РАЗДЕЛ 2
РОЛЬ ИГРЫ В САМОСТОЯТЕЛЬНОЙ ТВОРЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ УЧЕНИКОВ
Сочинения по драматическим произведениям
Говоря о роли игры в творческой деятельности учеников, хочется обратить внимание на методику анализа произведений в зависимости от рода литературы. Среди трех родов наиболее приближена к игровой деятельности драма. И это не случайно.
Драма – синтетический род литературы: драматические произведения предназначены для постановки на сцене, т. е. являются одновременно Искусством слова и театральным искусством. Драматургический
Изучая пьесу А. Н. Островского “Гроза”, преподаватель активно использует разнообразные задания к пьесе, в первую очередь с установкой на зрительное впечатление. Установка на “точку зрения из зала” диктует творческий характер деятельности ученика.
В начале работы над пьесой учитель использует прием создания воображаемой декорации. Задание звучит так: “Представим, что мы находимся в зрительном зале. Сейчас откроется занавес. Что мы увидим на сцене?”
Ремарка автора к действию 1 достаточно лаконична: ” Общественный сад на высоком берегу Волги, за Волгой сельский вид. На сцене две скамейки и несколько кустов”, “Кулигин сидит на скамье и смотрит на реку”. Но ученики свободно рисуют воображаемую картину: “Когда занавес поднимается, перед зрителем открываются широкие дали Заволжья. Зритель несколько минут смотрит на рощи, деревни, луга над рекой. Это родная природа. Закрепляется впечатление от восхитительных волжских видов словами Кулигина, которые раздаются со сцены: “Чудеса, истинно надобно сказать, что чудеса! Вот, братец ты мой, пятьдесят лет гляжу на Волгу и все наглядеться не могу!””
Зрителю кажется, что и жизнь должна быть прекрасна в этом благословенном месте. Но скоро появится “пронзительный мужик”, “ругатель” Савел Прокофьич Дикой, и сразу станет грустно. Так ученики начинают осознавать важную для концепции пьесы мысль: Волга противопоставлена всему укладу жизни города Калинова. Природа у Островского не только объект любования и восхищения, но и главный критерий оценки всего уклада жизни. Природа становится элементом действия, поскольку позволяет ощутить алогизм, противоественность сложившейся системы отношений.
Создание воображаемой мизансцены: “Появление семьи Кабановой” (д. 1, явл. 5) – помогает уяснить сущность характеров главных действующих лиц. Более глубокому и творческому усвоению характеров способствуют и задания, взятые из театральной педагогики: “Опишите день Катерины в родительском доме. Описывая день Катерины в доме Кабановой, что измените? Опишите течение дня Марфы Игнатьевны Кабановой. Что нам вообще известно о ней? Как сложилась ее жизнь? На кого похожи ее дети? Дикой незнаком с Катериной. Представьте, от кого он мог узнать ее историю. Как бы ее рассказал Тихон? Кулигин? Попробуйте воспроизвести реакцию Дикого на этот рассказ”.
Используется и следующее задание: к репликам Тихона и Катерины в сцене отъезда Тихона (д. 2, явл. 3) написать режиссерские ремарки, помогающие понять эмоциональное состояние персонажей.
Активизируют учеников и учат их творчески читать произведения задания, направленные на внимание к деталям: “Какова фамилия Бориса? Почему она не названа? Как звали его отца? Расскажите историю его семьи. Зачем она излагается в драме?”
Способствует творческому освоению пьесы задание представить и описать город Калинов по монологам Кулиги – на. Следует отметить, что не сразу ученики создавали представление о городе, чаще склонялись к пересказам. Но выделение в монологах Кулигина деталей, помогающих представить город в воображении, произвели необходимый сдвиг в сторону творческого освоения произведения. Особенно конкретный материал для воссоздания словесного изображения города дает монолог “Вот такой, сударь, у нас городишко!” (д. 3, сц. 1, явл. 3).
При обращении к сцене первого свидания Катерины и Бориса предлагается представить, что ученики не дочитали пьесу до конца. По диалогу героев следует определить, будет ли у них счастье.
