Ленинграда и вообще от настоящей человеческой жизни. Сопоставление “бутылочного рая” с “глушью” – наложение одной метафоры на другую – дает ей более глубокую перспективу. Деталь – метафора становится выпуклой, появляются новые и новые конкретные детали, характеризующие этот “рай”. Мы вместе с поэтом оказываемся в реальной пивной и не только видим, но и слышим нарастающий пафос (гармонизация нескольких доминантных согласных – “л”, “н”, “р” и другие) “бутылочного рая”. Это описание срывается вдруг неожиданной строчкой – фразой “Но это описать нельзя”.
В третьей строфе пошлость изображаемого сгущается и как бы накаляется. Описание напряженно и эмоционально, хотя напряжение сохраняет ироническую, сатирическую основу. Народ и стал толпой посетителей пивнушки, на сцену выйдет лишь одна “сирена”. Народ превратился в “гостей”. Сирена их “потчует” настойкой, потом “скосит глаза”, потом “уйдет”, потом “придет”, потом берет “гитару наотлет”, наконец, начинает петь пошловатую трактирную песенку. Попойка разгорается и превращается в общий пьяный хаос, сумятицу – “бедлам” и “бокалов бешеный конклав”.
Мужчины тоже все кричали,
Они качались по столам,
По потолкам они качали
Бедлам с цветами пополам.
Бытовая сцена превратилась в реализованный кошмар в обычной пивной. Что же дальше?
Глаза упали, точно гири,
Бокал разбили – вышла ночь,
И жирные автомобили,
Схватив под мышки Пикадилли,
Легко откатывались прочь.
Пьянка и пьяный бред кончились. Бокал разбили. Глаза “упали”. “Жирные автомобили” нэпачей разъезжаются. Наступает рассвет, все краски меняются, сонные гудки извещают о начале трудового дня. И все же концовка стихотворения не дает ощущения конца как освобождения:
Над башней рвался шар крылатый
И имя “Зингер” возносил.
Поэт нигде не смакует эту болезненную пошлость, везде подчеркивает свою к ней враждебность. Гротесковое, причудливое изображение “густого пекла бытия” нэповских лет навлекло на Заболоцкого критические громы, обвинения в клевете на действительность. Приклеили ярлыки: “кулацкий агент”, “иудушка Головлев”, “враг Советской власти”. На самом же деле было другое: поэт воспроизвел утилитарное мировоззрение дикой, темной силы, вывернутой на поверхность революцией. “Столбцы” кричали о первых признаках страшной опасности – появления огромной массы бывших “маленьких людей”, ставших хозяевами жизни, для которых словно и не существовало предыдущих поколений, их культуры. Крик не был услышан. Начался поистине страдный путь поэта: в год “великого перелома” (1929-1930) Заболоцкий создает поэмы “Торжество земледелия” и “Безумный волк”, получившие жестокую оценку критики, переходящей в идеологическую подозрительность и политические обвинения, поэма “Торжество земледелия” была воспринята как пасквиль на коллективизацию, готовая книга стихов была запрещена и не увидела свет.
Новый сборник стихов “Вторая книга” вышел лишь в 1937 году, а в марте 1938 Николай Заболоцкий был арестован и после жестоких допросов приговорен к пяти годам заключения. Несколько лет поэт провел в лагерях и ссылке – на Дальнем Востоке, в районе Комсомольска-на-Амуре, на строительстве железной дороги, затем ссылка продолжалась в Караганде. До августа 1944 года поэт был на положении заключенного.
В одном из поздних произведений – “Гроза идет” – обрисовывается сдержанными штрихами личная судьба:
Сквозь живое сердце древесины
Пролегает рана от огня,
Иглы почерневшие с вершины
Осыпали звездами меня.
Пой мне песню, дерево печали!
Я, как ты, ворвался в высоту,
Но меня лишь молнии встречали
И огнем сжигали на лету.
В строю зэков звучал одобрительный отзыв лагерного начальства. “Заключенный Заболоцкий замечаний по работе и в быту не имеет, – отрапортовал надзиратель и добавил, – говорит, стихов больше никогда писать не будет”.
Нелегко пришлось Заболоцкому и после освобождения. Выручала работа переводчика. Вернувшись к начатому еще накануне ареста стихотворному переложению “Слова о полку Игореве”, он скупо писал близким: “Своих стихов не пишу и не знаю, как нужно их писать”.
Стихотворение “Утро” открывает новый, послевоенный период творческой жизни поэта. Оно связано с темой возрождения, перехода от тьмы к свету. В стихотворении “Уступи мне, скворец, уголок…” образ весны, весенних человеческих чувств разрастается до вселенских масштабов. В силе весеннего чувства проглядывает и трезвое осознание пережитого, уже не весеннего:
Я и сам бы стараться горазд,
Да облезли от холода перышки.
И тем более покоряет эта беззаботность, непринужденность чувства речи, страстного размышления, оценки: “А весна хороша, хороша!” Все одушевлено, все движется, самое отдаленное удивительно близко друг другу. Душа готова поселиться в “старом скворешнике”, но вместе с тем прилепиться “паутиной к звезде”. А песня скворца, этой маленькой птички, звучит даже “сквозь литавры и бубны истории”. Пейзажи наполнены страстным лиризмом, смелыми переходами образов, интонацией, подчеркнутой активностью человека.
Человек – “зыбкий ум” природы – становится ее учителем и педагогом. Все другие живые существа и даже все стихийные силы природы – это “младшие братья”: “Березы, вы школьницы!”
В нескольких строчках соединяются самые отдаленные ассоциации. Кузнечик “ростом” “как маленький Гамлет”, бабочки садятся на лысое темя Сократа, и тут же березы “задирают подолы”, и вся природа сравнивается с потаскухой и сводней. Выражаясь словами стихотворения о весне и скворце, “кавардак” и “околесица”! Но этот кавардак – оркестрованный, очень стройный. И опять возникают тема бессмертия и его пафос. Человек – “хозяин этого мира” – не может согласиться, что “жизнь продолжается только мгновение”. И еще острее становится чувство утверждения жизни, страстной любви к ней: “Нет в мире ничего прекрасней бытия. Безмолвный мрак могил – томление пустое”. Это новое бессмертие умудренного жизнью, трудом и горем “творца дорог”, которого всю жизнь вели труд и честность:
О, я недаром в этом мире жил!
И сладко мне стремиться из потемок,
Чтоб, взяв меня в ладонь, ты, дальний мой потомок,
Доделал то, что я не довершил.
Сколько бы лет ни прошло, стихи Николая Алексеевича Заболоцкого всегда будут звучать современно.
(1 votes, average: 5.00 out of 5)“В том-то и признак настоящего искусства, что оно всегда современно, насущно, полезно…” (Ф. М. Достоевский). Великий русский поэт Н. А. Заболоцкий (идеалы, творчество, судьба)