Архаический эпос Раннего Средневековья (кельтские саги, песни “Старшей Эдды”)

Тема 3. Архаический эпос Раннего Средневековья (кельтские саги, песни “Старшей Эдды”)

Нисходят в душу лики чуждых сил

И говорят послушными устами.

Так вещими зашелестит листами

Вселенской жизни древо Игдразил…

Вяч. Иванов

ПЛАН

1. Два этапа в истории западноевропейского эпоса. Общие черты архаических форм эпоса.

Кельтские саги

2. Исторические условия возникновения кельтского эпоса.

3. Циклы кельтского эпоса:

А) мифологический эпос;

Б) героический эпос:

– уладскии цикл;

– цикл Финна;

В)

Песни “Старшей Эдды”

4. Песни “Старшей Эдды” как памятник архаического эпоса:

А) история находки сборника песен;

Б) споры о происхождении эддических песен;

В) жанры и стиль эддической поэзии;

Г) основные циклы песен “Старшей Эдды”.

5. Жанровая типология мифологического цикла:

А) повествовательные песни (песни);

Б) дидактические песни (речи);

В) диалогический тип песен (речей);

Г) эсхатологигческие песни-прорицания;

Д) драматическо-ритуальные песни-перебранки.

6. Особенности героического цикла песен:

А) вопрос о происхождении героического эпоса;

Б) герои песен “Старшей Эдды”;

В) психологизация поведения героев, рост лирического начала и появление жанра героической элегии.

7. Значение архаических эпосов в истории мировой литературы.

КОНСПЕКТ

1. В истории развития западноевропейского эпоса выделяются два этапа: эпос периода разложения родового строя, или архаический (англосаксонский – “Беовульф”, кельтские саги, древнескандинавские эпические песни – “Старшая Эдда”, исландские саги), и эпос периода феодальной эпохи, или героический (французский – “Песнь о Роланде”, испанский – “Песнь о Сиде”, средне – и верхненемецкий – “Песнь о Нибелунгах”, древнерусский эпический памятник “Слово о полку Игореве”). В эпосе периода разложения родового строя сохраняется связь с архаическими ритуалами и мифами, культами языческих богов и мифами о тотемических первопредках, богах-демиургах или культурных героях. Герой принадлежит всеобъемлющему единству рода и делает выбор в пользу рода. Для этих эпических памятников характерна краткость, формульность стиля, выражающаяся в варьировании одних художественных тропов. Кроме того, единая эпическая картина возникает путем объединения отдельных саг или песен, сами же эпические памятники сложились в лаконичной форме, их сюжет группируется вокруг одной эпической ситуации, редко объединяя несколько эпизодов. Исключение составляет “Беовульф”, имеющий, завершенную двучастную композицию и воссоздающий в одном произведении целостную эпическую Картину (См.: Мельникова Е. А. Меч и лира. Героический мир англосаксонского эпоса. – М., 1987.). Архаический эпос раннего европейского Средневековья сложился как в стихотворной (“Старшая Эдда”), так в прозаической (исландские саги) и в стихотворно-прозаической формах (кельтский эпос).

Архаические эпосы формируются на основе мифа, персонажи, восходящие к историческим прототипам (Кухулин, Конхобар, Гуннар, Атли), наделяются фантастическими чертами, почерпнутыми из архаической мифологии (преображение Кухулина во время боя, его тотемическое родство с псом). Нередко архаические эпосы представлены отдельными эпическими произведениями (песнями, сагами), не соединенными в единое эпическое полотно. В частности, в Ирландии такие объединения саг создаются уже в период их записи, в начале Зрелого Средневековья (“Угон быка из Куалнге”). Кельтский и германо-скандинавский архаические эпосы репрезентируют и космогонические (“Прорицание Вельвы”) и героические мифы, причем в героической части эпоса сохраняется взаимодействие с миром богов или божественных существ (Острова Блаженства, мир Сид в кельтском эпосе). Архаические эпосы в незначительной степени, эпизодически несут на себе печать двоеверия, например, упоминание “сына заблуждения” в “Плавании Брана, сына Фебала”, или изображение картины возрождения мира после Рагнарека в “Прорицании Вельвы”, куда первыми входят Бальдр и его невольный убийца слепой бог Хед. Архаические эпосы отражают идеалы и ценности эпохи родового строя: так, Кухулин, жертвуя своей безопасностью, делает выбор в пользу рода, а прощаясь с жизнью, называет имя столицы Эмайн, а не супруги или сына.