Все эти задания являются хорошей подготовкой к сочинению в жанре воображаемого путешествия в город Калинов.
Как соединились наблюдения и представления в сознании и воображении ученика при такой методике изучения произведения, можно увидеть по сочинению Евгения Г.
ГОРОД КАЛИНОВ
Путешествовал я в прошлом, 1859 году, по Волге. Места там чудесные. Ширь, простор на много верст окрест; глазу привольно, дышится легко-легко. Погода стояла великолепная, и в душе у меня были мир и покой.
Однажды в полдень, у очередного изгиба реки я увидел на высоком волжском берегу небольшой городок. Прихотливо разбросанные дома и домишки буквально утопали в зелени садов. Церковь со сверкающим на солнце куполом словно осеняла своим крестом город и живущих в нем людей. Я почувствовал безотчетное желание сойти на берег и пожить в этом городе хоть два-три дня.
Сразу за пристанью начинался городской общественный сад. Старые раскидистые липы центральной аллеи создавали уютный зеленый полог над головами гуляющих. Впрочем, их-то как раз и было мало. Пройдя почти до середины аллеи, я встретил всего лишь двух мужчин, по виду мещан. Когда мы поравнялись, до моего слуха донеслось: “Жестокие нравы, сударь, в нашем городе, ох, жестокие!” “Помилуйте, о чем это он? – Подумалось мне. – Жестокие нравы в этом уютном маленьком городке, так располагающем к неге и покою всякого путешественника?!”
Общественный сад скоро закончился, и я пошел по главной, очевидно, улице этого городка. Мостовая вымощена булыжником, по обеим сторонам тянулись богатые городские усадьбы. Впрочем, усадеб хорошо разглядеть не удавалось – настолько высокие оказались заборы. Крепкие, на века сбитые, без единой щелочки, они надежно скрывали от глаз посторонних все, что происходило там, во дворах. Тишина кругом, ни звука не доносится из-за заборов, а подойдешь ближе – загремит цепью и гулко залает сторожевой пес. Да, не подберешься… Не дойдя несколько шагов до перекрестка дорог, я услышал громкую брань. Невольно замедлив шаг, я стал свидетелем такой картины: отмахиваясь руками, как от назойливой мухи, от какого-то просителя, мне навстречу двигался человек внушительного вида с окладистой бородой в богатой поддевке. При этом он ругался отчаянно, а семенящий рядом человек кланялся и пытался что-то доказать ругателю, но где там!
Посмотрев вслед этим людям, через некоторое время я решил продолжить свою прогулку по городу. Настроение мое, надо сказать, несколько омрачилось, но не возвращаться же с полпути, если встретил по пути какого – то грубияна.
Через некоторое время меня догнал давешний мещанин, один из тех, кого я встретил в саду. Извинившись за свою назойливость, он поинтересовался моим мнением о его родном Калинове. Я уклончиво ответил, что места у них замечательно красивые. “Это точно, сударь, красота у нас вокруг необыкновенная! – С жаром воскликнул мой собеседник. – Да вот беда, что не видят люди этой красоты, не любуются ею, а поедом едят друг друга. Вы посмотрите, какими заборами высокими и крепкими они отгородились друг от друга! А все для того, чтобы делишки свои неблаговидные от чужих глаз да ушей спрятать. Любят, чтобы все шито-крыто было”.
Тут как раз мы проходили мимо одного высокого дома. Проводник поведал мне о страшном случае, происшедшем в их городе за две недели до моего приезда. Хозяйка этого дома, Марфа Игнатьевна Кабанова, богатая купчиха – Ханжа. Нищих оделяет, а домашних заела совсем. Больше всех доставалось невестке, которую она буквально “точила, как ржа железо”. А когда та, на свое несчастье, изменила мужу, так и вовсе буквально сжила со свету. Она и прежде за каждым шагом ее следила, попрекала и поучала, а теперь Катерине, так звали невестку, и вовсе житья не стало. Будь на месте Катерины другая женщина, и обошлось бы все, скрыла бы от всех свой грех. Но Катерина не смогла лгать и изворачиваться, как другие, и во всем призналась мужу. Тогда Кабаниха (так прозвали у нас Марфу Игнатьевну) просто озверела. Еще бы! В ее доме, где ежеминутно твердили о благочестии, об уважении старых устоев жизни, о том, что жена должна бояться мужа своего, вдруг – такое!
