Н. А. Некрасов. Стихотворения
“Элегия (“Пускай нам говорит изменчивая мода…”)
“Элегия. А. Н. Е<рако>ву” (“Пускай нам говорит изменчивая мода”) (1874) представляет собой образец нового типа элегии, возникшего в творчестве Н. А. Некрасова, элегии социальной, в которой в связи с изменением объекта изображения традиционные поэтические средства насыщались новыми жанровыми признаками. В частности, своеобразно используется в ней типичное для романтических медитативных элегий В. А. Жуковского ритмико-синтаксическое построение.
Свою “Элегию” Н. А. Некрасов прямо начинает с утверждения актуальности темы “страдания народа” (полемически направленного против претензий, предъявлявшихся к его поэзии современным историком литературы О. Ф. Миллером, который считал, что “непосредственное описание страданий народа и вообще бедняков” уже Н. А. Некрасовым “исчерпано” и что “поэт наш стал как-то повторяться, когда принимается за эту тему”): “Пускай нам говорит изменчивая мода, Что тема старая “страдания народа” И что поэзия забыть ее должна, Не верьте, юноши! не стареет она”.
Новый вопрос, поставленный Н. А. Некрасовым в “Элегии” в связи с положением народа, стал одним из основных вопросов главного полотна поэта – эпической крестьянской поэмы-симфонии “Кому на Руси жить хорошо?”: “Пора идти вперед: Народ освобожден, но счастлив ли народ?”.
Вопрос о положении народа сливается в “Элегии” с вопросом о роли поэта в обществе: “Я лиру посвятил народу своему”. Развивая собственную программу гражданственности искусства, Н. А. Некрасов опирался в этом стихотворении на тенденции вольнолюбивой лирики А. С. Пушкина (“Деревня”). Звучит у Н. А. Некрасова и своеобразная вариация пушкинской темы “поэта и толпы”: Н. А. Некрасова мучает вопрос о том, дойдет ли его песня до народной души, принесет ли пользу: “Уж вечер настает. Волнуемый мечтами, По нивам, по лугам, уставленным стогами, Задумчиво брожу в прохладной полутьме, И песнь сама собой слагается в уме, Недавних, тайных дум живое воплощенье: На сельские труды зову благословенье, Народному врагу проклятия сулю, А другу у небес могущества молю, И песнь моя громка!.. Ей вторят долы, нивы, И эхо дальних гор ей шлет свои отзывы, И лес откликнулся… Природа внемлет мне, Но тот, о ком пою в вечерней тишине, Кому посвящены мечтания поэта, – Увы! не внемлет он – и не дает ответа…”