КЕЛЬТСКИЕ САГИ

2. Очагом кельтской культуры, начиная с I в. н. э., стала Ирландия. Кельты, вытесненные римскими легионами из Европы, большую часть которой завоевали в III-IV вв. до н. э., вынуждены, были искать новую родину, и направили свои корабли к берегам Ирландии. В Европе очагом кельтской культуры была Галлия, здесь сложилась наиболее архаическая часть кельтского эпоса, существовавшая вплоть до VIII-X вв. в устной форме. Записи кельтских саг осуществлялись начиная с IX в., хотя иногда есть возможность обратиться к более ранним редакциям. Причиной записи кельтских саг было желание островных монахов, долго сохранявших двоеверие, сберечь от разорительных набегов викингов не только свою материальную, но и духовную культуру.

В генезисе кельтского эпоса определенную роль сыграли топонимические и этиологические предания, нашедшие отражение во вступительных формулах “Отчего прозван Арт одиноким? – Нетрудно сказать”, или: “Как произошло изгнание сыновей Уснеха? – Нетрудно сказать”. Сага “Недуг уладов” объясняет происхождение названия столицы уладов Эмайн-Маха и того магического недуга, которому все улады подвержены раз в году проклятием сиды Махи. В сложении саг принимали участие филиды – хранители светской учености и законоведы. Лирическая поэзия разрабатывалась бардами, а магические заклинательные формулы принадлежали жрецам-друидам. Именно эта часть эпоса сохранилась хуже других, во-первых, по причине ее сакральности, во-вторых, из-за ее антагонистичности по отношению к новой религии – христианству. Хотя предпринимаются попытки реконструкции календаря друидов. М. М. Бахтин расшифровывает принятую у друидов этиологию “любовного пятнышка” (родимого пятна) – открытия тайного знака судьбы для того, чтобы обречь человека на вечную Любовь (Бахтин М. М. Лекции по истории зарубежной литературы. Античность. Средние века. – Саранск, 1999. – С. 42-43.). Безусловно, открытие любовного пятнышка – только часть приворотной магии, фрагментарно сохранившейся в более поздних источниках.

3. Ирландские саги – прозаический эпос со стихотворными вставками, приходящимися на моменты психологической кульминации. В стихах передается речь героев, например плач Дейдре по умершему возлюбленному или прорицание друида Катбада перед рождением Дейдре. Фантастические сюжеты кельтских саг, действующие в них мифологические персонажи (фоморы, сиды) и чудесные предметы (рогатое копье Кухулина, неистощимый котел Дагда, чудесное копье бога света Луга, камень Фалл, определяющий истинного короля, меч Нуаду) вкупе с фрагментами стихотворной речи определяют жанровое своеобразие кельтской саги, ее отличия от классической исландской саги, прозаичной по содержанию и по форме, минимальностилизованной, скупой на выразительные средства. Поэтому сами ирландцы предпочитают называть свои эпические произведения скелами.

Ирландская скела лаконична в описаниях, а стихотворные вставки богаты параллелизмами, повторами, метафорами, эпитетами. Кельтские имена выбираются для героев по принципу звукоподражания или этимологии. Так, имя Дейдре подобно вздрогу и трепету, чтобы напоминать о мрачном предсказании, сопровождавшем ее рождение (“Изгнание сыновей Уснеха”), а имя сиды Син передает, как говорит она сама, “Вздох, Свист, Бурю, Резкий Ветер, Зимнюю ночь Крик, Рыданье, Стон” (Исландские саги. Ирландский эпос. – М., 1973. – С. 679.) (“Смерть Муйхертаха, сына Эрк”).

