Сочинение на тему: “ЛИРИЧЕСКИЙ МИР А. А. АХМАТОВОЙ”

И все-таки узнают голос мой, И все-таки ему опять поверят.

А Ахматова

Удивительные строчки Ахматовой вошли в мою душу так: в детстве я босиком бегала по самому краешку берега моря, о кото­ром потом, поразившись точности Восприятия Поэта, прочитала в поэме “У самого Моря”:

Бухты взрезали низкий берег.

Все паруса убежали а море,

А я сушила солевую косу

За версту от земли на плоском камне…

Позже проснулся интерес к поэзии вообще, Ахматова же стала самым любимым поэтом. Удивляло только одно: как могли такого поэта

так долго не печатать и так долго вообще не изучать в школе! Ведь Ахматова по силе своего дарования, мастерства и таланта сто­ит рядом с гениальным ПушкинЫм, которого она так ревниво лю­била, понимала и чувствовала.

Сама Ахматова долгие годы жила в Царском Селе, которое ста­ло для нее одним из самых дорогих мест на земле на всю жизнь. И потому что “здесь лежала его треуголка и растрепанный томик “Парни”, И потому что для нее, семнадцатилетней, именно там “за­ря была себя самой алее, в апреле запах прели и земли, и первый Поцелуй…”, И потому что там, в парке, были свидания с Николаем Гумилевым, другим трагическим поэтом эпохи, который стал судь­бой Ахматовой, о котором она потом напишет в страшных по свое­му трагическому звучанию строчках:

Муж в могиле, сын в тюрьме, Помолитесь обо мне…

На рубеже двух столетий родилась великая русская поэтесса Анна Андреевна Ахматова. Вернее, великий русский поэт, ибо сама Ахматова слово “поэтесса* Ненавидела и называла себя только по­этом…

Большое влияние, может быть, на ее поэтическое становление имело то, что Ахматова детские годы провела в Царском Селе, где сам воздух был пропитан поэзией, где

Смуглый отрок бродил по аллеям, У озерных грустил берегов, И столетие мы лелеем. Еле слышный шелест шагов.

“Еле слышный” для нас. И хотя тоже негромкий для Ахмато­вой, но ведущий ее по нужному пути, помогающий проникнуть в человеческую душу, особенно женскую. Ее поэзия – это поэзия женской души. Можно ли отделять – “женская” поэзия, “муж­ская”?

Ведь литература общечеловечна. Но Ахматова могла с пол­ным правом сказать о своих стихах:

Могла ли Биче словно Дант творить, Или Лаура жар любви восславить? Я научила женщин Говорить…-

Первые стихи Ахматовой – это любовная лирика. В них любовь не всегда светлая, зачастую она несет горе. Чаще стихотворения Ахматовой – это психологические драмы с острыми сюжетами, основанными на трагических переживаниях.

Лирическая героиня ранней Ахматовой отвергнута, разлюблена, но переживает это до­стойно, с гордым смирением, не унижая ни себя, ни возлюбленно­го.

В пушистой муфте руки холодели. Мне стало страшно, стало как-то смутно. О, как вернуть вас, быстрые недели Его любви, воздушной и минутной!

Герой ахматовской поэзии сложен и многолик. Он – любовник, брат, друг, предстающий в различных ситуациях.

Но поэзия Ахматовой – это не только исповедь влюбленной женской души; это и исповедь человека, живущего всеми бедами и страстями XX века, но еще, по словам О. Мандельштама, Ахматова “принесла в русскую лирику всю огромную сложность и психоло­гическое богатство русского романа XIXВека”.

Каждое ее стихотворение – маленький роман:

Проводила друга до передней. Постояла в золотой пыли. С колоколенки соседней Звуки важные текли.

Брошена! Придуманное слово – Разве я цветок или письмо? А глаза глядят уже сурово В потемневшее трюмо.

Но самой главной любовью в жизни А. Ахматовой была любовь к родной земле, о которой она напишет после, что “ложимся В нее и становимся ею, оттого и зовем так свободно Своею”.

В Трудные годы революции многие поэты эмигрировали из Рос­сии за рубеж. Как ни тяжело было Ахматовой, она не покинула свою страну, потому что не мыслила своей жизни без России.

Мне голос был. Он звал утешно, Он говорил: “Иди Сюда, Оставь свой край глухой и грешный, Оставь Россию навсегда.

Я кровь от рук твоих отмою, Из сердца выну черный стыд, Я новым именем покрою Боль поражений и обид”.

Но равнодушно И спокойно Руками я замкнула слух, Чтоб этой речью недостойной Не осквернился скорбный дух.

Любовь к Родине у Ахматовой не предмет анализа, размышле­ний. Будет Родина – будет жизнь, дети, стихи.

