Тема Наполеонизма в романе Л. Н. Толстого “Война и мир”

Культ выдающейся исторической личности, способной вершить судьбы народов и государств, был очень распространен среди историков, писателей, философов девятнадцатого века.

Так, по словам Гегеля, “великие люди являются проводниками мирового разума…”. Однако в романе “Война и мир” Л. Н. Толстой, убежденный, что история есть “бессознательная, общая, роевая жизнь человечества…”, отрицает ведущую роль личности в историческом процессе, ибо, по мнению писателя, история лишь “пользуется всякой минутой жизни великих людей

как орудием для своих целей”. Толстой, верящий в фатализм истории, считал, что ее движет не воля отдельной личности, а стечение случайностей, “переплетение судеб бесчисленного количества людей…”.

Именно поэтому Толстому, исповедовавшему философию “роевой” истории, единения людей как проявления высшей гармонии, был столь чужд образ Наполеона, олицетворяющего индивидуалистическое начало, всегда отвергаемое писателем.

Образ Бонапарта, “ничтожнейшего орудия истории”, получившего власть благодаря “миллиону случайностей” и лишь “ведомого неведомой рукой судьбы”, как считает Толстой, в романе воплощает идею ложного величия. По мнению писателя, “нет величия там, где нет простоты, добра и правды”. Наполеон же в изображении Толстого абсолютно противопоставлен данному определению. Прежде всего писатель обличает крайний индивидуализм императора, его полную сосредоточенность на собственной личности. “…Только то, что происходит в его душе, имело для него значение”, а к остальному он оставался глубоко безразличным, “потому что все в мире, как ему казалось, зависело от его воли”. Наполеон абсолютно убежден в неограниченности собственной власти, в своем величии, в том, наконец, что он является повелителем судеб, творцом истории. “Он чувствовал, что все, что он скажет и сделает, – есть история”, “а все то, что он делал, было хорошо потому что он это делал”.

Император рассуждает о том, что “ежели Россия восстановит Пруссию против него, то он “сотрет” последнюю с карты Европы, а Россию “забросит за Двину, за Днепр…” лишь одной своей волей. Самовлюбленный, уверенный в собственной избранности и исключительности, Наполеон глубоко равнодушен к другим людям, считая их лишь материалом, одним из средств достижения его целей, “пешками” в его игре. Но хотя презрение Наполеона к окружающим и выражается в его поведении, он проявляет чрезвычайное лицемерие, в частности, говоря при встрече с Балашовым после перехода через Неман, что “не желает и не желал войны с Россией”, “но его к ней вынудили” и что он “по-прежнему предан императору Александру и ценит его высокие качества”. Толстой всячески обличает актерство и неестественность Наполеона, присущие ему неискренность и фальшь.

Так, например, когда ему принесли портрет сына, он “сделал вид задумчивой нежности”, а позже “приказал вынести портрет перед палаткой с тем, чтобы не лишить старую гвардию счастия видеть сына и наследника их обожаемого государя”, что, как ему казалось, было наиболее эффектно, что стало “красивым жестом”, показывающим, как он ценит преданность солдат.

Итак, Толстой развенчивает мнимое величие и великолепие Наполеона, которому лишь “искренность лжи и блестящая и самоуверенная ограниченность” помогают удержать власть, который в итоге предательски бросает остатки своей армии в России и сам спасается бегством, в котором “вместо гениальности появляется глупость и подлость”. Как говорил Толстой, “последняя роль была сыграна, актеру было велено раздеться, смыть сурьму и румяна…”. Наполеон, этот “человек расы титанов”, “способный творить историю”, погубивший французскую армию и чуть не погубивший Францию, “в одиночестве на своем острове играет сам перед собой жалкую комедию”, до конца “мелочно интригует и лжет”, что делает его жалким и ничтожным…

Нужно сказать, что наполеонизм в той или иной степени, в разных своих проявлениях присущ многим героям романа. Так, император Александр, которому не давали покоя лавры Наполеона, хотел стать освободителем Европы, победителем “злого гения” Бонапарта и вступил в войну тысяча восемьсот пятого года, руководствуясь не интересами России, а ради удовлетворения своих амбиций. Наполеонизм характерен и для Бориса Друбецкого, желавшего во что бы то ни стало сделать карьеру и занять хорошее положение в обществе, при этом эгоистично используя чувства других людей как средство достижения своих целей.