4. Мифологический эпос в форме аллегории изображает захват Ирландии кельтами (племенами богини Дану), их битву с коренным населением (демонами-фоморами). Наиболее распространенные сюжеты героических саг: военные походы, вражда между ирландскими племенами (уладами и коннахтами, например), угон скота, героическое сватовство. Фантастические саги повествуют о любви смертного и сиды, плавании в страну блаженства. В героических сагах немало образов, мифологических по происхождению. Архаическая черта – активность женщины в кельтских сагах, ее наделенность магическими знаниями и силой (женщины способны накладывать на мужчин запреты-гейсы: например, Грайне усыпляет на свадебном пиру всех гостей и своего жениха Финна, чтобы сбежать с Диармайдом (“Преследование Диармайда и Грайне”); они населяют острова блаженства, именно им принадлежит тайна вечной жизни – плоды яблони из истинной Эмайн, которые приносят бессмертие, описанные, например, в саге “Плавание Брана, сына Фебала”.

5. Героический цикл кельтского эпоса сложился преимущественно в Уладе, одной из пяти пятин Ирландии, выделенной племени уладов на камне Деления (камне Уснеха). Эпический король в сагах уладского цикла – Конхобар, эпический герой – его племянник Кухулин. Конхобар постепенно вытесняется из эпоса активным, действующим героем. Героика образа Кухулина выражает своеобразие ирландского эпоса. По одной из версий, Кухулин – сын бога света Луга, должен был получить имя Сетанта по велению своего божественного отца, но убив пса кузнеца Кулана, он служил тому семь лет вместо пса и получил новое имя Кухулин (Пес Кузнеца). По другой версии Кухулин – сын бога, воспитанный королем Конхобаром, – подкидыш, кукушонок, выросший в чужом гнезде, а в основе его имени лежит звукоподражание – Кукулайн – иная транскрипция имени героя. Черты первобытного демонизма узнаются в портрете Кухулина, в его магическом преображении во время боя, чудесном оружии. Характер Кухулина наделен значительным трагическим потенциалом: герой опутан противоречивыми запретами и делает выбор в пользу рода, тем самым обрекая себя на смерть в саге “Смерть Кухулина”.

На основании сюжетов саг о Кухулине можно составить его эпическую биографию: чудесное рождение, воспитание кузнецом в лесу, обучение боевому искусству у богатырши Скатах в потустороннем мире, эквивалентном состоянию временной смерти героя во время обряда инициации и возрождению в новом, более совершенном качестве и новом статусе, юношеские подвиги, героическое сватовство к Эмер, далее – обращение к неправильному поведению: любовь к сиде Фанд, убийство на поединке побратима Фердиада, трагическая вина за измену и смерть и как следствие – гибель героя. Кухулин лишен озорства и своеволия, присущих архаическим героям, перед гибелью он делает выбор в пользу благополучия и процветания рода, а прощаясь с родичами, произносит название великой столицы уладов – “Эмайн-Махи”.

6. Во второй части героического эпоса кельтов – цикле Финна – героическое начало еще отчетливее сочетается с фантастическим и любовно-романтическим. Если у Кухулина и Конхобора еще устанавливаются реальные исторические прототипы, то волшебник и провидец Финн – целиком вымышленный персонаж, восходящий, скорей всего, к субъектам друидической магии. В саге “Преследование Диармайда и Грайне” ярко выражены как пережитки матриархата, так и причастность к языческим культам, в частности взаимобратимости жизни человека и его тотемического побратима (кабана и Диармайда), культа священных деревьев (яблони, скрываясь в кроне которой, Диармайд следит за шахматной игрой), пророческого начала, заключенного в существах иной стихии (в лососе, съев которого, Финн стал провидцем), или источника, приносящего мудрость, знание будущего и поэтическое вдохновение. Цикл Финна разрабатывался сначала в форме саг, а затем в форме баллад

ПЕСНИ “СТАРШЕЙ ЭДДЫ”

1. Германо-скандинавская архаическая традиция наиболее полно сохранилась не на континенте, а в Исландии, где сложились наиболее благоприятные для этого условия, причем в формах не только героического, но и собственно мифологического эпоса. Песни, возникшие в глубокой древности, были записаны в XII-XIII вв., когда в Исландии получила распространение письменность. Наиболее архаические произведения древнескандинавского эпоса дошли до нас в рукописном сборнике, получившем название “Королевского кодекса” и найденном в 1643 г. исландским епископом Бриньольвом Свейнсоном.