Нет ее – нет ничего. Ахматова была честным и искренним вы­разителем бед, несчастий своего века, старше которого она была на десять лет. Судьба ее трагична:

А я иду – за мной беда, Не прямо и не косо, А в никуда и в никогда, Как поезда с откоса.

Эти стихи были написаны во времена сталинщины. И хотя Ах­матова не была подвергнута репрессиям, для нее это было тяжелое время. Ее единственный сын был арестован, и она решила оставить памятник ему и всем людям, которые пострадали в это время.

Так родился знаменитый “Реквием”. В нем Ахматова рассказывает о тяжелых годах, о несчастьях и страданиях людей:

Звезды смерти стояли над нами, И безвинная корчилась Русь Под кровавыми сапогами И под шинами черных марусь.

Это было произведение такой обвинительной и обличающей си­лы, что, сочинив, его можно было только сохранить в памяти. На­печатать его в то время было невозможно – это было равносильно собственному смертному приговору.

Но ни в одной из ее книг, несмотря на всю тяжелую и трагиче­скую жизнь, на весь ужас и унижения, пережитые ею, не было от­чаянности и растерянности. Никто никогда не видел ее с поникшей головой. В своей жизни Ахматова знала славу, бесславие и снова славу.

Я – голос ваш, жар вашего дыханья, Я – отражение вашего лица.

Война застала Ахматову в Ленинграде. В июле 1941 года она на­писала стихотворение, облетевшее всю страну: .

И та, что сегодня прощается с милым, – Пусть боль свою в силу она переплавит. Мы детям клянемся, клянемся могилам, Что нас покориться никто не заставит.

Общенародное горе – это и личное горе поэта.

Чувство сопричастности родной земле становится почти физиче­ским: Родина – “душа и тело” поэта. Рождаются великие чекан­ные строчки, которые в феврале 1942 года прозвучали в знамени­том стихотворении “Мужество”:

Час мужества пробил на ваших часах,

И мужество нас не покинет.

Не страшно под пулями мертвыми лечь,

Не горько остаться без крова, –

И мы сохраним тебя, русская речь,

Великое русское слово.

Сохранить родную землю и родную речь – для Ахматовой по­нятия равнозначные. Значимость слова равна значимости жизни:

Ржавеет золото, и истлевает сталь, Крошится мрамор. К смерти все готово. Всего прочнее на земле – печаль, И долговечней – царственное слово.

Переживая с народом трагедию фашистского нашествия, ра-

Друзья организовали тайный фонд помощи Ахматовой. По тем временам это было истинным героизмом.

А. А. Ахматова рассказывала об этом через много лет: “Они по­купали мне апельсины и шоколад, как больной, а я была просто го­лодная…”

На долгие годы имя Ахматовой было вычеркнуто из литерату­ры. Власти сделали все, чтобы о ней забыли. Но поэт горько и муд­ро усмехается над своей судьбой, над своими гонителями:

Забудут! Вот чем удивили. Меня забывали сто раз, Сто раз я лежала в могиле, Где, Может быть, я и сейчас.

А Муза и глохла, и слепла, В земле истлевала зерном, Чтоб после, как Феникс из пепла, В тумане восстать голубом.

Таков лирический мир Ахматовой: от исповеди женского серд­ца, оскорбленного, негодующего, но любящего, до потрясающего душу “Реквиема*, Вобравшего весь “стомильонный народ…”.

Когда-то в юности, ясно предчувствуя свою поэтическую судь­бу, Ахматова проронила, обращаясь к царскосельской статуе А. С. ПушкинА:

Холодный, белый, подожди, Я тоже мраморною стану.

И почти через тридцать лет горькая мысль о ее памяти и памятнике звучит в “Реквиеме”:

А если когда-нибудь в этой стране Воздвигнуть задумают памятник мне, Согласье на это даю торжество. Но только с Условьем – не ставить его Ни около моря, где я родилась: Последняя с морем разорвана связь. Ни в царском саду у заветного пня, А здесь, где стояла я триста часов И где для меня не открыли засов.

Я бы поставила А. А. Ахматовой не один, а много памятников: босоногой приморской девчонке в Херсонесе, прелестной царскосе­льской гимназистке, утонченной прекрасной женщине с ниткой черного агата на шее в Летнем саду, где “статуи помнят ее моло­дой*. И еще там, где она хотела, – напротив ленинградской тюрь­мы, там должен стоять, по-моему, памятник состарившейся от горя женщине с седой челкой, держащей в руках узелок с передачей для единственного сына, вся вина которого заключалась только в том, что. он был сыном Николая Гумилева и Анны Ахматовой – двух великих поэтов…

А может быть, вовсе и не нужно мраморных изваяний, ведь есть уже нерукотворный памятник, который она воздвигла себе вслед за своим великим царскосельским предшественником, – это ее сти­хи…