Русская литература и проблемы перевода
В. Д. Бялик
К проблеме перевода повести А. С. Пушкина “Капитанская дочка” на английский язык: корреляция лексического квантора в тексте языка оригинала и перевода
В последнее время расширился круг филологов, – как лингвистов разных специальностей, так и литературоведов – которые исследуют проблемы перевода художественного текста. Однако, несмотря на большое количество научных работ, вопросы адекватности передачи художественного произведения в переводимом тексте все еще
Сам Пушкин обращается к переводу во все периоды своего творчества. Он переводил произведения французских поэтов Парни и Шенье, Вольтера и Мериме, итальянцев Ариосто и Альфери, латинских авторов Катулла, Горация, Ювенала, баллады и поэмы Мицкевича, поэзию Байрона и драматургию Шекспира. В последние годы жизни А. С. Пушкин занимался переводом прозаической историко-мемуарной литературы. Он работал над переводом “Железной маски” и “Записок бригадира Моро де Бразе” Вольтера.
Основной формой обогащения языка русской прозы за счет французского для Пушкина был перевод. Поиск эквивалентных форм в родном языке иногда путем развития значений русских слов. Нередко, найдя эквивалент, который казался ему наиболее подходящим, но все же сомневался в его точности, Пушкин добавлял в скобках французское слово или выражение.
Один из путей развития языка русской прозы Пушкин видел в переводческой перифразе. В этом его взгляды были близки взглядам на перевод реформатора французского языка Жака Амио. В письме И. В. Киреевскому в 1832 г. Пушкин призывал избегать ученых терминов: “старайтесь их переводить, то есть перефразировать: это будет и приятно неучам и полезно нашему младенчествующему языку” .
Переводы Пушкина не только обогатили русский язык отдельными словами и словосочетаниями. Они привнесли в русскую культуру и некоторые “крылатые выражения”. Среди них достаточно вспомнить его изречение “Переводчики – почтовые лошади просвещения”. Это высказывание, опубликованное под рубрикой “Заметки и афоризмы разных годов”, датировано 1830 г. И не сопровождается никакими комментариями. Но, в книге “История перевода на Западе” бельгийского исследователя проблем истории и теории перевода Ван Офа (Henri Van Hoof), написанную в 1990 г., мы обнаруживаем в качестве эпиграфа следующую фразу “Les traducteurs sont les chevaux de trait de la civilization” (букв.: Переводчики – запряженные лошади цивилизации), с подписью: Жозеф де Местр (Joseph de Maistre). Жозеф де Местр (1763-1821) – известный французский политический деятель, философ и публицист, автор книги “Петербургские вечера”; Пушкин упоминает о нем в “Записках Самсона”, опубликованных также в 1830 г. Это свидетельствует о том, что творчество де Местра Пушкину было знакомо.
Аналогия образа и структуры высказываний де Местра и Пушкина очевидны. Первичность высказывания де Местра тоже не вызывает сомнений. Поэтому можно сделать вывод, что изречение Пушкина вполне подходящий контекстуальный (несловарный) вариант перевода выражения известного француза.
Серьезное отношение А. С. Пушкина к проблемам перевода подтверждается его размышлениями о переводе “Потерянного рая” Мильтона французским поэтом Рене де Шатобрианом. В рассуждениях Пушкина вновь всплывает вопрос о возможностях буквального перевода. Пушкину удается сформулировать некоторые положения общей теории перевода, которая, не отличалась новизной, в известной степени отражая представление о переводе в России в первой половине XIX в. Признавая узость буквального перевода, Пушкин полагал, что перевод Шатобриа – на может открыть новою эпоху в переводе, ту самою третью эпоху, когда перевод достигает своей высшей стадии. Ведь положение о трех эпохах перевода и соответственно о трех (а не двух – буквальном и вольном) типах перевода, сформулированное Иоганном Вольфгангом Гете в “Западно-восточном диване”, вполне могло быть им известно. Гете располагал три типа перевода в исторической плоскости. Первый тип, исторически предшествующий остальным, представляет собой прозаический перевод поэтических произведений, благодаря которому читатели знакомятся с чужой реальностью, выраженной в знакомых им понятиях. На следующем этапе переводчики уже стараются показать все проявления чужой реальности. Но на самом деле они осваивают лишь дух чужого автора, чужой культуры и передают его в духе собственной культуры. Третий, высший и последний период предполагает, что переводчики стремятся сделать текст перевода во всем тождественным оригиналу. Такие переводы сначала встречают сопротивление публики, так как переводчик, точно следующий за подлинником, отказывается в большей или меньшей степени от собственной национальной оригинальности. Стремление переводчика максимально отождествить текст перевода с текстом оригинала приводит к подстрочному переводу, который, по словам Гете, максимально облегчает понимание чужого. Это приближает третий тип перевода к первому, примитивному, и таким образом круг, в котором происходит переход от чужого к своему и от известного к неизвестному, замыкается.
