ЧИНОВНИКИ ГОРОДА NN В ПОЭМЕ Н. В. ГОГОЛЯ “МЕРТВЫЕ ДУШИ”

ЧИНОВНИКИ ГОРОДА NN В ПОЭМЕ Н. В. ГОГОЛЯ “МЕРТВЫЕ ДУШИ”

В “Дневнике писателя” за 1876 год Ф. М. Достоевский в противовес критику В. Г. Авсеенко, критиковавшему “Мертвые души” за отсутствие внутреннего содержания, писал, что “Женитьба” и “Мертвые души” – “самые глубочайшие произведения, именно по выводимым в них художественным типам. Эти изображения, так сказать, почти давят ум глубочайшими непосильными вопросами, вызывают в русском уме самые беспокойные мысли, с которыми, чувствуется это, справиться можно далеко

не сейчас; мало того, еще справишься ли когда-нибудь”.

Действительно, глубина художественных типов, выводимых Гоголем, иногда не подвластна осознанию. А некоторые современники отказывались воспринимать произведение вообще, находя в нем непроглядную глупость: “С каким нетерпением ждала я “Мертвых душ” и что же вышло? Кроме гадости, ничего нет хорошего”. Так ли это? Мы, читатели, отдаленные временными рамками от реалий российской действительности середины XIX столетия и таким образом лишенные предвзятого мнения, можем с уверенностью сказать: поэма правдива по своей сути. Писателю, как настоящему профессиональному психологу, удалось уловить глубинные, истинные мотивы поведения людей в обществе и на основе этого вывести в своем произведении бессмертные художественные типы. Почему бессмертные?

Ответ прост: гоголевские чичиковы, маниловы, собакевичи, ноздревы, губернаторы, полицеймейстеры и другие господа живы и в наши дни. Более того, они прекрасно приспособились к новым условиям жизни и так же, как и двести лет назад, управляют жизнью общества. Объясняется это тем, что по-прежнему живы человеческие страстишки, которые писатель удачно сравнил с внутренним червячком, который, подпитываясь человеческой энергией, способен вырасти в большого страшного червяка и, в конце концов, убить своего хозяина.

Не единожды Гоголь в своих произведениях обращался к изображению широкой прослойки общества – чиновничества, и “Мертвые души” в этом плане не стали исключением. Главный герой поэмы, Павел Иванович Чичиков, — чиновник. Можно утверждать, что не только рождение, воспитание, образование сформировали характер Чичикова и привели его на путь преступной аферы. Сама среда чиновничьего мира, пропитанная обманом, жаждой наживы, подхалимством, мздоимством, стала благодатной средой его “возмужания”. “Когда проносился мимо его богач на пролетных красивых дрожках, на рысаках в богатой упряжи, он как вкопанный останавливался на месте и потом, очнувшись, как после долгого сна, говорил: “А ведь был конторщик, волосы носил в кружок!””.

Путь карьерного “роста” Чичикова демонстрирует нам систему неписаных законов чиновничества. По окончании училища Павел Иванович решает поскорее приняться за дело и службу. И первое, с чем он сталкивается, – неписаное правило: “Ив дальних захолустьях нужна протекция!”

Выпускник училища, несмотря на похвальный аттестат, не мог устроиться на службу без знакомства с нужными людьми. Несмотря на ничтожное жалованье, Чичиков работает с утра и до позднего вечера, спит в канцелярии, выказывая тем неслыханное “самоотвержение, терпенье и ограничение нужд”. Кроме того, он умудряется “сохранить опрятность, порядочно одеться, сообщить лицу приятное выражение и даже что-то благородное в движениях”. Однако рвение Чичикова до поры до времени остается неоцененным начальством. Однако когда Чичиков начинает ухаживать за зрелой дочкой начальника, намекая своим поведением на скорую свадьбу, суровый руководитель начинает хлопотать за него перед высшим руководством. Одна ступенька к вершине успеха преодолена.

Чичиков становится заметным человеком. “Все оказалось в нем, что нужно для этого мира: и приятность в оборотах и поступках, и бойкость в деловых делах”, поэтому Чичикову предоставляется “хлебное место”, которым он пользуется отличным образом.

