“Евгений Онегин” – это не просто роман, это роман в стихах. По выражению самого Пушкина, есть “дьявольская разница” между этими двумя жанрами: роман – это всегда произведение эпическое, а стихотворная форма предполагает наличие лирического начала, субъективного элемента. Таким образом, в романе в стихах весьма значимое место должен занимать образ автора.
Рассмотрим же его поподробнее.
Прежде всего, автор в этом произведении является лирическим героем, и его образ раскрывается в основном за счет так называемых лирических
Так, часть лирических отступлений носит автобиографический характер. В них автор вспоминает о своем прошлом, о своих возлюбленных, говорит о жизненном пути и подводит итоги. В конце седьмой главы, например, поэт говорит о любимой женщине:
Но та, которую не смею
Тревожить лирою моею,
Как величавая луна,
Средь жен и дев блестит одна.
С какою гордостью небесной
Земли касается она!
Как негой грудь ее полна!
Как томен взор ее чудесный!.. –
И тут же сам останавливает себя:
Но полно, полно; перестань.
Ты заплатил безумству дань.
В отрывках из главы, посвященной путешествию Онегина, Пушкин сравнивает себя в прошлом и в настоящем:
Какие б чувства ни таились
Тогда во мне – теперь их нет:
Они прошли иль изменились…
Мир вам, тревоги прошлых лет!
В ту пору мне казались нужны
Пустыни, волн края жемчужны,
И моря шум, и груды скал,
И гордой девы идеал,
И безыменные страданья…
.. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Иные нужны мне картины:
Люблю песчаный косогор,
Перед избушкой две рябины,
Калитку, сломанный забор…
.. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Мой идеал теперь – хозяйка,
Мои желания – покой,
Да щей горшок, да сам большой.
Говоря о различных периодах жизни, автор зачастую вспоминает Лицей. Например, в самом начале восьмой главы Пушкин пишет:
В те дни, когда в садах Лицея
Я безмятежно расцветал,
Читал охотно Апулея,
А Цицерона не читал,
В те дни в таинственных долинах,
Весной, при кликах лебединых
Близ вод, сиявших в тишине,
Являться муза стала мне.
Моя студенческая келья
Вдруг озарилась: муза в ней
Открыла пир младых затей,
Воспела детские веселья,
И славу нашей старины,
И сердца трепетные сны.
И дальше поэт описывает, как его муза растет и развивается вместе с ним, преодолевая трудности и меняясь под действием времени и жизни.
Но в лирических отступлениях автор пишет не только о себе и своих переживаниях – многие строфы посвящены нравственно-философским проблемам и вопросам. Пушкин дает оценку различным событиям и явлениям жизни, например, констатирует, что нет истинной дружбы между его современниками:
Но дружбы нет и той меж нами.
Все предрассудки истребя,
Мы почитаем всех нулями,
А единицами – себя.
Мы все глядим в Наполеоны;
Двуногих тварей миллионы
Для нас орудие одно;
Нам чувство дико и смешно, –
И эта ситуация задевает поэта за живое.
Неоднократно в лирических отступлениях Пушкин говорит о любви. Это может быть выражено в кратком, иногда шутливом, замечании относительно его пристрастий и оценок женской красоты:
Дианы грудь, ланиты Флоры
Прелестны, милые друзья!
Однако ножка Терпсихоры
Прелестней чем-то для меня.
Но есть и другого рода авторские высказывания на эту тему, как, например, в восьмой главе, где автор в одном из лирических отступлений говорит о любви. Мы можем с уверенностью сказать, что это не простое рассуждение, но изложение его понимания любви и ее влияния на человека в разные периоды его жизни :
Любви все возрасты покорны;
Но юным, девственным сердцам
Ее порывы благотворны,
Как бури вешние полям…
.. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Но в возраст поздний и бесплодный,
На повороте наших лет,
Печален страсти мертвый след…
Также лирический герой говорит о “своевременности” не только любви, но и всех событий жизни и чувств вообще:
Блажен, кто смолоду был молод,
Блажен, кто вовремя созрел,
Кто постепенно жизни холод
С летами вытерпеть умел;
.. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Кто славы, денег и чинов
Спокойно в очередь добился…
.. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Но грустно думать, что напрасно
Была нам молодость дана,
Что изменяли ей всечасно,
И обманула нас она…
.. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Несносно видеть пред собою
Одних обедов длинный ряд,
Глядеть на жизнь, как на обряд,
И вслед за чинною толпою
Идти, не разделяя с ней
Ни общих мнений, ни страстей.
Так пишет Пушкин о тех, кто не смог в силу своей натуры обрести покой и счастье в их общепринятом тогда понимании. Весьма возможно, что поэт и сам себя причисляет к подобным людям, хоть это лирическое отступление посвящено скорее Онегину, чем ему. Отделяя себя от своего героя, Пушкин тем не менее признает Онегина человеком своего круга, равным ему не только по возрасту и статусу, но и по многим душевным качествам.
Лирического героя Пушкина беспокоят не только общечеловеческие ценности и заботы, он думает также и о жизни особого рода людей – поэтов. Ему хочется умереть не просто так, но оставить “неприметный след” для потомков:
Живу, пишу не для похвал;
Но я бы, кажется, желал
Печальный жребий свой прославить,
Чтоб обо мне, как верный друг,
Напомнил хоть единый звук.
В многочисленных лирических отступлениях бытовой тематики автор рассказывает о свих пристрастиях, об обычаях современников и их нравах. Так, в одной из строф четвертой главы Пушкин пишет о сортах вин и о том, какой больше он любит и почему:
Вдовы Клико или Моэта
Благословенное вино…
.. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Меня пленяло: за него
Последний бледный лепт, бывало,
Давал я. Помните ль, друзья?
.. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Но изменяет пеной шумной
Оно желудку моему,
И я Бордо благоразумный
Уж нынче предпочел ему.
К Аи я больше не способен;
Аи любовнице подобен,
Блестящей, ветреной, живой,
И своенравной, и пустой…
Но ты, Бордо, подобен другу…
С особенным чувством Пушкин говорит о своей любви к природе, не раз целые строфы отдавая описаниям русского пейзажа:
Гонимы вешними лучами
С окрестных гор уже снега
Сбежали мутными ручьями
На потопленные луга.
Улыбкой ясною природа
Сквозь сон встречает утро года…
.. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Как грустно мне твое явленье,
Весна, весна! пора любви!
Какое томное волненье
В моей душе, в моей крови!
С каким тяжелым умиленьем
Я наслаждаюсь дуновеньем
В лицо мне веющей весны
На лоне сельской тишины!
Лирический герой питает любовь не только к природе России, для него дорога Москва, ее древняя столица, где родился поэт:
Как часто в горестной разлуке,
В моей блуждающей судьбе,
Москва, я думал о тебе!
Москва…как много в этом звуке
Для сердца русского слилось!
Как много в нем отозвалось!
Из подобных замечаний, зарисовок и размышлений складывается воедино портрет лирического героя, и образу рефлексирующего умного человека мелкие детали и подробности добавляют глубину и жизненность.
Но с образом автора не все так просто. Дело в том, что он не только лирический герой романа, он еще и его персонаж. Пушкин смешивает свою, отдельную, “лирическую реальность” с реальностью вымышленных персонажей.
Так, у Пушкина и у Онегина есть общие знакомые: “К Talon помчался: он уверен, / Что там уж ждет его Каверин”, – пишет автор, называя своего друга приятелем героя романа. Автор упоминает о том, что они с Онегиным собирались путешествовать вместе. И более того, у Автора по неизвестно каким причинам оказываются письма Онегина и Татьяны друг к другу:
Письмо Татьяны предо мною;
Его я свято берегу,
Читаю с тайною тоскою
И начитаться не могу, –
Так пишет поэт о любовном послании его “милого идеала”.
И такое “смешение” не выглядит неуместным и невозможным, так как сам главный герой Евгений Онегин типичен для светского общества пушкинской эпохи, настолько реалистичен, что многие современники поэта готовы были видеть в нем черты своих знакомых, считая их прототипами героя.
В этом произведении у образа автора есть еще одна сторона – он является рассказчиком. Пушкин так выстраивает свой роман, что кажется, будто поэт прямо на глазах читателей создает свое произведение. Так, автор непосредственно в текст вводит рассуждения о характерах создаваемых им героев, размышления о том, какое событие будет следующим или могло бы им стать, отражая при этом возможные нападки критиков.
В одной из глав, например, он просит прощения у читателей за то, что много пишет о несчастной любви своей героини: “Простите мне: я так люблю / Татьяну милую мою!”.
Довольно своевольно автор меняет сюжет своего произведения. “Татьяна, по совету няни / Сбираясь ночью ворожить, / Тихонько приказала в бане / На два прибора стол накрыть, – повествует он. – Но стало страшно вдруг Татьяне… / И я – при мысли о Светлане / Мне стало страшно – так и быть…” – говорит поэт и решает: ” С Татьяной нам не ворожить”. Но и эта “вольность” не нарушает гармонии и целостности произведения, ведь оно как бы живет и меняется вместе с автором.
В процессе создания “Евгения Онегина” Пушкин периодически рассуждает о современной ему литературе и полемизирует со своими оппонентами, то иронично отзываясь о том или ином художественном штампе, то извиняясь перед строгими критиками за свой язык и своих героев. Например, в конце седьмой главы автор дает пародийное вступление и восклицает: “…С плеч долой обуза! / Я классицизму отдал честь: / Хоть поздно, а вступленье есть”, – иронизируя над стандартной формой многих литературных произведений классицизма. Или еще: описывая Татьяну в конце романа, Пушкин использует французское выражение “du comme il faut” для более точной характеристики героини и добавляет в скобках, обращаясь к одному из литераторов, которые боролись за чистоту русского языка, отрицали использование галлицизмов: “Шишков, прости: / Не знаю, как перевести”.
Говорит поэт также и о типичных литературных героях. Так, он иронично характеризует героя произведений классицизма прошлых лет:
Свой слог на важный лад настроя,
Бывало, пламенный творец
Являл нам своего героя
Как совершенства образец.
Ему Пушкин противопоставляет героя современных романтических произведений:
А нынче все умы в тумане,
Мораль на нас наводит сон,
Порок любезен, и в романе,
И там уж торжествует он.
.. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Лорд Байрон прихотью удачной
Облек в унылый романтизм
И безнадежный эгоизм.
Много еще лирических отступлений и замечаний касаются условностей литературы, нелепых и искусственных, что не нравится автору. Пушкин старается открыть глаза и писателям, и читателям на всю “нежизненность” шаблонных художественных приемов. “Друзья мои, что ж толку в этом?” – вопрошает он и сам стремится снять и со своих героев, и со всего произведения натянутость и условность. Именно для этого смешивает он мир автора и героев, намеренно нарушает сюжетные линии, меняя все “на ходу”, вводит, казалось бы, совсем ненужные, мелкие черточки современного ему быта и т. д. А в целом можно заключить, что образ автора помогает создать поистине реалистическое произведение, подлинную “энциклопедию русской жизни” той эпохи.
(1 votes, average: 5.00 out of 5)Образ автора в романе Пушкина “Евгений Онегин”