2. Свейнсон идентифицировал найденные им записи древних мифов о богах и героях с книгой Снорри СтурлусОна “Эдда” (позже названной “Младшая Эдда”) и назвал сборник древних песен “Старшая Эдда” (или стихотворная, поскольку “Эдда” Снорри была прозаической). “Эдда” Снорри содержит четыре основных раздела, в одном из которых (“Видение Гюльгви”) собственно приводятся в прозаическом пересказе древние германо-скандинавские песни о богах и героях. Идентифицируя имена богов и героев, Свейнсон и провел аналогию между своей находкой и “Эддой” Снорри. “Старшей Эдде” и “Эдде” Снорри было свойственно и единство средств выражения и системы стихотворных тропов. В разделе “Язык поэзии”, завершающем “Эдду”, Снорри приводит основные стилистические приемы и тропы скандинавской поэзии: хейти (поэтический синоним) и кеннинги (двучленная метафора), например, хейти солнца – круг, сияние, кеннинг корабля – конь моря, кенниг моря – дом угрей.

3. В начале XIX в. на фоне общего интереса романтиков к архаической культуре и мифологии появляются первые объяснения происхождения архаического эпоса. Романтическая наука рассматривает эддические песни как плод спонтанного народного творчества, выражение народного духа. М. Миллер разрабатывает концепцию “болезни языка”, считая, что мифы возникли как комментарии к значениям слов, постепенно утратившим свое первоначальное значение, поскольку в номинации предмета или явления уже заключалась его история, т. е. миф. Любопытно, что сторонник структуралистского подхода к мифу К. Леви-Стросс, исследуя язык мифов первобытных народов, приходит к выводу, что наиболее архаические мифы должны были состоять из одного слова – мифемы – “слова слов” (К. Леви-Стросс. Структурная антропология. – М., 1983. – С. 427.). Позитивистская школа настаивает на концепции индивидуального авторства песен, считая эддическую поэзию “искусственной”, а не народной, возникшей не позднее эпохи викингов, т. е. в IX-XII вв., а имена архаических богов при этом расцениваются как позднейшее романтическое добавление или украшение. Позиция современных исследователей (М. И. Стеблина-Каменского, Е. М. Мелетинского. В. В. Иванова, В. Н. Топорова) синкретична по отношению к двум приведенным концепциям: эддические песни происходят из фольклора, но подвергаются авторской стилистической обработке и отражают, таким образом, переход от фольклора к литературе.

4. “Старшая Эдда” включает 10 мифологических и 19 героических песен. Как повествования, в виде мифологической баллады мифы представлены в “Песни о Трюме” и в “Песни о Хюмире”. Песни дидактического типа называются в “Старшей Эдде” “речами”. В песни “Речи Высокого” свод дидактических правил, мудрость и знание заклинаний и рун (древней магии и сакральной письменности) Один в виде поучений и афоризмов передает слушателю, а через него людям. Ведущие художественные приемы в песни – повтор и параллелизм. Диалогические песни тоже называются “речами” и выступают способом систематизации мифов в форме вопросов и ответов, в первую очередь, таким образом, репрезентируются космогонические мифы. По форме диалогические песни-речи представляют собой состязания в мудрости между богами и великанами (“Речи Вафтруднира”) или спор за невесту (“Речи Альвиса”). Систематизация мифов осуществляется и песнях-прорицаниях: так, в первой части “Прорицания вельвы” (самой знаменитой песни “Старшей Эдды”, открывающей сборник) пересказываются космогонические, а во второй – эсхатологические мифы. Назначение песен-перебранок (“Перебранка Локи”, “Песнь о Харбарде”) состояло в том, чтобы смешить, а не осмеивать. На протяжении песен этого типа сохраняется одна и та же эпическая ситуация, а основу песни составляет диалог. Песни-перебранки можно определить как эпико-драматические произведения, протокомедии.