В. Г. Белинский в критической статье “Гамлет, принц датский. Драматическое представление. Сочинение Виллиама Шекспира. Перевод с английского Николая Полевого” в известной степени развивает идеи Гете. Но он вновь возвращается к двухчастной оппозиции, противоставляя поэтический перевод переводу художественному. Он как бы исключает из типологии первый, примитивный, тип перевода. В его двухчастной структуре остаются лишь поэтический (вольный) перевод и перевод художественный.
Пушкин высказывает свое суждение о взаимосвязи манеры перевода и уровня развитости и выразительной силы языка перевода, его восприимчивость и восприимчивость переводящего языка, тем больше у переводчика возможностей приблизится отождествлению перевода с оригиналом.
У Пушкина мы видим и обратную зависимость: чем слабее выразительные возможности переводящего языка, тем меньше у переводчика шансов приблизится к оригиналу. Такое представление зависимости между языком и манерой переводить перекликается с позицией Лейбница, который еще в XVII в. утверждал, что богатство языков проверяется в переводе.
Позиция Пушкина по отношению к манере перевода и ее зависимости от уровня развития языка оказывается близкой и другим русским филологам и писателям.
В середине XIX в. переводчик произведений Диккенса, Тек – керея и других английских авторов И. И. Введенский, произведя исключительно тонкий сравнительный лингвистический анализ английского и русского языков и показав асимметрию их синтаксических систем, утверждал совершенную “невозможность буквального русского перевода с европейских языков”. Введенский отмечает и асимметрию лексико-семантических систем русского и европейских языков: русский более конкретный по сравнению с ними. Таким образом, вывод Введенского вполне справедлив и современен, а именно: асимметрия языков, отмечаемая на всех уровнях языковой системы (в частности, синтаксической и лексики-семантической) является препятствием для перевода “близко к тексту и стимулирует вольный перевод”.
Той же точки зрения, что и Введенский, придерживался его современник А. В. Дружинин. Переводчик и литературный критик середины XIX в., автор переводов трагедий Шекспира (“Король Лир” 1856, “Кориолан” 1858, “Король Ричард III” 1862 и др.), которые характеризуются смягчением и нейтрализацией, устранением ярких выразительных оборотов оригинала, он в тексте ставил манеру перевода в зависимость от уровня развитости языка.
Развитость языка находится в прямой зависимости от развитости концептуальной базы языковой картины мира (ЯКМ), а ЯКМ, как известно, составляет часть общей для носителей языка апперпционной базы и воплощает когнитивный уровень ассоциативно-вербальной сети. Она никогда не является полным отражением реального мира, а лишь его репрезентацией. С другой стороны, ЯКМ значительным образом обусловлена особенностями национального менталитета. Этот факт позволяет говорить о наличии национально-языковой картины мира (НЯКМ), в которой отражаются присущие данному языку и народу культурно-бытовые реалии в определенных культурно-исторических корреляциях. Очевидно, что когда у слове, обозначающего культурно-бытовую реалию жизни народа, есть культурно-исторические корреляции, оно, это слово становится чем-то большим, чем просто именем. Чем толще “культурно-историческая подкладка” под именами реалий, тем настоятельная потребность в их полной экспликации для носителей других языков, поставивших пред собой задачу проникнуть в иноязычную ЯКМ.
Проникновение в иноязычную ЯКМ предполагает также ее воспроизведение в НЯКМ, что возможно посредством имени, репрезентируемого словом.
Посредническая функция слова в воспроизведении ЯКМ реализуется в лексическом кванторе. Под лексическим квантором понимается лексическая единица (слово, словосочетание), которая коррелирует с временно-пространственной осью языкового континуума. Языковой континуум, при этом, является величиной постоянной, константой, тогда как лексический квантор всегда есть величина переменная.