К тому же призналась Катерина не тихонько, не дома, за высокими заборами, а прилюдно при всех в галерее общественного сада. Этого Кабаниха никогда не простила бы невестке. Поняла это и Катерина. К тому же возлюбленный ее оказался немногим лучше мужа, подкаблучника маменькиного. Пыталась Катерина найти у него поддержку, да не тут-то было. Слишком уж боялся Борис дядюшки своего, Савела Прокофьича Дикого (это тот ругатель, который встретился мне на главной улице города ). А главное ее терзало то, что согрешила она перед Богом. Ничего не оставалось бедной женщине, кроме как броситься с высокого берега Волги. А Тихон, ее муж, говорят, запил беспробудно.
Выслушал я моего провожатого, да и заторопился назад на пристань. Прочь, прочь быстрее из этого города! Уж не казались мне уютными утопающие в зелени улочки, а дыханье стеснялось непонятной тяжестью.
Фактически в сочинении раскрывается тема “темного царства” в городе Калинове. Очень удачно дано противопоставление гармоничной жизни природы и жестоких нравов калиновцев. При этом ученик хорошо создает словесные картины города, героев, демонстрируя глубокое знание текста пьесы. Рассказ Кулигина свидетельствует и о том, что ученик верно понял конфликт пьесы, который, помимо всего прочего, связан с больной совестью Катерины.
Попутно следует отметить, что жанр воображаемого путешествия (чаще заочной экскурсии) позволяет соединить внимание к описанию автором места действия и к поступкам героев, которые совершаются в том или ином месте. Использовать этот жанр сочинения можно при изучении произведений любого рода литературы. Можно совершить путешествие по Петербургу Ф. М. Достоевского при изучении романа “Преступление и наказание” или городу Глупову при изучении “Истории одного города” М. Е. Салтыкова-Щедрина, можно предложить ученикам отправиться по селу Кузьминскому при изучении поэмы Н. А. Некрасова “Кому на Руси жить хорошо”. “Свидетелем каких сцен можно стать в Петербурге, читая стихотворения Н. А. Некрасова (“Вчерашний день, часу в шестом…”, “На улице”, “Еду ли ночью…”, “О погоде” и др.)?” – так может быть сформулировано письменное задание при изучении лирики поэта. Фактически при такой формулировке должна быть раскрыта тема Петербурга в лирике Н. А. Некрасова.
Изучение пьесы М. Горького “На дне” тоже может начинаться со словесного создания воображаемых декораций к первой картине акта 1. Но поскольку авторская ремарка очень подробно описывает место действия, целесообразно предложить ученикам задания, которые направят в нужное русло активную работу их воображения.
Ученики должны сначала воспроизвести предметный ряд, который они видят на сцене, а затем рассказать о том, какие звуки услышали со сцены, когда открылся занавес.
Продолжением этой работы должно стать разыгрывание начальных сцен пьесы с минимальными мизансценами. Здесь очень важно, чтобы артисты не просто озвучили роли, а заняли места на сцене, передвигались, выполняли действия, обозначенные ремарками автора. Прием, в общем-то, традиционный, но его использование, особенно при изучении данной пьесы, убеждает, как много он дает для уяснения и проблематики, и своеобразия поэтики Горького-драматурга.
Движение по сцене, общение групп персонажей нагляднейшим образом демонстрируют своеобразие горьковского диалога. Очевидной становится мысль, что обитателей подвала ничто не связывает между собой, они не слышат друг друга (и в этом пьеса Горького, способ изображения действующих лиц, их разговора, который все время рвется, перебивается случайными репликами, очень напоминает пьесу А. П. Чехова “Вишневый сад”, написанную годом позже). Ночлежники случайно сошлись в этом месте, завтра разойдутся в разные стороны и не вспомнят друг о друге.