5. Героические песни “Старшей Эдды” не менее архаичны, чем мифологические. Проблема соотношения мифа и эпоса в героических песнях решается в науке по-разному. Натурфилософская концепция идентифицирует героев эпоса в качестве символов и аллегорий природных явлений (луны, солнца или грозы). Сторонники позитивистской школы демифологизируют эпос, считая, что его герои имеют исторические прототипы, а фигуры богов представляют собою позднейшие романтические добавления. Неомифологическая школа ищет истоки эпических сюжетов и происхождения героев эпоса в сфере мифа, но не природного, а в ритуального, базируясь на концепции архетипов К. Г. Юнга.

Если обратиться к основным выделенным Юнгом архетипам (тени, дитяти-матери, анима-анимус, персоны-самости, мудрого старика-старухи), то можно вслед за Е. М. Мелетинским идентифицировать их как этапы становления личности или, по Юнгу, Индивидуации (Мелетинский Е. М. О литературных архетипах. – М., 1994. – С. 42.). Тень, анти-я архетипически выражает дочеловеческое начало в человеке. В “Саге о Вельсунгах” в процессе воинских посвящений Синфьетли отец и сын надевают волчьи шкуры и становятся волками, а затем вновь обретают человеческий Облик (Мировое древо Иггдрасиль. Сага о Вельсунгах. – М., 2002. – С. 287.). Брюнхильд выступает непобедимой девой-богатыршей, тем самым показывая выявленность архетипа анима-анимус: бессознательно присутствующего начала противоположного пола в человеке.

Становясь перед необходимостью выбора между личной безопасностью и целостностью рода, герой архаического эпоса делает выбор в пользу рода, реализуя тем самым двойственный архетип персоны (ориентированное вовне, социально адаптированное начало) и самости (внутреннее, индивидуальное начало). В “Младшей Эдде” Один в виде мудрого старика является на краю ямы, вырытой Сигурдом перед поединком с драконом, и советует вырыть две ямы, чтобы в одну стекал яд дракона, а в другую бы герой спрятался сам, чтобы не причинить себе вреда. Собственно преодоление расщепленности личности, переход с одной архетипической ступени на другую: от зверя к человеку, от дитяти к воину в ходе инициации, через свадебные испытания – к обретению половой идентичности, путем социальной адаптации к равновесию между общественным и индивидуальным и, наконец, к обретению истинной мудрости – путь становления, развития и формирования личности, соответствующей ранее приведенной концепции “биографии” героя архаического эпоса, предлагающей идентификацию архетипов через конкретные эпические события, типические для архаического эпоса.

6. Героические песни “Старшей Эдды” отличаются тщательной психологической разработкой образов героев (Сигурда, Гуннара, Гудрун, Брюнхильд). Особенно психологичен образ Брюнхильд, разрываемый противоречиями, показанный во всей сложности душевных переживаний (“Краткая песнь о смерти Сигурда”, “Поездка Брюнхильд в Хель”). Рефлексии подвержен и Гуннар (“Краткая песнь о смерти Сигурда”), выражена и глубина переживаний Гудрун (“Первая песнь о Гудрун”, “Вторая песнь о Гудрун”). Тенденция к психологизации способствует росту лирического элемента, а это приводит к появлению жанра героической элегии (“Поездка Брюнхильд в Хель”, “Первая песнь о Гудрун”), на протяжении которой сохраняется одна и та же эпическая ситуация, выступающая фоном к диалогу или лирическим излияниям героини, а эпические события проходят перед читателем в форме ретроспекции, воспоминания лирического субъекта о прошлом.

Песням о героях присущи накал страстей, экспрессивность. Их оригинальность определяется сочетанием эпического и лирического начал.

ЗНАЧЕНИЕ АРХАИЧЕСКИХ ЭПОСОВ В ИСТОРИИ МИРОВОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

Ирландский архаический эпос с его высокой и трагической героикой, изображением губительной и неодолимой силы любовной страсти сыграл ведущую роль в генезисе рыцарского романа, будучи воспринят в первую очередь через легенду о Тристане и Изольде, обработанную Марией Французской (лэ “Ожимолости”), КретьеномдеТруа (“Клижес”), БеруляиТома. Из кельтской традиции пришли в рыцарский роман образы чудесных волшебных помощников (феи Морганы (архаической Морриган), спасающей на острове Аввалон (острове Яблок) раненого короля Артура, волшебника Мерлина, меча в скале, магического любовного пятнышка). А затем, на рубеже XVIII-XIX вв. “Песни Оссиана” (1763) Дж. Макферсона (1736-1796), выданные им за сборник старинных баллад цикла Финна, оказали значительное влияние на становление романтизма, в том числе и русского. С ними связано появление в романтической литературе специфических “оссиановских мотивов” (северных суровых пейзажей, диких скал, холодного бурного моря, грозных и мрачноватых героев-воителей, а также культа любви, преодолевающей смерть, губительной власти любовных чар и посмертной мести).