Женившись на Жюли Карагиной, он решил, что всегда можно будет устроиться так, чтобы “как можно реже видеть ее”, но при этом пользоваться ее деньгами. Дол охов же, стремится самоутвердиться за счет унижения других людей. Так, он обыграл в карты Николая Ростова на огромную сумму лишь из мести, потому что Соня предпочла ему Николая.

При этом Долохов и не задумывается, что подобный проигрыш обрекает всю семью Ростовых на разорение…

Проходят через поклонение Наполеону и через наполеоновский индивидуализм и лучшие герои Толстого. В частности, князь Андрей, отправляясь на войну восемьсот пятого года, мечтал о “своем Тулоне”. Наполеон был его идеалом, его героем, и Андрей стремился к личной славе, к “любви людской”, а “за минуту торжества над людьми” был готов даже пожертвовать своими близкими. Но великой минуты для него не наступило.

Толстой развенчивает наполеонизм, показывая, что ход сражения, как и ход истории, не может определить один человек. Князь Андрей, схвативший было знамя во время бегства солдат и бросившийся вперед, желавший совершить подвиг, который бы принес победу в Аустерлицком сражении, оказывается ранен. Упав, он видит небо, являющееся у Толстого символом смысла жизни, символом высокого, прекрасного, но далекого и непознанного.

Герой понимает, что “все пустое, все обман, кроме этого бесконечного неба…”. “Ему ничтожны показались все интересы, занимавшие Наполеона, мелочен показался и сам его герой в сравнении с высоким, справедливым и добрым небом” – князь – Андрей увидел все “ничтожество величия” своего кумира…

Пьер в свою очередь считал Наполеона “величайшим человеком в мире”, ибо последний “стал выше революции, подавил ее злоупотребления, удержав все хорошее – и равенство граждан, и свободу слова и печати”. Позже, став членом масонской ложи, Пьер пытался переустроить жизнь своих крестьян, совершить преобразования, которые бы улучшили их положение, при этом руководствуясь собственными интересами, делая это ради своего успокоения, сознания своего великодушия, то есть с эгоистическими целями, что является своеобразным проявлением наполеонизма и одной из причин, почему его преобразования не удались. Наконец, после Бородинского сражения, отступления русских войск и оставления Москвы Пьер, ненавидя Наполеона и желая убить его, ведет себя как индивидуалист, полагая, что, убив одного человека, сможет спасти Россию от нашествия французов, изменить ход истории…

Как и князь Андрей, Пьер не сразу приходит к пониманию истинного и ложного величия, постепенно постигает смысл бытия. Оба героя на протяжении жизни то разочаровываются в идеях наполеонизма, то, сами того не понимая, возвращаются к ним. Но в итоге, в результате духовных исканий, пройдя через страдания, получив жизненный опыт, и князь Андрей, и Пьер приходят к излюбленной мысли Толстого о необходимости сопряжения своей жизни с жизнями других, о неотделении себя от окружающего мира, приходят к пониманию того, что составляют единое целое с другими людьми, то есть к идеям, противоположным индивидуализму.

Таким образом, Толстой, противопоставляя наполеонизм философии единения, показывает несостоятельность и ложность индивидуалистических ценностей, жизненных целей, направленных на удовлетворение своих личных потребностей, черт, носителем которых у Толстого и является Наполеон.

И хотя Бонапарт и вызывал восхищение многих современников Толстого, хотя эта, безусловно, явная и неординарная личность будоражила многие умы, Толстой изображает Наполеона как антигероя. По словам Чехова, в романе “Война и мир” “как Наполеон, так сейчас натяжка и всякие фокусы, чтобы доказать, что он глупее, чем был на самом деле”. Действительно, толстовская трактовка этого образа не соответствует исторической правде.

Но писателю важно было опровергнуть и развенчать индивидуалистическое начало, противопоставление себя окружающим, ведущее к раздробленности, вражде, войне, а также неестественность и наигранность, фальшь и лицемерие, создающие иллюзию великолепия, эффектность, то есть величие ложное, что писатель соединил и воплотил в образе Наполеона.