Динамизм становления лексического квантора можно упрощенно представить как акт порождения новой лексической единицы, ее вхождение в лексическую систему языка и возможное ее дальнейшее “старение” , т. е. отнесение ее к историзмам или архаизмам в языке. С другой стороны, лексический квантор является структурным конституентом ЯКМ, который характеризует определенный отрезок временно-пространственной оси языкового и социального развития. Являясь конституентом НЯКМ, лексический квантор указывает на лингвокультурный и этноязычный код носителей данной НЯКМ. В этой связи приобретает большое значение отслеживание корреляций лексического квантора в гетерогенных НЯКМ, что возможно в процессе перевода текста оригинала (ТО) в переводящий текст (ТП).
В качестве материала исследования была избрана повесть А. С. Пушкина “Капитанская дочка” и ее переводы, осуществленные Марией Зелинской в конце XIX в. и Натальей Дудинг – тон в конце XX в. Выбор переводов, относящихся к разным временным рамкам, не случаен. Такой подход дает возможность проследить становление закономерностей адекватного перевода художественного текста, выявить различия в подходах к воспроизведению ТО в ТП.
Сравнение двух переводов может проводиться как на уровне поверхностных структур (совпадение количества элементов структуры высказывания), так и на уровне категорий перевода (адекватности и эквивалентности), что позволяет установить параметры межъязыковой асимметрии, а также понять и оценить предпринятые переводчиком межъязыковые трансформации. При этом поверхностные структуры текстов оригинала и перевода оказываются теми материальными объектами, данными нам в непосредственных ощущениях, которые и позволяют проанализировать характер скрытых от внешнего наблюдения процессов переводческих трансформаций, с одной стороны, и оценить качество передачи информации текста исходного языка в тексте языка перевода, с другой.
Необходимо отметить, что английские переводы повести Пушкина отличаются, по крайней мере, двумя параметрами: временным и качественным. Временные рамки перевода характеризуются принадлежностью к разным периодам развития переводческой мысли, техники и методов перевода, да и развития самого языка, что в результате сказывается на качестве перевода. Поэтому перевод М. Зелинской выполнен в рамках переводческих традиций середины и конца XIX в., тогда как переводу Н. Дудингтон присущи те изменения, которые произошли в языковом развитии, социально-культурной жизни общества и переводческой практике спустя столетие. Перевод М. Зелинской отличается определенной вольностью не только в использовании языковых средств, но и представлении самой формы произведения, где переводчик нашла излишним переводить эпиграфы к каждой главе повести. И, напротив, перевод повести А. С. Пушкина, выполненный Н. Дудингтон, выгодно отличается от предыдущего, прежде всего стремлением к адекватности передачи содержания произведения с сохранением этнокультурного компонента русской НЯКМ и его воспроизведением в английской НЯКМ.
Этнокультурный компонент представлен, в основном, лексическими кванторами, составляющими НЯКМ ТО, которые репрезентируют реалии. Именно реалии составляют неотъемлемую часть поэтики известного произведения А. С. Пушкина. В повести встречаем территориально-административные, социальноклассовые, этнографические реалии.
Этнографические реалии доминируют на протяжении всего повествования и являются важным фактором создания русской НЯКМ. Трудность их перевода обусловлена отсутствием эквивалентов в принимающей культуре, т. е. языке перевода. Наиболее распространенными способами перевода реалий можно считать перифразу, транскрипцию и транслитерацию. Эти способы и используются переводчиками, хотя и в разной степени.
Перевод М. Зелинской тяготеет к использованию скорее транскрипции и транслитерации, тогда как в переводе Н. Дудингтон наблюдается тенденция к перефразу реалий или их подмене сходными понятиями, которые общеприняты в языке-рецепторе.
На другой день поутру подвезена была к крыльцу дорожная Кибитка…
The next morning A kibitka Was at the door…(Зелинская)
Next morning – A travelling-chaise Drove up to the house (Дудингтон)
Надели на меня заячий тулуп, а сверху лисью шубу.
I Was wrapped up in A short touloup lined with hare-skin, And over that A pelisse lined fox-skin. (Зелинская)
They dressed me in A hare-skin jacket And a Fox-fur coat Over it. (Дудингтон)
Как видно из приведенных примеров, в первом случае (Зелинская) перевод реалий сводится к транскрипции или транслитерации (akibitka, atouloup), а также к описательному переводу. Во втором же случае (Дудингтон) русские реалии подменяются концептами (ajacket, afurcoat) относящимися к кон – цептосфере бытовых реалий принимающей культуры, или же переводятся описательно.