Интерес к германо-скандинавской эпической поэзии пробуждается в мировой литературе в эпоху предромантизма и романтизма и не иссякает по сей день. Колоссальное творение Рихарда Вагнера (1848-1874) – оперная тетралогия “Кольцо Нибелунга” (причем Вагнер сам выступал и автором либретто, и композитором), включающая четыре оперы (“Золото Рейна”, “Валькирия”, “Зигфрид”, “Гибель богов”), представляет собой романтическую интерпретацию не только героического эпоса “Песни о Нибелунгах”, но и архаических песен “Старшей Эдды”.

Творческий путь норвежского драматурга Генрика Ибсена начался с обращения к германо-скандинавской мифологии, что нашло выражение в пьесе “Воители в Хельгеланде” (1857). Драматург усиливает трагическую разобщенность мифологических персонажей Сигурда и Брюнхильд, продлевая ее за пределы земного мира: Брюнхильд в “Старшей Эдде”, взойдя на погребальный костер Сигурда, отправляется за ним в царство мертвых Хель (“Поездка Брюнхильд в Хель”), чтобы соединиться с возлюбленным навсегда, в пьесе же Ибсена Сигурд успел стать христианином и его ждет совсем иная загробная жизнь, чем язычницу Йордис (так Ибсен называет Брюнхильд), которую видят после смерти во главе поезда мертвых, который везет павших воинов в Вальгаллу.

Постоянный интерес к архаическим эпосам проявлял В. Набоков, в подтекст “Лолиты” (1955) наравне с прочими источниками включены и кельтские саги, а германо-скандинавская эпическая традиция актуализирована в поздних англоязычных романах Набокова “Бледное пламя” (1962), “Ада” (1969). Особый интерес вызывает роман Дж. Гарднера “Грендель” (1971), в основе которого лежит модернистский прием фокализации. События архаического эпоса “Беовульф” показаны и проинтерпретированы с точки зрения Гренделя, что сообщает происходящему необычный и в высшей степени полемичный, ракурс. Из интерпретаций германо-скандинавского эпоса хотелось бы отметить новеллу X. Л. Борхеса “Ульрика” (1975), построенную, на игре противоречий между “Старшей Эддой” и “Песнью о Нибелунгах”. Оригинальным образом мотивы из кельтской мифологии включены в подтекст романа современных американских писателей: Дж. Апдайка “Бразилия” (версия легенды о Тристане и Изольде) и Ч. Паланика “Невидимые монстры” (1999; другой вариант перевода – “Невидимки”).

Стиль фэнтэзи, приобретающий особую популярность после выхода в печать трилогии Дж. Р. Толкиена “Властелин Колец” (1954-1955; первый русский перевод первого тома под названием “Хранители” – 1983), а также после ее успешной экранизации, стимулирует появление самого широкого интереса к архаическим эпосам и их разнообразным, но, к сожалению, не всегда серьезным и соответствующим первоисточникам интерпретациям.

Терминологический аппарат

К разделу “Кельтские саги”

ФОРМУЛА ЭПИЧЕСКОГО СТИЛЯ – устойчивый стилистический прием, повторяющийся с вариациями в героическом эпосе.

САГА (от древнеисландского segga – сказать, рассказать) – прозаическое, т. е. рассказанное повествование. В форме саг сложился эпос Исландии. Сага повествует о прошлом. Она предельно объективна и прозаична, ее стилизация минимальна, а повествование отличается сжатостью и реалистичностью.

СКЕЛА – ирландское название архаического эпоса, подчеркивающее его жанровое своеобразие, сравнительно с исландской сагой.