По признанию многих учеников, при самостоятельном чтении им было скучно следить за ходом пьесы, герои “сливались в одно лицо”, реплики были непонятны, многое казалось бессмысленным. Игра, пробудившая эмоциональное отношение к художественному тексту, прояснила мысль: предметом изображения в пьесе являются не столько социальные отношения, сколько Сознание ночлежников во всей его противоречивости, т. е. философская проблематика пьесы, которая Г. Д. Гачевым определяется как “притча о правде, ее катехизис”, начинала осознаваться с первых же минут работы.
Для характеристики Луки ученики должны были отметить авторские ремарки, создающие этот образ, выписать его афоризмы, а перед появлением персонажа на сцене – нарисовать, как Лука выглядит, как двигается по сцене. Завершалась эта работа чтением отрывка из статьи Д. Л. Тальникова “Лука и Хлынов” об исполнении этой роли И. М. Москвиным:
“Перед зрителями был типичный старичок с лысым лбом, свисающими по обе стороны прядями волос, с косматыми бровями, густыми свисающими усами и седенькой бородкой, широким “деревенским” носом, аккуратно подпоясанный, в валенках, обвязанных веревочками, с котомкой за плечами, жестяным чайником… Москвин – Лука двигался по сцене маленькими, дробными, тихими шажками, семенил ножками… в старых, беспрерывно моргающих, озабоченных и жалостливых глазках вдруг мелькнет нечто затаенное, за доброжелательной мягкой улыбкой на лице редко-редко да вспыхнет на миг нечто сухое, жесткое и лукавое, хитроватое”.
В процессе анализа зрительные впечатления учеников должны перейти в напряженные раздумья о философских проблемах пьесы. Осознанию этих проблем существенно помогут фрагменты статей И. Ф. Анненского, Г. Д. Гачева, И. К. Кузьмичева, А. Б. Удодова, В. А. Ханова, И. И. Юзовского и др., приведенные в учебнике под редакцией Ю. И. Лыссого. Осмысливая разнообразные, зачастую противоположные мнения, одиннадцатиклассники имеют возможность найти свои ответы на вопросы, встающие перед читателем. Важно, чтобы они могли неоднократно обращаться к этим материалам, додумывать то, о чем говорили в классе.
Можно попросить учеников рассказать о биографии понравившегося им героя, совершить экскурс в прошлое Сатина, Барона, Клеща, Бубнова, Актера, Насти и др., представить себе этих героев. Обрисовать возможную дальнейшую судьбу Сатина, Барона, Бубнова, Татарина после ухода Луки, как рекомендуется в учебнике под редакцией В. Г. Маранцмана.
Сочетание различных приемов готовит учеников к итоговому творческому сочинению с установкой на видение: “Как я представляю сцену монолога Сатина о человеке из пьесы М. Горького “На дне” (акт 4)?”
Ученикам предлагался план, который должен был организовать их направление мысли:
1. Воспроизвести обстановку, в которой происходит действие:
А) увидеть ночлежку, персонажей;
Б) правильно истолковать их чувства, настроения к началу монолога Сатина.
2. Изложить монолог, подчеркивая, как Сатин говорит, чем вызваны его слова, как реагируют на них слушатели.
Как утверждают методисты, задание требует работы воображения: нужно увидеть каждого ночлежника в отдельности и ночную сцену в подвале в целом, причем сцену не застывшую, статичную, а наполненную дыханием жизни: уловить переходы чувства во время монолога у Сатина, реакцию на его слова у слушателей, изменение настроения ночлежников после рассуждения Сатина о человеке. Кроме того, чтобы объяснить, как говорит Сатин, чем вызваны его слова, ученикам нужно разобраться в отношении Сатина к исчезнувшему Луке и его проповедям, т. е. нужно провести анализ текста. Таким образом, сочинение с установкой на видение предполагает слияние понятийного и образного мышления.
