В драматургии 1970-х годов легко было провести проблемно-тематическую классификацию. Существовали пьесы производственные, политические, на международную тематику и т. д. Производственная пьеса рубежа 1970-80-х годов обозначила многие экономические и социальные проблемы, хотя не касалась основ системы. К середине 1980-х годов характер производственной пьесы изменился. Производственные конфликты приобретают нравственную наполненность, происходит сращение личной жизни человека с его трудовой деятельностью, причем домашняя, семейная жизнь героя
Это выражается даже в выборе места действия: квартира, дача. Сферы производственной, общественной, личной жизни тесно переплетаются, герой познается на скрещении разных координат.
Наметившаяся к концу 1970-х годов тенденция к постижению духовной сути современника оттеснила производственные проблемы. Общественная ценность человека начинает измеряться не только деловыми качествами, но в первую очередь уровнем нравственных понятий. Это приводит к тому, что чисто “производственная драма” в 1980-е годы уже не встречается.
Пьесы “Зинуля” А. Гельмана, “Серебряная свадьба” А. Мишарина при том, что их сюжетообразующей основой являются конфликты производственные, – это уже публицистический разговор о совести, о личной ответственности, о соотношении слова и дела.
В начале 1980-х годов появились пьесы драматургов, схожие творческие принципы которых позволили объединить их в драматургию “новой волны” или поствампиловскую драматургию. В пьесах “новой волны” отразилась двойственность жизни, шел разговор об искажении человека как следствии социальных причин. В них герои испытывали трагедию безверия и неприкаянности, разрушающую тоску по тому, что сами были не в состоянии определить.
Л. Петрушевская, В. Славкин, А. Галин, Л. Разумовская погружали героев в быт, в повседневность, в какие-то “коммунальные” ссоры. Бытовые неурядицы разъединяли людей, делали ущербными их характеры. Драматургов “новой волны” объединяло и то, что в их пьесах никогда четко не выражалась авторская позиция, отсутствовал положительный идеал.
Атмосфера пьес не давала надежд на перспективы. Общее в поствампиловской драматургии и отношение к театру Чехова. “Три девушки в голубом” Л. Петрушевской вызывали ассоциации с “Тремя сестрами”, мотивы “Вишневого сада” трансформировались в пьесе
В. Арро “Смотрите, кто пришел!” и Л. Разумовской “Сад без земли”, “Родненькие мои” А. Смирнова вели к “Дачникам”. Но при сюжетном сходстве пьесы “новой волны” отличались от чеховских отсутствием той высокодуховной атмосферы, которая поднимала быт в драмах Чехова на уровень бытия, позволяла за внешней бессобытийностью увидеть напряженную работу души.
В начале 1980-х годов драматурги обратились к поиску истинных причин жизненных драм целого поколения. Н. Семенова, А. Дударев, М. Ворфоломеев показывали разъедающую атмосферу лжи, лицемерия, возведенных в государственный масштаб. Герой конца 1980-х бездеятелен, предается рефлексии, не совершает никаких поступков.
В психологической драме появляется непривычный конфликт, в котором не один персонаж противостоит другому, а герой противостоит жизни.
Стремление найти аналогии современной жизни в истории, философски осмыслить некоторые вечные проблемы вызывают развитие философской драмы. Один из талантливых ее представителей – Э. Радзинский. Его пьесы – построенные на разном материале психологические драмы, в которых используется прием “игра в игре” или “пьеса в пьесе” . Так, в философской пьесе “Театр времен Нерона и Сенеки” в самом действии разыгрывается пьеса, поставленная Нероном.
Жизнь и игра переплетаются, создавая напряженное поле действия.
Драматургия 1980-х годов настолько разнообразна, что свести ее к нескольким направлениям довольно трудно. Ведь только в жанре психологической драмы наряду с “новой волной” продолжали творческие поиски драматурги старшего поколения – В. Розов, А. Арбузов. Написанные в этот период пьесы “Хозяин”, “Кабанчик” В. Розова, “Победительница”, “Виноватые” А. Арбузова выявляли неожиданные грани их творчества.
Они открывали наполненные настоящим драматизмом стороны жизни, где социальное и личное переплелись воедино, где сломанные судьбы молодых были наказанием за нравственные преступления отцов.
В 1990-е годы из пьес постепенно уходит “чернуха”, меньше занимает писателей бытовая сторона жизни. Снова начинают звучать вечные вопросы: жизнь и смерть, Бог и дьявол, концы и начала, естественность и искусственность. Эти проблемы на несколько непривычном материале ставит в пьесах “Рогатка”, “Канотье”, “Уйди-уйди” Н. Коляда.
В них драматург обращается к подсознательному, тайному, к борению человеческой души и плоти.
С середины 1980-х годов в русской драматургии возрождаются традиции театра абсурда, заложенные обэриутами. К парадоксальному театру обращаются А. Казанцев “Сны Евгении”, А. Демьяненко “Я тоже хочу на бал, возьмите меня с собой”.
В конце 1980-х годов в русской драматургии реализуется эстетика постмодернизма. Постмодернистская драма построена на деконструкции знаков и символов культуры социалистического реализма. Сюда можно отнести пьесы В. Сорокина “В землянке”, “Пельмени”, М. Угарова “Газета “Русский инвалидъ” за 18 июля”, А. Шипенко “Сад осьминогов”.
В драматургии конца XX века идет процесс поиска новых форм и развития старых жанров в традиционной и постмодернистской системах.
(1 votes, average: 5.00 out of 5)Русская драматургия конца XX века