Творчество И. Г. Чернышевского вызывает у меня противоречивые мысли. Но, взвесив все плюсы и минусы, я пришла к выводу, что читать роман “Что делать?” было интересно. Изучая Чернышевского, хочется шевелить мозгами, анализировать, отвечать самой себе на трудные вопросы. Во многом хочется поспорить с автором. Намой взгляд, именно этого он и добивался от своих читателей.
Пусть в романе больше от публицистики, чем от художественной литературы, великая русская литература девятнадцатого века богата не только глубиной, но и разнообразием.
Сто
Мне захотелось подумать о настоящем и минувшем на одной волне с этим человеком.
В своем девятнадцатом веке Вы, Николай Гаврилович, наблюдали, как из вековой тьмы невежества и жестокости стали появляться люди, которых Вы назвали “новыми”. На мой взгляд, их новизна заключалась в том, что их моральный кодекс впервые в истории России не опирался на сословные предрассудки. Тут можно, конечно, возразить, что религия уже давно сформулировала общечеловеческие принципы в своих заповедях. Но предотвратить их нарушения церковь не могла, а частенько и не хотела. “Новые” люди сделали психологическую поправку на труднопреодолимый человеческий эгоизм.
Формула: “Живи, и жить давай другим”,- на первый взгляд, проста в применении и не требует особых жертв. Это – “разумный эгоизм”, по Вашему наименованию, который в будущем станет “общей натурою всех людей”. Эта теория настолько Вас вдохновила, что превратила вас в наивного идеалиста. Как человек двадцать первого века могу засвидетельствовать, что мечта Ваша, Николай Гаврилович, все еще остается утопией.
Хочется понять – почему?
Характерные черты “нового” человека: честность, уважение к другим людям, способность к труду. Кажется, все перечислила? Или нет, нужно добавить желание саморазвития, куда входят и образование, и поиск собственного “я”.
Стало ли таких людей больше, чем в девятнадцатом веке? Рассмотрим черты по отдельности.
Первая черта – честность. Увеличился ли процент честности на душу населения за прошедшие сто сорок лет? Увы, Николай Гаврилович! Количество людей, осознающих, что честным быть намного выгоднее, чем врать, изменяется в лучшую сторону очень медленно. Вы же сами написали: “Неглупые честные люди в одиночку не обольщаются.
Но у них есть другой, такой же вредный вид этой слабости: они подвержены повальному обольщению”. Честных людей много. Больше, чем бесчестных.
Однако жулики продолжают их “водить за нос”.
Вторая черта – уважение к другим людям. Тут нам есть, чем вас порадовать, Николай Гаврилович! Человечество признало, что люди должны быть равноправными и уважать чужие права. Без всяких оговорок. На деле так гладко не получается.
Хотя, если говорить о положении женщин в обществе и в семье, тут произошли очень большие положительные изменения. По данному пункту до идеала нам тоже далеко, но вопрос уважения к другим людям не тупиковый.
Третья черта – способность к труду. Тут мы близки к идеалу. К труду приспособили практически всех.
Миллионеры работающие меньше, чем пролетарии. Правда, справедливость оплаты труда продолжает многих не удовлетворять. “Свободным и радостным” для всех труд пока не стал. Зато его необходимость осознали почти все.
Количество людей, ведущих паразитический образ жизни, сильно сократилось. В основном это вынужденные безработные, хиппи и несознательные наследники работающих миллионеров.
Четвертую составляющую “новых” людей я назвала – желание саморазвития. Вы, Николай Гаврилович, возлагали большие надежды на просвещение. И тут я с Вами полностью согласна.
Без него человечество не может двигаться вперед. Сейчас уровень образованности в России гораздо выше, чем в ваше время. Это, конечно, открывает перед моими современниками дороги, многие из которых будут приближать человечество к справедливости и счастью.
Но мне понравилось читать Ваш роман не потому, что его герои просто образованные люди. Они меня заинтересовали тем, что все время напряженно думали, рассуждали, анализировали свои чувства и поступки. Я это называю способностью к саморазвитию, поиском собственного “я”.
(2 votes, average: 4.50 out of 5)Почему мне интересно читать Николая Чернышевского