При переводе реалий в ТП переводчики прибегают к расширению семантики понятий, отображенных в ТО, с целью адекватной их передачи языке-рецепторе. Таким образом Симбирская деревня предсталена как имение в Симбирской провинции.
С тех пор жил он в своей Симбирской деревне, Где и женился на девице Авдотье Васильевне Ю., дочери бедного тамошнего дворянина.
From that time he lived on his Estate in the Principality of Simbirsk, Where he married Avoditia, daughter of a poor noble in the neighbor hood. (Зелинская)
From that time onwards he lived on his Estate in the province of Simbirsk, Where he married Avdotya Vassilyevna U., daughter of a poor landowner of the district (Дудингтон).
В данном примере мы наблюдаем не только расширение семантики выделенного словосочетания, но и введение в ТП территориально-административной реалии (principality, province – провинция), которая не передает особенностей администратино – территориального деления России. В обоих случаях русское “деревня” передается в английском, как estate – “имение”. Очевидно, в ТП внимание акцентируется не на типе селения, а на его имущественной характеристике.
Переводческие трансформации, используемые в ТП, включают также случаи обобщения объема понятий, его ограничения, случаи гипо-гиперонимических преобразований.
Обобщение объема понятий реализуется в ТП посредством трансформационной операции известной как генерализация, в ходе которой переводчик, следуя по цепочке обобщения, заменяет понятие с более ограниченным объемом и более сложным содержанием, заключенное в слове или словосочетании ТО понятием с более широким объмом, но менее сложным, менее конкретным содержанием.
Под его надзором на двенадцатом году выучился я русской грамоте и мог очень здраво судить о свойствах борзого Кобеля.
Thanks to his care, when I was twelve years of age I knew how to read and write, and could make a correct estimate of the points of a hunting – Dog. (Зелинская)
Under his supervision I had learned, by the ag’e of twelve, to read and write Russian, and could judge very soundly the points of a borzoi Dog. (Дудингтон)
Таким образом, генерализация непременно предполагает сокращение элементов содержания, т. е. в определенном смысле потерю при переводе. Так, содержание понятия “dog’” не совпадает с русским понятием “кобель”, являясь гиперонимом по отношению к последнему. Но не во всех случаях переводчики единодушны в своем решении передать лексические кванторы ТО в ТП при помощи такого приема. Например, в исследуемых переводах наблюдаются различные подходы к передаче одного и того же понятия.
… потребовал Пера и бумаги.
…he called for Writing materials (Зелинская).
asked for Paper and a pen (Дудингтон).
В переводе M. Зелинской наблюдаем обобщение понятия ТО, тогда как Н. Дудингтон пытается точно воспроизвести его в ТП.
Явление конкретизации предполагает привнесение новых элементов в содержание понятия, т. е. добавление новых признаков об объекте, описываемом в переводе. Иллюстрацией такого приема трансформации при переводе может служить пример, приведенный выше, где “выучился русской грамоте” переводится как “learntoreadandwrite” – научиться читать и писать, т. е. понятие “грамота” в ТО приобретает более конкретное содержание с указанием дополнительных признаков да – ного понятия в ТП. С другой стороны, здесь можно усмотреть наличие гиперо-гипонимических преобразований, когда родовое понятие “грамота” заменяется в ТП его видовым коррелятом “читать и писать”. Гиперо-гипонимическая трансформационная операция характерна для перевода русского высказывания, выполненного М. Зелинской.
Меня лечил полковой цирюльник, ибо в крепости другого лекаря не было, и, слава богу, не умничал.
The barber of the regiment Dressed my wounds, For there was no other physician in the fortress, and thank God, he did not merely play the doctor. (Зелинская)
I was treated By the regimental barber, for there was no other doctor in the fortress, and fortunately he did not attempt to be clever. (Дудингтон)
Вариант перевода H. Дудингтон не содержит такой трансформации лексического квантора ТО в ТП, а сводится только к грамматически обусловленной языком перевода построению фразы.
Важную роль в создании поэтики произведения А. С. Пушкина играют лексические кванторы, которые воссоздают атмосферу того времени, т. е. находятся в непосредственной временной и пространственной связи языкового континуума: коли, суженая, вестовщица, полно врать, пожалуй, недоросль и др. Такие лексические кванторы и являются неотъемлимыми элементами русской НЯКМ.
