Тема свободы во все времена занимала значительное место в поэтическом творчестве.
Я думаю, это происходит из-за того, что свобода есть естественное проявление человеческой души, а поэт всегда выступает исследователем внутренней жизни человека. Но никакая другая тема стихотворений не связана так с эпохой, в которой живет поэт, с суждениями и мнениями, которые он разделяет. Поэтому, задавшись целью понять, как изменяется тема свободы в лирике самых ярких поэтов начала XIX века, Пушкина и Лермонтова, необходимо проследить изменения в общественной
Итак, шло второе десятилетие XIX века. Великая война потрясла Россию, разрушив старую жизнь екатерининских вельмож. Но и в новой жизни осталось угнетение, и в новой жизни страдал народ, тот народ, что сокрушил непобедимого завоевателя Европы, стонал, как и прежде, под ярмом помещиков.
Невозможность сохранять существующее положение вещей была ясна всем передовым людям эпохи. К тому же идеи французского просвещения уже глубоко проникли в русскую жизнь, и особенно живо их восприняла революционно настроенная молодежь. Политическим идеалом стала конституционная монархия, и с ее помощью будущие декабристы мечтали освободить русский народ от векового гнета крепостничества.
В первых рядах молодого поколения тех лет был и Александр Пушкин.
Пушкин разделял взгляды декабристов. И, конечно, прежде всего поэт воспевал дело свободы, той свободы, которая, как воздух, нужна угнетенному народу. В борьбе за этот светлый идеал Пушкин готов отдать все силы и так видит свой долг гражданина:
Пока свободою горим,
Пока сердца для чести живы,
Мой друг, отчизне посвятим
Души прекрасные порывы!
Мы видим, что для молодого поэта свобода – это понятие политическое, антитеза тирании, поэтому нерушима ее связь с законом:
Лишь там над царскую главою
Народов не легло страданье,
Где крепко с Вольностью святой
Законов мощных сочетанье…
Но вместе с таким пониманием свободы, идущим еще от традиций классицизма, есть в лирике молодого Пушкина и другое понятие – “воля”. Воля понимается поэтом как нравственное освобождение от пут светской жизни, и, таким образом, это понятие становится романтическим воплощением темы свободы.
Особенно сильны эти мотивы в стихотворениях, написанных в годы южной ссылки, ведь в это время к комплексу романтических настроений молодого человека прибавляется чувство личной несвободы. Как никогда сильно звучит в душе поэта призыв:
.. .Давай улетим!
Мы вольные птицы; пора, брат, пора!
Но зрелым умом Пушкин понимает: гордый и одинокий дух не может принести людям счастья, потому что “лишь для себя он хочет воли”. После поражения декабристов поэт долго и мучительно расстается со своей прежней “беспечной верой” в свободу. Пушкин больше не прославляет сочетание свободы и закона, ибо видит невозможность такого союза. Но, как и прежде, звучит в его поэзии мотив воли, звучит все с той же щемящей тоской, соприкасаясь с величайшими вопросами человеческого бытия:
На свете счастья нет, но есть покой и воля,
Давно завидная мечтается мне доля –
Давно, усталый раб, замыслил я побег
В обитель дальнюю, трудов и чистых нег.
Поражение декабрьского восстания возвестило о начале новой эпохи – эпохи “безвременья”. И нам для лучшего понимания настроений поэтов этих лет нужно обратиться к творчеству Михаила Юрьевича Лермонтова.
В годы, когда расцвел талант этого прекрасного поэта, высокие идеалы декабристов оказались под запретом, а в чем-то утратили свою притягательность. Жизнь молодого поколения текла “пусто и уныло”, и лучшие умы этого времени задыхались в бездействии.
С юных лет Михаил Юрьевич чувствовал в себе огромные творческие силы, “его сердце было полно любовью к людям”, и он мечтал всю жизнь отдать служенью им. Но ни единого отклика своим желаниям не встретил поэт в окружающей его жизни. И неудивительно, что юный Лермонтов, оскорбленный в лучших порывах души, страстно хочет воли в ее романтическом понимании:
Дайте волю, волю, волю,
И не надо счастья мне…
Поэту невыносимо душно в этом мире, и он мечтает сбросить “вериги бытия” и улететь вместе с птицами в край милой Шотландии, которая видится Лермонтову приютом измученной души.
С тяжелым ощущением в душе идет поэт по жизни и с годами лишь сильнее понимает “безысходность своего существования, потому что его страдания связаны со всем укладом жизни, так далеким от идеального. Так рождаются его самые трагические образы, где жизнь видится поэту огромной темницей, в которой заключена его душа и откуда невозможно вырваться:
Отворите мне темницу,
Дайте мне сиянье дня,
Черноглазую девицу Черногривого коня!..
…Но окно тюрьмы высоко,
Дверь тяжелая с замком;
Черноокая далеко,
В пышном тереме своем…
Что близко поэту в этом мире? Единственно родным ему кажется мир природы, в слиянии с которым можно обрести истинную волю, потому что природу не затрагивают тревоги людей, она вечна и прекрасна:
Когда волнуется желтеющая нива…
…Тогда смиряется души моей тревога,
Тогда расходятся морщины на челе,-
И счастье я могу постигнуть на земле,
И в небесах я вижу бога…
Так, ощущая свою ненужность, чуждость пустому, светскому обществу, вдали от мира природы, Лермонтов делает последний вывод: “Я б хотел забыться и заснуть!”
Мы увидели, что в восприятии свободы Лермонтов всю жизнь остается романтиком. И в эпоху безвременья иных настроений не могло быть. В трагедии Лермонтова отразилась трагедия всего поколения, которое оказалось лишенным светлых идеалов, что во все времена освещали людям путь в будущее.
Из всего бесконечного многообразия тем поэзии великих русских поэтов, Пушкина и Лермонтова, я выбрал и проследил развитие лишь одной, но именно эта тема кажется мне очень важной, потому что связывает поэта с его временем и, значит, позволяет найти общие закономерности взаимоотношений художника с эпохой. Это знание нужно нам и сегодня; в нашу сложную историческую эпоху крутой ломки общественного мировоззрения оно поможет многим из нас разобраться в своих мыслях и чувствах. А Пушкин и Лермонтов должны всегда оставаться в нашей памяти как два великих исследователя человека, воплотивших и развивших в своих произведениях лучшие стороны человеческого духа.
(2 votes, average: 2.50 out of 5)Эволюция темы свободы в русской поэзии начала xix века