Несмотря на то что ученикам был предложен единый план, сочинения отличались разнообразием творческих решений. Это сказалось в первую очередь на выборе жанра сочинения. Поскольку нужно было увидеть спектакль, то многие ученики шли в театр и делились своими впечатлениями с адресатом в письме (тетушкой, подругой, которые тоже видели или, наоборот, не видели данную постановку) или просто рассказывали об увиденном.
Кто-то из учеников давал советы для постановки от лица режиссера (в одном случае имел место спор режиссера с критиком). Кто-то воспроизводил диалог актеров, определяющих особенности своей роли.
Были работы, написанные в виде дневника:
1) ученика, прочитавшего пьесу самостоятельно и многого в ней не понявшего, а затем увидевшего спектакль;
2) героя (ученица попыталась увидеть сцену глазами Барона).
Такое многообразие творческих решений свидетельствует о том, что “изобретать”, “придумывать, творить умственно… силою воображения” ученикам интересно. Важно только помнить, что форма должна быть в единстве с содержанием. Интерес к творчеству усиливается тогда, когда есть что сказать.
Для иллюстрации данной мысли приводится сочинение Александры М., которая пишет письмо тетушке.
КАК Я ПРЕДСТАВЛЯЮ СЦЕНУ МОНОЛОГА САТИНА О ЧЕЛОВЕКЕ?
Дорогая тетушка!
Вы, несомненно, были вчера в Московском Художественном театре на премьере новой пьесы М. Горького “На дне”. Спешу поделиться с Вами своими впечатлениями. Я даже не знаю, как выразить все те чувства и мысли, которые вызвало у меня это произведение. Это пьеса о “босяках”, о их жизни “на дне”, то есть там, куда побрезгует обратиться наш взор. Они выброшены из привычного нам общества как никчемный мусор. И теперь они свободны: свободны от всех нравственных, бытовых, экономических, семейных и других связей. Это люди, оказавшиеся на краю существования.
Необычно и то, что вместо привычных “действий” мы видим “картины”. Как художник изображает на пейзажах различные эпизоды, из которых складывается единый образ – Пробуждение природы весной, так и Горький показал нам пробуждение людей, их душ, сознания.
Такого ошеломляющего успеха театр не видел давно. Гром аплодисментов и оваций, актеров неисчислимое количество раз вызывали на поклон, вся сцена была усыпана цветами.
Множество отзывов посыпалось со всех сторон. Я слышала, как Чехов сказал о ней: “Она нова и, несомненно, хороша”. Я же, как зритель, скажу, что она просто великолепна. Да что это я Вам все рассказываю, Вы же сами наблюдали за этим. Но поскольку мы не успели обменяться впечатлениями, потому что Вам нужно было срочно уезжать, я и хочу поделиться тем, что и как я поняла.
В этой драме, которую по праву можно назвать философской, затронуты вечные вопросы: Что есть человек? Как и зачем ему жить?
Без всяких сомнений, развязка драмы происходит в четвертом акте. Хотя это показалось мне немножко странным. Все основные действия заканчиваются в третьей картине: убит владелец ночлежки Костылев, искалечена жизнь Наташи, Пепел в тюрьме, исчез Лука. Но спектакль продолжается.
Вспомните, милая тетушка, “подвал, похожий на пещеру. Потолок – Тяжелые, каменные своды, закопченные, с обвалившейся штукатуркой. В левом углу – Большая русская печь, слева от нее – вход в кухню. Везде по стенам – Нары. Посреди ночлежки – Большой стол, две скамьи, табурет, все – Некрашеное и грязное”. За столом сидят Клещ, Сатин, Барон и Настя. “Перед ними бутылка водки, три бутылки пива, большой ломоть черного хлеба”. Посреди стола стоит лампа, и свет от нее падает на всех обитателей этого ужасного места. Вы заметили, что в первом действии свет падал сверху вниз, а теперь лампа стоит в центре, как бы объединяя сидящих за столом. Мне кажется она символизирует душевный подъем обитателей ночлежки, стремление к свету, к обретению души и, в какой-то степени, достижение целей.
