ТЕМА ПОМЕЩИЧЬЕГО ПРОИЗВОЛА В КОМЕДИИ Д. И. ФОНВИЗИНА
Классицизм во всех странах складывался в тот период, когда в свой завершающий этап вступила борьба за национальное объединение. Была провозглашена необходимость подчинения личности государству. Особенности той эпохи пробудили интерес к философии рационализма.
Философы-рационалисты стремились научить человека управлять собой. По их мнению, его поведение во всех сферах жизни должно быть благоразумным, то есть определяться высокими нравственными требованиями. Разум “умеряет
В комедии Д. И. Фонвизина “Недоросль” отображен и первый, и второй план, причем “добронравные” Только рассуждают о благе общества, а “злонравные” активно действуют, разрушая всеобщую гармонию.
Недаром одной из главных тем произведения является тема помещичьего произвола по отношению к крепостным. Наиболее в этом деле преуспела госпожа Простакова. По словам В. О. Ключевского, Простакова “гнетет” не только прислугу, но и всех домашних: “Жена-хозяйка, вопреки закону и природе, гнетет мужа, не будучи умнее его, и ворочает всем, то есть переворачивает вверх дном, будучи гораздо его нахальнее. Она одна в доме лицо, все прочие – безличные местоимения, и когда их спрашивают, кто они, робко отвечают: “я – женин муж, а я – сестрин брат, а я – матушкин сын”. Невежество, деспотизм и хищничество определяют характер взаимоотношений Простаковой со слугами. Она “холопям потакать не намерена” и поэтому приказывает наказать Тришку, который сшил, по ее мнению, узкий кафтан.
Оставаясь равнодушной к мнению других (Скотинин уверен, что кафтан “сшит изряднехонько), “провинившегося” Тришку она наказывает, поскольку действует по принципу “всякая вина виновата”. Одна из самых преданных крепостных Простаковой – мамка Еремеевна – служит ей вот уже сорок лет, а получает в качестве вознаграждения за свою службу “по пяти рублей на год да по пяти пощечин на день”.
Философия людей, подобных Простаковой и Скотинину, раскрывается в их разговоре с Правдиным. Сестрица и братец искренне удивлены вопросом Правдина: “А за что вы хотите наказывать людей ваших?” Они уверены, что в их руках сосредоточена власть над крепостными, а потому, даже несмотря на общечеловеческие законы гуманности, они имеют полное право наказывать любого: “Да разве дворянин не волен поколотить слугу, когда захочет?” Простакова даже ссылается на закон о вольности дворянства, свободно трактуя его в свою пользу: “Дворянин, когда захочет, и слуги высечь не волен! Да на что ж дан нам указ о вольности дворянства?” Она искренне полагает, что закон оправдывает ее беззаконие.
Действительно, дворянская вольность по Указу 1762 года была многими понята как освобождение дворянского сословия от всех сословных обязанностей с сохранением всех сословных прав. Однако в тексте закона не было ни слова ни о каких-либо новых правах крепостных, ни о сечении слуг, напротив, там прямо и настойчиво были оговорены некоторые обязанности дворян. Закон говорил: служите на благо отечества, учите своих детей, а кто не станет делать ни того ни другого, тот будет изгнан из общества. Многие в русском обществе XVIII века не поняли, что закон в достаточно мягкой форме апеллировал к общественной совести. В. О. Ключевский справедливо заметил, что эти люди “понимали долг, когда он вырезывался кровавыми подтеками на живой коже, а не писался человеческой речью в людской совести”.
Бессовестные хозяева нещадно эксплуатировали своих работников, не забывая вовремя собирать непомерный оброк. Диалог Скотинина и Простаковой по поводу методов собирания дани с крепостных звучит как гимн бессердечию и деспотизму. Скотинин хвалится перед сестрой, что никогда не бьет челом, даже если находится в большом убытке: “Сколько меня соседи ни обижали, сколько убытку ни делали, я ни на кого не бил челом, а всякий убыток, чем за ним ходить, сдеру с своих же крестьян, так и концы в воду”. Простакова полностью поддерживает братца, более того, просит и ее посвятить в тайну сбора оброка: “Хотя бы ты нас поучил, братец батюшка; мы никак не умеем. С тех пор как все, что у крестьян ни было, мы отобрали, ничего уже содрать не можем. Такая беда!”
Задумав преступное похищение Софьи, Простакова решительна в исполнении своего намерения. Как военный стратег, она готовит план будущего преступления, расставляя исполнителей и дозорных по своим местам. Простакова привыкла к беспрекословному подчинению своей воле, поэтому надеется на милость дядюшки Софьи: “А я уж знаю, что делать. Где гнев, тут и милость. Старик погневается да простит и за неволю. А мы свое возьмем”. Развязка событий и последующее за ней наказание для нее трагичны. Простакову лишают власти: “Погибла я совсем! Отнята у меня власть! От стыда никуды глаз показать нельзя!” Нравственный урок, извлеченный Простаковой из всего произошедшего, выражен в ее отчаянных словах, свидетельствующих о степени искажения в ней человеческой личности: “Куда я гожусь, когда в моем доме моим же рукам и воли нет!”
Мы видим, что Простакова убеждена в правильности своих жизненных убеждений, а наказание считает слишком суровым и несправедливым. Именно в этом и состоит опасность людей, подобных Простаковой. Они не осознают преступности своих действий, их взгляды и жизненный опыт оказываются в непримиримом противоречии с нравственными понятиями о добре и зле.
(2 votes, average: 4.00 out of 5)ТЕМА ПОМЕЩИЧЬЕГО ПРОИЗВОЛА В КОМЕДИИ Д. И. ФОНВИЗИНА