ЭТИОЛОГИЯ – объяснение причины, ЭТИОЛОГИЧЕСКИЕ МИФЫ – мифы, объясняющие причину того или иного явления, а ЭТИМОЛОГИЧЕСКИЕ – его происхождение.

ТОПОНИМИЧЕСКИЕ МИФЫ – мифы, объясняющие происхождение названия того или иного места.

КОРОЛЬ-ГЕРОЙ – центральная оппозиция в героическом и, отчасти, в архаическом эпосах, связанная с распределением активности между королем (в архаическом эпосе племенным вождем) и героем и особенностями их взаимоотношений.

БОГ-ДЕМИУРГ – творец мира, отделяющий хаос от космоса или преобразующий хаос в космос.

ТОТЕМИЧЕСКИЙ ПЕРВОПРЕДОК – родоначальник племени, освоивший для него определенную (“свою”) территорию в определенных границах. Наделяется чертами человека и животного, реже растения, которое покровительствует племени.

КУЛЬТУРНЫЙ ГЕРОЙ – мифологический персонаж, обучающий людей земледелию, ремеслам и искусствам.

ВЕРХНИЙ, НИЖНИЙ И СРЕДНИЙ МИРЫ – вертикальная организация пространства. Верхний мир принадлежит богам, средний населен людьми, нижний – предками и хтоническими чудовищами. Как правило, находит внешнее пространственное выражение в образе мирового древа.

ГОРИЗОНТАЛЬНАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ ПРОСТРАНСТВА – центр мира священен, населен богами и людьми, его окраины, особенно север, принадлежат демонам, силам, враждебным человеку. В кельтском эпосе ледяным демонам – фоморам.

САКРАЛЬНЫЙ – священный. ПРОФАННЫЙ – мирской, светский.

ГЕНЕЗИС – происхождение, возникновение какого-либо явления, в истории литературы, например, генезис жанра романа, восходящий к античности и Зрелому Средневековью.

К разделу “Песни “Старшей Эдды””

АРХЕТИП – ключевое понятие в учении К.-Г. Юнга о коллективном бессознательном. Первосхема, предпосылка образа. Реализуется в разновидностях: архетипа тени (“анти-я”), соответствующего дочеловеческому, звериному началу; анима-анимус, выражающем бессознательное начало противоположного пола в человеке; самости-персоны, где самость – внутреннее “я” человека, персона – внешнее, социально ориентированное начало человеческой личности, мудрого старика (старухи) как воплощения знаний о мире, истинного смысла, скрытого за суетой повседневной жизни.

МИФ – в последнее время определяется не терминологически, а по набору критериев, из которых идентифицирующими выступают два: а) циклическая концепция времени; б) предперсонально-сти (распыленности) личности героя.

РИТУАЛ – словесные и игровые действия, рассчитанные на преобразование внешнего мира. Космогонический ритуал воспроизводит полностью или частично акт сотворения мира.

КОСМОГОНИЧЕСКИЕ МИФЫ – мифы о сотворении мира.

ПСИХОЛОГИЗМ – показ внутреннего мира героя, его мыслей, чувств и переживаний.

РЕФЛЕКСИЯ – момент противоречивого состояния души героя, необходимости предпочтения и совершения выбора.

ГЕРОИЧЕСКАЯ ЭЛЕГИЯ – выражение в лирике печали о смерти героя и возвеличивание подвигов, совершенных им при жизни.

АНТИТЕЗА – композиционный прием, основанный на противопоставлении частей произведения, реализуется через контраст образов, ситуаций, пейзажей.

ПАРАЛЛЕЛИЗМ – идентичное, но не исключающее вариации построение строф в лирике, сюжетных эпизодов в эпосе.

Рекомендуемая литература

ХУДОЖЕСТВЕННАЯ

К разделу “Кельтские саги”

1. Из рассказов о древнеисландском колдовстве и Сокрытом народе. – М., 2003.

2. Ирландские саги. – М.; Л., 1961.

3. Исландские саги. Ирландский эпос. – М., 1973.

4. Лики Ирландии. Книга сказаний. – М.; СПб., 2001.

5. Похищение быка из Куальнге. – М., 1985.

6. Поэзия Ирландии. – М., 1988.