Безусловно, на них повлиял этот старец, появившийся, “как солнышко, веселое доброе солнышко”, во мраке и холоде “дна”. В момент появления Луки разговор шел о совести. Пепел говорил: “Честь – совесть тем нужна, у кого сила есть… А куда она честь, совесть? На ноги вместо сапогов не наденешь…” По их словам, совесть – удел богатых, для бедных же – это непозволительная роскошь. Она как вещь – Продается и покупается. В этот момент и появляется Лука.
Много повидавший в своей жизни, он входит в бездуховную жизнь “дна”, чтобы обнажить душу каждого из героев, осветить их души. Для него “ни одна блоха не плоха”, все равны, все имеют ценность. Луку интересует сам человек таким, каков он есть. “Христос – он всех жалел и нам так велел”, вот его мировоззрение, его Правда. Старик в каждом пробуждает надежду на то, что можно что-то изменить в жизни. К Актеру вновь возвращается желание играть в театре, Настя надеется на настоящую чистую любовь, Анна перед смертью впервые задумывается о своей жизни, о смысле ее. Для
Луки лучше иллюзорная надежда, чем горькая правда. Для старца-странника не важно, было ли событие, случай, происшествие, важно, что внутри человека, чем он живет.
При его появлении пробудилось “царство мертвых” от своего сна. Стряхнуло последнее оцепенение, посмотрело вокруг и… испугалось. Нет с ними “хорошего старичка”… “исчез как грешник от лица праведных”. Что теперь делать? Кто был старик? Что с ними произошло? Как жить дальше?
Ярким отличием от первого акта является то, что теперь разговор ведется на одну, общую тему, и в него вовлечены все жители ночлежки. Они разговаривают о том, что же произошло, о старике Луке. Настя и Актер хотят уйти от “этих невежд, дикарей, людей без сердца”. Барон все еще не доверяет старику (“Старик – Шарлатан”). Как вдруг Сатин, тот самый Сатин, который с усмешкой говорит: “Да, это он дрожа, проквасил нам сожителей”; ударяя кулаком по столу, громоподобным голосом, не терпящим неповиновения, заявляет: “Молчать! Вы все – Скоты! Дубье… молчать о старике!” И потом, немного успокоившись, продолжает свой монолог, обводя глазами ночлежку, останавливаясь на каждом из присутствующих, с одной стороны, как будто пытаясь проникнуть в их сознание, а с другой – Не замечая их. “Старик – Не шарлатан. Что такое – правда? Человек – вот правда! Он это понимал… Он врал… но это из жалости к вам, черт вас возьми!” Мне кажется, что сейчас Сатин не столько обращается к людям, сколько к себе, к своей душе. “Ложь – религия рабов и хозяев… Правда – бог свободного человека!” Так и хочется продолжить, это я свободен, значит, правда моя! Я свободен от всех укладов и законов, я “на все смотрю своими глазами… живу из себя” Сатин говорит не с “соседями”, он ведет внутренний спор с Лукой, с этим неизвестно откуда взявшимся и неизвестно куда пропавшим старцем.
Во время его речи наступает тишина. “Настя упорно смотрит в лицо Сатина. Клещ перестает работать… и тоже слушает. Актер, высунувшись с печи, хочет осторожно слезть на нары”. Благодаря Луке, у Сатина спала с глаз повязка “возвышающего обмана”, и он осознал для себя предназначение Человека. “Старик – Он умница! Он подействовал на меня, как кислота на старую и грязную монету!” Может, сам того не замечая, Сатин последовал за Лукой и сейчас выступил в роли учителя. Может, в этот момент он вспомнил о людях, окружающих его, и захотел “достучаться” до всех обитателей “дна”; мол “все люди для лучшего живут. Всяк думает, что для себя проживает, ан выходит, что для лучшего”. Человека надо уважать за то, что он человек.
