Зимней ночью, хоронясь от немцев, кружили по полям и перелескам Рыбак и Сотников, получившие задание добыть продовольствие для партизан. Рыбак шел легко и быстро, Сотников отставал, ему вообще не следовало отправляться на задание – он заболевал: бил кашель, кружилась голова, мучила слабость. Он с трудом поспевал за Рыбаком.
Хутор, к которому они направлялись, оказался сожженным. Дошли до деревни, выбрали избу старосты. “Здравствуйте, – стараясь быть вежливым, поздоровался Рыбак. – Догадываетесь, кто мы?” – “Здравствуйте”,
У старосты взяли овцу и не задерживаясь двинулись дальше.
Они шли через поле к дороге и внезапно уловили впереди шум. Кто-то ехал по дороге. “Давай бегом”, – скомандовал Рыбак. Уже видны были две подводы с людьми.
Оставалась еще надежда, что это крестьяне, тогда все обошлось бы. “А ну, стой! – донесло злой окрик. – Стой, стрелять будем!” И Рыбак прибавил в беге. Сотников отстал. Он упал на склоне – закружилась голова. Сотников испугался, что не сможет подняться.
Нашарил в снегу винтовку и выстрелил наугад. Побывав в добром десятке безнадежных ситуаций, Сотников не боялся смерти в бою. Боялся только стать обузой. Он смог сделать еще несколько шагов и почувствовал, как ожгло бедро и по ноге потекла кровь.
Подстрелили. Сотников снова залег и начал отстреливаться по уже различимым в темноте преследователям. После нескольких его выстрелов все стихло. Сотников смог разглядеть фигуры, возвращавшиеся к дороге. “Сотников! – услышал он вдруг шепот. – Сотников!” Это Рыбак, ушедший уже далеко, все-таки вернулся за ним.
Вдвоем под утро они добрались до следующей деревни. В доме, куда они вошли, партизан встретила девятилетняя девочка. “Как мамку зовут?” – спросил Рыбак. “Демичиха, – ответила девочка. – Она на работе. А мы вчетвером тут сидим.
Я самая старшая”. И девочка гостеприимно выставила на стол миску с вареной картошкой. “Я тебя здесь хочу оставить, – сказал Рыбак Сотникову. – Отлежись”. “Мамка идет!” – закричали дети. Вошедшая женщина не удивилась и не испугалась, только в лице ее что-то дрогнуло, когда она увидела пустую миску на столе. “Что вам еще надо? – спросила она. – Хлеба?
Сала? Яиц?” – “Мы не немцы”. – “А кто же вы? Красные армейцы? Так те на фронте воюют, а вы по углам шастаете”, – зло выговаривала женщина, но тут же занялась раной Сотникова. Рыбак глянул в окно и отпрянул: “Немцы!” – “Быстро на чердак”, – распорядилась Демичиха.
Полицаи искали водку. “Нет у меня ничего, – зло отругивалась Демичиха. – Чтоб вам околеть”.
И тут сверху, с чердака, грохнул кашель. “Кто у тебя там?” Полицаи уже лезли наверх. “Руки вверх! Попались, голубчики”.
Связанных Сотникова, Рыбака и Демичиху повезли в соседнее местечко в полицию. В том, что они пропали, Сотников не сомневался. Мучила его мысль о том, что они оказались причиной гибели вот для этой женщины и ее детей… Первым на допрос повели Сотникова. “Вы думаете, я скажу вам правду?” – спросил Сотников у следователя Портнова. “Скажешь, – негромко сказал полицай. – Все скажешь.
Мы из тебя фарш сделаем. Повытянем все жилы, кости переломаем. А потом объявим, что всех выдал ты…
Будилу ко мне!” – приказал следователь, и в комнате появился буйволоподобный детина, огромные его ручищи оторвали Сотникова от стульчика…
Рыбак же пока томился в подвале, в котором неожиданно встретил старосту. “А вас-то за что посадили?” – “За то, что не донес на вас. Пощады мне не будет”, – как-то очень спокойно ответил старик. “Какая покорность! – думал Рыбак. – Нет, я все-таки за свою жизнь еще повоюю”. И когда его привели на допрос, Рыбак старался быть покладистым, не раздражать зря следователя – отвечал обстоятельно и, как ему казалось, очень хитро. “Ты парень вроде с головой, – одобрил следователь. – Мы проверим твои показания. Возможно, сохраним тебе жизнь. Еще послужишь великой Германии в полиции.
Подумай”. Вернувшись в подвал и увидев сломанные пальцы Сотникова – с вырванными ногтями, запекшиеся в сгустках крови, – Рыбак испытал тайную радость, что избежал такого. Нет, он будет изворачиваться до последнего. В подвале их было уже пятеро.
Привели еврейскую девочку Басю, от которой требовали имена тех, кто ее скрывал, и Демичиху.
Наступило утро. Снаружи послышались голоса. Говорили про лопаты. “Какие лопаты?
Зачем лопаты?” – тягостно заныло в Рыбаке.
Дверь подвала отворилась: “Выходи: ликвидация!” Во дворе уже стояли полицаи с оружием на изготовку. На крыльцо вышли немецкие офицеры и полицейское начальство. “Я хочу сделать сообщение, – выкрикнул Сотников. – Я партизан. Это я ранил вашего полицая.
Тот, – он кивнул на Рыбака, – оказался здесь случайно”. Но старший только махнул рукой: “Ведите”. “Господин следователь, – рванулся Рыбак. – Вы вчера мне предлагали. Я согласен”. – “Подойдите поближе, – предложили с крыльца. – Вы согласны служить в полиции?” – “Согласен”, – со всей искренностью, на которую был способен, ответил Рыбак. “Сволочь”, – как удар, стукнул его по затылку окрик Сотникова. Сотникову сейчас было мучительно стыдно за свои наивные надежды спасти ценой своей жизни попавших в беду людей. Полицаи вели их на место казни, куда уже согнали жителей местечка и где сверху уже свешивались пять пеньковых петель.
Приговоренных подвели к скамейке. Рыбаку пришлось помогать Сотникову подняться на нее. “Сволочь”, – снова подумал про него Сотников и тут же укорил себя: откуда у тебя право судить… Опору из-под ног Сотникова выбил Рыбак.
Когда все кончилось и народ расходился, а полицаи начали строиться, Рыбак стоял в стороне, ожидая, что будет с ним. “А ну! – прикрикнул на него старший. – Стать в строй. Шагом марш!” И это было Рыбаку обыкновенно и привычно, он бездумно шагнул в такт с другими. А что дальше?
Рыбак провел взглядом по улице: надо бежать. Вот сейчас, скажем, бухнуться в проезжающие мимо сани, врезать по лошади! Но, встретившись с глазами мужика, сидевшего в санях, и почувствовав, сколько в этих глазах ненависти, Рыбак понял: с этим не выйдет. Но с кем тогда выйдет?
И тут его, словно обухом по голове, оглушила мысль: удирать некуда. После ликвидации – некуда. Из этого строя дороги к побегу не было.
(1 votes, average: 5.00 out of 5)“Сотников” Быкова в кратком содержании