Настоящие писатели – совесть человечества.
Л. Фейербах
В русской литературе особенно сильны традиции гуманизма. Наши писатели всегда призывали “милость к падшим”. Наверное, не случайно Достоевский и Толстой, Чехов и Короленко с таким глубоким человеческим чувством писали о заключенных и ссыльных. В советской литературе эти традиции были забыты. Безвинные гибли в сталинских лагерях. Оплакать их, заклеймить позором палачей, разбудить души людей, чтобы такие преступления никогда не повторились, – такую благородную задачу
В романе “Новое назначение” А. Бек пишет о “трагических парадоксах” времени, порожденных сталинизмом. Один из них – возведение строек коммунизма руками заключенных. О стройках полагалось трубить повсеместно, об армиях зеков на них – молчать. И что самое страшное – оправдание этих преступлений. Так, герой романа председатель госкомитета Онисимов, у которого погиб в лагерях брат, твердо убежден в государственной целесообразности системы лагерей как организованной армии строителей нового мира. И для каждого из зеков лишняя порция овса, сваренного на воде, – предел желаний.
За годы, прошедшие после XX съезда, а особенно в последние несколько лет вышло множество книг, правдиво рассказывающих о Сталине. По-разному изображают его Рыбаков, Домбровский, другие писатели. Но мы ясно видим властолюбца, одержимого идеей безмерного могущества. Люди для него – только материал для достижения чудовищных целей.
В “Детях Арбата” А. Рыбаков пытается раскрыть психологию сталинизма. Мы ясно видим те объяснения и оправдания, которые позволяли с легкой душой обрекать на страдания и смерть миллионы людей. Сталин – герой романа – считает, что только страдания вызывают величайшую энергию. А значит, можно заставить народ голодать, трудиться. Народ надо заставить пойти на жертвы. Для этого необходима сильная власть, способная внушить страх. А страх нужно поддерживать любыми средствами. Особенно хороша для этого теория незатухающей классовой борьбы. Так рассуждает в романе “величайший вождь всех народов”. Но мы видим, что эта людоедская идея лишь прикрывает главное – желание беспредельной власти.
У М. Горького в “Моих университетах” есть эпизод, когда агент охранки объясняет Алеше устройство государства. Вот император. Из него как бы идет невидимая паутина к министрам, от них – к чиновникам, и так “паутина” оплетает всю страну. В сталинской же системе из сердца Сталина выходит невидимая колючая проволока, которая идет к его ближайшим подручным: Ежову, Берии, Кагановичу, Жданову и другим, спускается к руководителям областей, республик и ведомств, генералам и офицерам НКВД и так далее, опутывая всех. В романе Рыбакова мы видим и ближайших помощников палача Сталина: Ягоду, Ежова, с которыми тот обсуждает свои планы. Особое внимание образам ближайших советников-палачей Сталина писатель уделил в романе “Тридцать пятый и другие годы”.
В стране возникает целая пирамида насилия. Главной же фигурой становится следователь. В “Детях Арбата” показан следователь Дьяков, который “верил не в действительную виновность, а в общую версию виновности”. Он запутывает Сашу Панкратова, играет на его честности, то запугивает, то сулит освобождение. Ведь “хорош” тот следователь, который уговорами, пытками, угрозами расправы над близкими, чем угодно заставит подписать признание в несуществующих преступлениях. У Рыбакова на примере одноклассника Саши Юрия Шарова видим, как люди становятся такими палачами.
Очень четко выписаны образы следователей у В. Гроссмана в романе “Жизнь и судьба” и у Ю. Домбровского в “Факультете ненужных вещей”. Играя на преданности партии, прикрываясь высокими интересами, они используют признания, обращая их против невинных. А затем жертвами становятся и свидетели. Нередко и бывшие палачи превращаются в жертв. Это описано у В. Гроссмана. Внутренний мир этих извергов чернее ночи. Ни. разу не возникает у них мысль о том, что люди, которых они терзают, лучше их, имеют право быть свободными и счастливыми. Напротив, чем хуже жертвам, тем быстрее палачи продвинутся по службе. Один из таких мучителей, описанных Домбровским, со злобной тоской думает о том, что из-за голодовки арестованного и его упорства полмесяца будет “в простое” и получит выговор.
Вершителями судеб были и неправедные судьи, и прокуроры. В романе В. Дудинцева “Не хлебом единым” показан процесс над изобретателем Лопаткиным, обвиненным в разглашении государственной тайны. Судьи заранее не хотели верить ни одному слову обвиняемого. Да и как верить, если на вынесение приговора отводилось 20-30 минут!
Особый тип палачей – это люди, облеченные властью, которые расправляются со своими соперниками. В названном романе В. Дудинцева это профессор Авдиев и его помощники, которым изобретение Лопаткина – кость в горле. В другом романе В. Дудинцева “Белые одежды” эта тема развита и углублена. Мы видим академика Рядно, лжеученого, который все силы направляет на то, чтобы физически истребить биологов-генетиков. Интересы науки или государства карьеристов ничуть не волнуют.
А как изображены жертвы? Их много, и они очень разные. Всех их, однако, объединяет то, что их не считают за людей, стремятся превратить в “лагерную пыль”. Их невиновность никого не интересует, она, быть может, и есть их главная вина. Саша Панкратов тоже не был преступником, напротив, он искренне предан интересам революции. Но его погубило, как и тысячи других честных людей, что он был самостоятельным человеком, высказывал смелые суждения, имел собственное мнение.
В лагерях и тюрьмах, описанных писателями, сидят меньшевики и троцкисты, “вредители” и верующие, “уклонисты” и беспартийные – все те, кому не удалось укрыться от страшной системы НКВД. По-разному ведут себя люди. Одни сломались сразу, другие готовы погубить других, дать любые показания. Третьи сами стремятся стать на место палачей, подсказывая изощренные способы эксплуатации заключенных. Но есть и такие, которых не сломишь, Мы восхищаемся арестованным Зыбиным из романа Домбровского, перед которым, казалось, спасовала система насилия. Арестант пошел на “смертельную голодовку”, и, как пишет автор, здесь власть всей системы кончилась, “потому что ничего более страшного для этого зека выдумать она не в состоянии”.
Среди жертв есть люди, как герои романа “Белые одежды”, которые сознательно идут против течения. Но большинство ведь и не думало спорить с властью. И это особенно страшно! Страшно читать о том, как заключенные гибли тысячами от непосильной работы и ужасных условий. О том, как родственники репрессированных месяцами ждали сообщения о том, где их близкие, живы ли они.
Но если бы жертвы были только в лагерях! Нет! И в колхозах, и в штрафных ротах, и в детских домах – везде. В повести А. Приставкина “Ночевала тучка золотая” дети-жертвы проходят все круги ада. Там же говорится и о судьбе целого народа-жертвы, о чеченцах, высланных с родины по приказу Сталина. А в повести “Заулки” В. Смирнова герой вспоминает о жертвах-крестьянах, которые настолько были задавлены налогами, что губили фруктовые деревья.
Неисчислимы преступления сталинизма. Эта эпоха еще долго будет занимать умы, потому что она острее, чем какая-либо другая, выявила проблему жестокости и гуманизма, добра и зла, палачей и жертв.
(1 votes, average: 5.00 out of 5)ТРАГИЧЕСКИЕ ПАРАДОКСЫ ИСТОРИИ В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ О ПРЕСТУПЛЕНИЯХ СТАЛИНИЗМА