Такая возвышенная, вдохновенная речь вызывает воспоминания у Барона, из-за которых чуть не началась драка. Что меня поразило, так это равнодушие всех к сказанным словам. Начинается обсуждение каких-то других проблем: про Наташу, про то, “кто крепче всадит: Васька – Василису, или они его?”; про Настасью. Но Сатина, кажется, это не трогает. Он продолжает немного охмелевшим от спиртного голосом, с блеском в глазах: “Человек – вот правда!.. Что такое человек? Это не ты, не я, не они… это все… в одном… Существует только человек… Человек! Это великолепно! Это звучит… гордо!.. не жалеть… не унижать его жалостью… уважать надо!” Его голос становится все возбужденнее, лицо краснеет, он не просто встает – Вскакивает, не в силах сдерживать более эмоции: “Работать? Для чего? Чтобы быть сытым? Не в этом дело! Человек выше! Человек выше сытости”.
Быть Человеком – это счастье! Своим монологом, своим спором с Лукой он “пробуждает” людей. Естественно, Сатин и Лука расходятся в самой сущности призыва “уважать человека”. “У Луки при этом акцент делается на уважении к конкретному, живому человеку, у Сатина же – к Человеку. Однако и здесь, расходясь в частностях, они сходятся в утверждении человека, как высшей правды и ценности мира” (А. Б. Удодов).
Мне не очень понравилось, как сыграл эту сцену К. С. Станиславский. Как-то робко, неуверенно, мечтательно даже. А монолог, на мой взгляд, должен быть возвышенным, воодушевленным. Это гимн Человеку. Сатина переполняет осознание величия и неповторимости человека: “Че-ло-век! Это звучит… гордо!” – Лозунг для всех людей: и тех, кто живет “наверху”, и тех, кто живет “внизу”. Людей, желающих и стремящихся приблизиться к свету, к вечности, к пониманию своего назначения. Ты – Человек, ты рожден для лучшего. В твоих силах изменить этот мир к лучшему. И ты, Человек, должен осознать это. Вот в чем, на мой взгляд, заключается смысл монолога Сатина.
И эти слова наконец-то услышаны всеми. В четвертом акте происходит переосмысление всей пьесы. Люди “разбужены”, они ищут правду, пытаются понять смысл жизни. Но, осознав это, “босяки” еще не умеют правильно жить, а продолжать свое прежнее существование не хотят. Они на перепутье, оставленные наедине с чувством тревоги, потерянности. Ярче всего “осо
Знание” всего происходящего показано самоубийством Актера, причем неожиданным для зрителя, внезапным. “Смерть Актера – Это смерть разбуженной души, которая уже увидела ужас окружающей действительности, но еще не способна встать на путь подлинного возрождения” (В. А. Ханов).
Мне даже показалось, что Горький как бы “спровоцировал” окружающую действительность. Ведь, тетушка, посмотрите, какое настало время. Неопределенность, шаткость убеждений, неуверенность в завтрашнем дне. Мы пришли “”от чувства незыблемости добра и долга к чувству бездомности и тревоги”. Жить как раньше мы не хотим, а жить по-новому не умеем. Какая-то шевелящаяся серая масса. Ни своего “Я”, ни хотя бы чужого. Нет ничего! Мы потеряны! И среди “мрака отчаяния” появляется М. Горький со своей пьесой, которая не дает готовых решений, но призывает каждого человека к исканию своего, пробуждая личность, энергию и волю к самопознанию” (Г. Д. Гачев).
Вот какой поток мыслей и чувств у меня вызвал спектакль. А у Вас? С нетерпением жду Ваших оценок!
С любовью и уважением Ваша племянница.
В сочинении отразилась работа в классе и вдумчивая работа с материалами учебника. При этом сочинение демонстрирует умение ученицы анализировать эпизод (а предложенное творческое задание фактически является анализом эпизода), т. е. умение связывать изображенное в данной сцене со всем течением пьесы (что было дополнительно оговорено в предложенном плане). Ученица, придумав воображаемую ситуацию, которая сделала ее участницей премьерной постановки пьесы, эту роль не забывает: она показывает, что происходит на сцене, рисует героев в момент действия, даже делится впечатлениями от игры актеров. Но игровая ситуация не увела ее от главного: в сочинении дан глубокий анализ произведения с учетом рода литературы.
(1 votes, average: 5.00 out of 5)Сочинения по драматическим произведениям