Автором этого стихотворения восторгались – “гений”. Его низвергали – “стихотворная болтовня”. Над ним подтрунивали. Его изучали.
Им любовались. И до сих пор нет однозначной точки зрения на К. Д. Бальмонта, поэта, переводчика, эссеиста, большого мастера русской литературы. Его современник А. Блок, отдавший в молодости дань символизму, сказал о нем удивительные слова: “Когда слушаешь Бальмонта – всегда слушаешь весну”. Первые его книги вышли в ту пору, когда зарождался русский символизм. Бальмонту суждено было стать
Сборники “Горящие здания” и “Тишина” прославили поэта. Бальмонта швыряло от бунта к примирению, от согласия к протесту. Например, стихотворение, принесшее ему широкую известность, – “Маленький султан”, написанное по следам мартовских событий 1901 года. Яростное чувство гнева вызвали в его сердце репрессии царского правительства против студенческой манифестации:
То было в Турции, где совесть – вещь пустая, Где царствует кулак, нагайка, ятаган. Два-три нуля, четыре негодяя И глупый маленький Султан…
В Султане без труда распознали Николая II – и молодого поэта выслали из Петербурга, на него завели досье. В предисловии ко второму изданию сборника “Горящие здания” Бальмонт заявил: “В предшествующих книгах я показал, что может сделать с русским языком поэт, любящий музыку…”. Бальмонт как символист искал прямые соответствия между звуком и смыслом: “Чуждый чарам черный челн”. Он был музыкально одарен.
Музыка все захлестывает, заливает у Бальмонта. На его стихах, как на нотах, можно ставить музыкальные знаки. Около пятисот романсов создано на его стихи.
В. Маяковский в свойственной ему манере говорил: “Стихи Бальмонта кажутся мне плавными и мерными, как качалки и турецкие диваны”.
Бальмонту во всем важно было чувствовать явное или скрытое присутствие солнца. В 1903 году появилась книга, являющаяся взлетом поэта, – “Будем как солнце”:
Я не верю в черное начало, Пусть праматерь нашей жизни Ночь, Только Солнцу сердце отвечало, И всегда бежит от тени прочь.
Тема солнца прошла через все творчество Бальмонта. Солнце как бы стало знаком раздела: одни – за, другие – против. Вместе с Бальмонтом был А. Белый: “За солнцем, за солнцем, свободу любя, умчимся в простор голубой!”. Против была З. Гиппиус: “Не будем как солнце”. Поэзия Бальмонта – это поэзия намеков, символов, звукопись, музыкальность.
Образу придается загадачно-мистический оттенок. У Бальмонта видна сосредоточенность на своем Я, своем душевном мире, не ищущем ни с кем контакта. Он был верен принципу, сформулированному Гете: “Я пою, как птица поет”. Поэтому этюдность, мимолетность – одно из свойств поэзии:
Я не знаю мудрости, годной для других, Только мимолетности я влагаю в стих. В каждой мимолетности вижу я миры, Полные изменчивой радужной игры.
Его творческим методом был импрессионизм. Поэта так и называли: одни – импрессионистом, другие – декадентом, третьи… Бальмонт всю жизнь балансировал между крайностями:
Я – внезапный излом. Я – играющий гром, Я – прозрачный ручей, Я – для всех и ничей.
Он декларирует стихийность творчества:
Не для меня законы, раз я гений. Тебя я видел, так на что мне ты? Для творчества не нужно впечатлений…
Еще одна особенность поэзии Бальмонта – цвет. Он любил цветовые эпитеты: “Красный парус в синем море, в море голубом…” Особое внимание поэт обращал на рифму и не ограничивал себя известными стихотворными формами, придумывал новые рифмы, сверхдлинные размеры: Я изысканность русской медлительной речи, Предо мною другие поэты – предтечи… Годы эмиграции стали тяжелым испытанием для поэта. Ностальгия разъедала душу, подтачивала духовные и физические силы, выливалась в наполненные болью и смятением стихи:
…Тень Мекки, и Дамаска, и Багдада, – Мне не поют заветные слова, И мне в Париже ничего не надо. Одно лишь слово нужно мне: Москва.
С этим стихотворением перекликается очерк-размышление “Москва в Париже”. И в нем возникает, словно сказочный Китеж, “безмерный город из белого камня. Москва…” И в нем тоскует душа поэта, прислушивается к “отзвуку гармоники”, раздавшемуся “где-то за дальним холмом”, “к бронзовым струнам”, звенящим “в некой подземности”, к каждому шороху, шелесту…
В каждом звуке чудится ему родная и далекая Россия… Именно в годы тоски по России он создал сильные стихи, жизнь сорвала с поэта фрак с орхидеей в петлице, которых не было в его творчестве:
Прилив ушел, и я, как приведенье, Средь раковин морских иду по дну. А в стихотворении “Кто?” он пишет: Я не умер. Нет.
Я жив. Тоскую… В 1926 году признавался, думая о России: Я ею жил.
И ей живу. Люблю, как лучший звук, Москву!
Говоря о Бальмонте, нельзя не упомянуть о том, что он, пожалуй, единственный русский поэт-лирик, преимущественным творческим методом которого был импрессионизм, красочное и страстное воспроизведение трепетных, порой мимолетных впечатлений, связанных с познанием мира природы и мира собственной души. Его лучшие стихотворения зачаровывают своей музыкальностью, искренностью и свежестью лирического чувства, неподдельной грустью и почти женственной нежностью. Прощаясь с жизнью, солнцем, поэзией, больной нищий поэт говорил, что с земли он поднимется по Млечному Пути и его поглотит вечность:
Достаточно я был на этом берегу, И быть на нем еще – как рок могу принять я. Но, солнечный певец, как солнце, на бегу, Свершив заветное, час ночи стерегу, Чтоб в Млечном быть Пути, где новых звезд зачатье.
Мечта о космосе, о вечности была для него и мечтой о бессмертии.
Я рыжий, я русый, я русский, Знаю и мудрость, и бред. Иду я – тропинкой узкой, Приду – как широкий рассвет.
(2 votes, average: 2.50 out of 5)Творчество Бальмонта в контексте поэтики символизма