Я жил недорослем, гоняя голубей и играя в чехарду с дворовыми мальчишками.
I Now lived in the family as the eldest son, not of age whose career is yet to open; amusing myself teaching pigeons to tumble on the roof, and playing leap-frog in the stable-yard with the grooms. (Зелинская)
I Grew up without any tuition, and spent my time chasing pigeons and playing leap-frog with the boys on the estate. (Дудингтон)
Коли найдешь себе суженую, коли полюбишь другую – бог с тобою, Петр Андреич; а я за вас обоих…
If You meet another Bride, If you love her, may
God be with you! I, Peter, I will pray for both of you. (Зелинская)
If you find A wife, If you come to love another woman – God be with you, Pyotr Andreyitch; I shall pray for you both… (Дудинг – тон)
“Полно Врать, Иван Кузмич, – перервала комендантша, – ты, знать, хочешь собрать совещание да без меня потолковать об Емельяне Пугачеве; да лих не проведешь!” Иван Кузмич вытаращил глаза. “Ну, матушка, – сказал он, – коли ты уже все знаешь, так, Пожалуй, Оставайся; мы потолкуем и при тебе”. – “То-то, батько мой, – отвечала она, – не тебе бы хитрить; посы – лай-ка за офицерами”.
“Silence! silence!” Interrupted his wife; “you are going to call another council and talk in my absence of Imiliane Poug’atcheff, but this time you can not deceive me”.
The Captain stared; “ЕЫ well! my dear,” said he, “since you know all, stay; we may as well speak before you”.
“You cannot play the fox,” said his wife; “send for the officers. (Зелинская)
“Don’t you tell stories, Ivan Kuzmitch,” his wife interrupted him. “I expect you want to call a council to talk about Emelyan Pug’atchov without me; but you won’t deceive me”. Ivan Kuzmitch stared at her. “Well, my dear”, he said, “if you know all about it already, you may as well stay; we will talk before you”.
“That”s better, man,’ She answered. ” You are no hand at deception; send for the officers. (Дудингтон)
Как свидетельствуют вышеуказанные примеры, этноязыч – ные кванторы нейтрализуются в переводе, переходя в разряд общеупотребительной лексики в языке принимающей культуры. Несомненно, это приводит к значительному ухудшению качества перевода художественного произведения и нивелированию НЯКМ. Такие же потери в процессе перевода наблюдаются и при передаче социально-класовых реалий. Сравните:
В эту минуту вошел урядник, молодой и статный казак. “Максимыч! – сказала ему капитанша. – Отведи господину офицеру квартиру, да почище”. – “Слушаю, Василиса Егоровна, – отвечал урядник. – Не поместить ли его благородие к Ивану Полежаеву?” – “Врешь, Максимыч, – сказала капитанша, – у Полежаева и так тесно; он же мне кум и помнит, что мы его начальники. Отведи господина офицера… как ваше имя и отчество, мой батюшка? Петр Андреич?.. Отведи Петра Андреича к Семену Кузову. Он, мошенник, лошадь свою пустил ко мне в огород. Ну, что, Максимыч, все ли благополучно?”
Just then the Corporal Entered, a young and handsome Cossack. “Maxim”, said the Captain’s wife, “give this officer a clean lodging-“. “I obey, Basilia”, replied the Cossack; “shall I lodge him with IvanPologoff?” “You are doting”, Maxim, he has too little space now; besides, he is my child’s Godfather; And, moreover, he never forgets that we are his chiefs. What is your name, my dear sir?” “Peter Grineff”. “Then conduct Peter Grineff to the quarters of Simeon Kieff. That rascal let his horse into my vegetable garden. Is all right, Maxim?” (Зелинская).
At that moment The sergeant, A young and well-built Cossack, Came into the room. “Maximitch!” the Captain’s lady said to him, “find a lodging for this gentleman and mind it is clean”. “Yes, Vasilissa Yegorovna”, the Cossack answered. “Shall I get rooms for his honour at Ivan Polezhaev’s?” “Certainly not, Maximitch”, said the lady. “Polezhaev is crowded as it is; besides, he is A friend And always remembers that we are his superiors. Take the gentleman… what is your name, sir?” “Pyotr Andreyitch”. “Take Pyotr Andreyitch to Semyon Kuzov’s. He let his horse into my kitchen-garden, the rascal. Well, Maximitch, is everything in order?” (Дудингтон).