7. Предания и мифы средневековой Ирландии. – М., 1991.

К разделу “Песни “Старшей Эдды””

1. Беовульф. Старшая Эдда. Песнь о Нибелунгах. – М., 1975.

2. Поэзия скальдов. – Л., 1979.

3. Скандинавская баллада. – Л., 1978.

4. Старшая Эдда. – СПб., 2001.

5. Мировое древо Игтдрасиль. Сага о Велсунгах. – М., 2002.

6. Снорри Стурлусон. Младшая Эдда. – Л., 1956.

УЧЕБНАЯ

К разделу “Кельтские саги”

Основная

1. Бахтин М. М. Лекции по истории зарубежной литературы. Античность. Средние века. – Саранск, 1999.

2. Бондаренко Г. В. Мифология пространства средневековой Ирландии. – М., 2003.

3. Гюйонварх К.-Ж., ЛеруФ. Кельтская цивилизация. – СПб.; М.,2001.

4. Иванов В. В. Происхождение имени Кухулина//Проблемы сравнительной филологии. – М.; Л., 1964. – С. 451-461.

5. Смирнов А. А. Кельтские литературы//Из истории западноевропейской литературы. – М.; Л., 1965.

6. Стеблин-Каменский М. И. Мир саги. Становление литературы. – 1984.

Дополнительная

1. Кендрик Т. Д. Друиды. – СПб., 2007.

2. Кельтская мифология: энциклопедия. Мифы. Верования. Легенды. Божества. Герои. – М., 2003.

3. Мифология Британских островов: Энциклопедия. Мифы. Верования. Легенды. Божества. Герои. – М., 2003.

4. Левин Ю. Д. Оссиан в русской литературе. – Л., 1980.

5. Леру Ф. Друиды. – СПб., 2001.

6. Стеблин-Каменский М. И. Культура Исландии. – Л., 1967.

7. Типология и взаимосвязи литератур древнего мира. – М., 1971.

К разделу “Песни “Старшей Эдды”

Основная

1. Гринцер П. А. Эпос древнего мира//Типология и взаимосвязи литератур древнего мира. – М., 1971.

2. Гуревич А. Я. “Эдда” и сага. – М., 1979.

3. Мелетинский Е. М. “Эдда” и ранние формы эпоса. – М., 1968.

4. Стеблин-Каменский М. И. Древнескандинавская литература. – М., 1979.

Дополнительная

1. Аверинцев С. С. Аналитическая психология К.-Г. Юнга и закономерности творческой фантазии//О современной буржуазной эстетике. – М., 1972. Вып. 3.

2. Жирмунский В. М. Народный героический эпос: Сравнительно-исторические очерки. – М.; Л., 1962.

3. Скандинавская мифология: энциклопедия. Мифы. Верования. Легенды. Божества. Герои. – М., 2004.

4. Юнг К.-Г. Проблемы души нашего времени. – М., 1993.

5. Юнг К.-Г. Архетипы коллективного бессознательного//История зарубежной психологии 30-60-е гг. XX века. Тексты. – М., 1986.

Вопросы для самоконтроля

К разделу “Кельтские саги”

1. Прокомментируйте отрывок из песни легендарного древнеирландского поэта Амергина:

Эрин я кличу зычно

Зычное море тучно

Тучны на взгорье травы

Травы в дубравах сочны

Сочна в озерах влага

Влагой богат источник

Источник племен единый

Единый владыка Темры

(Поэзия Ирландии. – М., 1988. – С. 23)

2. Чем можно объяснить противоречивость характеристики, данной Кухулину: “Три недостатка было у Кухулина, то, что он был слишком молод, то, что он был слишком смел, и то, что он был слишком прекрасен” (Исландские саги. Ирландский эпос. – М., 1973. – С. 528).

К разделу “Песни “Старшей Эдды””

1. В чем состоят своеобразие и принципиальное отличие героических песен “Старшей Эдды” от всех остальных форм героического эпоса?

2. Как понимать в свете концепции романтической науки утверждение современного ученого, что есть “мифы, состоящие из одного-единственного слова” (Леви-Стросс К. Структурная антропология. – М., 1983. – С. 428)?