Парадокс: Чичиков набивает себе карманы деньгами в то время, когда начинаются строжайшие преследования всякого взяточничества. Как только к нему приходил проситель “и засовывал руку в карман, с тем чтобы вытащить оттуда известные рекомендательные письма за подписью князя Хованского”, Чичиков выражал негодование. Как же! Он честный чиновник, и его главная обязанность и состоит в том, чтобы сделать все безвозмездно. Очарованный проситель возвращался домой в восторге, что повстречал честного человека, но решения своего вопроса ожидал бесконечно долго.

Постепенно Чичиков начинал вымогать с просителя деньги, объясняя, что деньги, мол, нужны не ему, а писарю, который, в свою очередь, должен поделиться с начальством. Кто виноват в данной ситуации? Только государство, решившее наладить новый порядок и бороться с взяточничеством.

Дальше Чичикову предоставляется возможность достигнуть еще большего успеха: он пристраивается в комиссию, образованную “для построения какого-то казенного весьма капитального строения”. Чем закончилась работа комиссии? Странный вопрос. Естественно, казенное здание так и не было построено, между тем как в других концах города “очутилось у каждого из членов по красивому дому гражданской архитектуры”.

Чичиков чувствует себя на вершине успеха: “тут только долговременный пост наконец был смягчен, и оказалось, что он всегда не был чужд разных наслаждений, от которых умел удержаться в лета пылкой молодости”. В это же время на место “прежнего тюфяка” назначается неумолимый и грозный начальник, и Чичикову не удалось втереться в доверие к человеку, “которого хотя и водили за нос (впрочем, без его ведома), но зато уже, если в голову ему западала какая-нибудь мысль, то она там была все равно что железный гвоздь”.

Последовала отставка Чичикова, а затем и “возрождение” его карьеры на таможенной службе. За свою новую службу он принимается с “ревностью необыкновенной”, раскрываются новые грани его “таланта”: “взявши в руку сверток, он мог сказать вдруг, сколько в нем фунтов. Что же касается до обысков, то здесь, как выражались даже сами товарищи, у него просто было собачье чутье”.

Подвела Чичикова жадность: вначале за ревностно-бескорыстную службу он получил повышение и чин; вскоре представил проект изловить всех контрабандистов, одновременно тут же вступил в преступный сговор с контрабандистами, которых и планировал изловить. Тайное стало явным.

Однако Чичикову удалось в этой неприятной ситуации сохранить часть нажитого капитала, а также избежать уголовного дела. Казалось бы, наш герой должен был успокоиться, удалиться с “оставшимися кровными десятью тысячонками” в какое-нибудь мирное захолустье уездного городишка.

Но был у Чичикова “чувствительный предмет”, о котором он очень заботился, – потомки. Ради их блага (тот факт, что ни детей, ни семьи Чичиков не имел, в данном случае был несущественным) наш герой решается на очередную аферу в городе NN – покупку “мертвых душ”.

Чиновники города NN заслуживают особого внимания, но мы остановимся и проанализируем только один эпизод – оформление Чичиковым купчей на “мертвые души”.

Каждому из нас приходилось хоть раз в жизни побывать на приеме у чиновников, но что удивительно: изображение канцелярии, созданное Гоголем почти двести лет назад, кажется нам до боли знакомым.

В первую очередь, автор останавливается на описании помещения, в котором Фемида принимала гостей: “ни в коридорах, ни в комнатах взор… не был поражен чистотой”.

Если же в кабинете был лакированный пол и стол, проситель, чувствуя свою никчемность, стоит, “смиренно опустив голову и потупив глаза в землю, а потому совершенно не знает, как там все благоденствует и процветает”. Для того чтобы найти особу, которая могла помочь в решении вопроса, необходимо было приложить немало усилий.

Вспомним, как чиновники юных лет отправляют Чичикова к старику в другой угол комнаты, а старик, в свою очередь, отправляет его к Ивану Антоновичу в другой угол комнаты. Иван Антонович готов решить вопрос, но не сразу, ведь необходимо навести справки.

Услышав намек на рекомендательное письмо от князя Хованского, Иван Антонович милостиво направляет посетителя к Ивану Григорьевичу. Знакомо ли нам все это? Купчая на “мертвые души” оформлена, при этом довольно быстро находятся свидетели. Чичикову повезло: он сам был чиновником, поэтому быстро нашел общий язык с собратьями. Нам, далеким от чиновничьего мира, не всегда так быстро удается решать свои вопросы в подобных заведениях.

Все изображенное в поэме Н. В. Гоголя “Мертвые души”, помимо своего непосредственного предметного значения, приобретает высший смысл.