Социально-классовые реалии представлены в этом примере лексическими кванторами кум, урядник, казак, которые передаются в ТП либо нейтральной лексикой godfather – крестный отец, friend – друг, либо конкретизацией переводимого понятия corporal, sergeant – капрал, сержант. И только лексический квантор казак находит свое полное соответствие в ТП. Но, как правило, количество таких совпадений в исследуемых переводах незначительно. Особого внимания в исследуемых переводах заслуживает переводческая ономастика, т. е. передача единичных понятий, в объем которых входит только один объект, передаваемый именем собственным. В современной практике перевода на русской язык имен собственных принята норма транскрипции, т. е. передачи звуковой формы иностранного имени, максимально приближенной к форме языка оригинала. Этому принципу целиком следует Н. Дудингтон, в то время как М. Зелинская, пытаясь максимально приблизить передачу русских имен собственных в ТП, нередко прибегает к их англоязычной интерпретации, которая приводит к их полному искажению, а в отдельных случаях опущению. Примеры таких переводческих несоответствий или даже переводческих ошибок являются характерной особенностью перевода М. Зелинской. Многие из них приведены в нашей работе выше, где русские фамилии Гринев, Пугачев приобретают форму Grineff, Pougatcheff, а Петр становится англичанином Peter… Трудно узнать в Ivan Pologoff Ивана Полежаева, или в Simeon Kieff Семена Кузова. При этом переводчик считает излишним перевод отчества в ТП. Например:- “Слушаю, Василиса Егоровна, – отвечал урядник” “I obey, Basilia”, repliedtheCossack (Зелинская) “Yes, VasilissaYegorovna”, theCossackanswered (Дудингтон).
Адекватная передача TO в ТП предполагает наличие структурированного знания о типичных предметных ситуациях и формах их описания, которые моут быть представлены фреймами. С каждым фреймом ассоциируется информация разных видов, в том числе культурологического плана. Такое структурированное знание о предметной ситуации широко используется при переводе идиоматических выражений, пословиц, поговорок. Эти языковые структуры составляют ЯКМ как производную национального менталитета. Поэтому адекватная их передача чрезвычайно важна для воссоздания национального духа произведения в ТП. Следует заметить, что в анализирумых переводах Н. Дудингтон удается в наибольшей степени передать объем выражаемых понятий в идиоматической лексике, сохраняя как их поверхностную языковую структуру, так и их содержательные характеристики.
Петруша в Петербург не поедет. Чему научится он, служа в Петербурге? мотать да повесничать? Нет, пускай послужит он в армии, Да потянет лямку, да понюхает пороху, Да будет солдат, а не Шаматон.
Enrolled or not enrolled, he shall not go to Saint Petersburg. What would he learn there? Extravagance and folly. No! let him serve in the army, let him smell powder, let him be a soldier and not a do-nothing in the Guards; let him wear the straps of his knapsack out (“Зелинская).
Petrusha is not going to Petersburg. What would he learn if he did his service there? To be a spendthrift and a rake? No, let him serve in the army and Learn the routine of it, And know the Smell of powder And be a soldier and not A fop In the Guards! (Дудингтон)
Так-то: Зашел к куме, да засел в тюрьме.
And the proverb says: I left the house and fell into prison (Зелинская).
It’s just as the proverb says – You go and see your friends and in a jail your visits ends (Дудингтон.)
“держать в ежовых рукавицах”…
Hold him with porcupine gloves (Зелинская).
hold him in hedgehog gloves (Дудингтон).
Идиоматическая и национально маркированная лексика художественного произведения, как видно из примеров, может передаваться буквальным переводом ежовые рукавицы – hedgehoggloves или путем замены образности porcupinegloves, где porcupine – дикобраз. Поговорка зашел к куме, да засел в тюрьме сохраняет свой ритмический рисунок и рифму в переводе Н. Дудингтон, тогда как М. Зелинская передает ее общий смысл.
Как видно из вышеизложенного, лексические кванторы в художественном переводе могут осуществлять преодоление не только расстояний в пространстве и времени, но и также языковые барьеры между сосущестующими культурами при оптимальной их корреляции. Оптимальность такой корреляции определяется, в первую очередь, адекватностью и эквивалентностью передачи НЯКМ ТО в ТП.
(2 votes, average: 2.50 out of 5)В. Д. Бялик