ФРАНЦУЗСКАЯ ЛИТЕРАТУРА
Гюстав Флобер (Gustave Flaubert)
Саламбо (Salambo)
Роман (1862)
Тоскуя по сильным и суровым страстям, которых он не находил в окружающей его действительности, Флобер обратился к глубокой истории. Он поселил своих героев в III в. до н. э. и выбрал реальный эпизод – когда знаменитый карфагенский полководец Гамилькар Барка с невиданной жестокостью подавил восстание наемных войск.
Началось с того, что Совет Карфагена, разоренного Пунической войной, не смог вовремя уплатить наемным солдатам жалованье и попытался умалить
Внезапно из карфагенской тюрьмы донеслось жалобное пение заключенных там рабов. Пировавшие оставили яства и бросились освобождать узников. Они вернулись, с криком гоня перед собой человек двадцать невольников, громыхавших цепями. Разгул возобновился с новой силой. Кто-то заметил озеро, в котором плавали украшенные драгоценными камнями рыбы. В роду Барки почитали этих рыб как священных. Варвары со смехом выловили их, развели огонь и стали весело наблюдать, как извиваются в кипятке диковинные создания.
В этот момент верхняя терраса дворца осветилась и в дверях показалась женская фигура. “Волосы ее, осыпанные фиолетовым порошком, по обычаю дев Ханаана, были уложены наподобие башни… на груди сверкало множество камней… руки, покрытые драгоценными камнями, были обнажены до плеч… Зрачки ее казались устремленными далеко за земные пределы”.
Это была дочь Гамилькара Барки – Саламбо. Она воспитывалась вдали от людских взоров, в обществе евнухов и служанок, в необычайной строгости и изысканности и в постоянных молитвах, прославляющих богиню Танит, которой поклонялся Карфаген. Богиня считалась душой Карфагена и залогом его могущества.
Сейчас Саламбо звала своих любимых рыбок, причитая и укоряя варваров в святотатстве. Она говорила на самых разных языках, обращаясь к каждому на его наречии. Все внимательно слушали прекрасную девушку. Но никто не смотрел на нее так пристально, как молодой нумидийский вождь Нар Гавас. Он не был наемником и на пиру оказался случайно. Он жил во дворце Гамилькара уже шесть месяцев, но впервые увидел Саламбо и был поражен ее красотой.
По другую сторону стола расположился огромным ливиец по имени Мато. Его тоже покорил облик Саламбо. Когда девушка кончила свою речь, Мато восхищенно поклонился ей. В ответ Саламбо протянула ему чашу с вином в знак примирения с войском. Один из солдат, галл, заметил, что в их краях женщина подает мужчине вино, когда предлагает разделить с ней ложе. Он не успел закончить фразы, как Нар Гавас выхватил дротик и метнул его в Мато, попав тому в руку. Ливиец в ярости вскочил, однако Гавас успел скрыться во дворце. Мато ринулся за ним – наверх, к красной двери, которая захлопнулась за соперником. Но за дверью оказался один из освобожденных рабов – Спендий. Он стал рассказывать Мато, что жил прежде во дворце, знает его тайники и в награду за свободу готов показать Мато, где хранятся сказочные сокровища. Но все мысли Мато отныне были заняты Саламбо.
Два дня спустя наемникам объявили, что если они покинут город, то им будет полностью выплачено обещанное жалованье и карфагенские галеры отвезут всех на родину. Варвары уступили. Семь дней по пустыне добирались они до места, где ведено им было разбить лагерь. Однажды в этом лагере появился Нар Гавас. Мато поначалу хотел его убить за выходку на пиру. Но Нар Гавас сослался на опьянение, посылал Мато богатые дары и в результате остался жить среди наемников. Только Спендий сразу понял, что этот человек замышляет предательство. Однако кого он хочет предать – варваров или Карфаген? В конечном счете Спендию это было безразлично, поскольку “он надеялся извлечь пользу для себя из всяких смут”.
Мато был в глубокой печали. Часто он ложился на песок и не двигался до самого вечера. Он признался неотлучному Спендию, что его преследует образ дочери Гамилькара. Он обращался к волхвам, глотал по их совету пепел, горный укроп и яд гадюк, но тщетно. Страсть его только росла.
Все ждали, когда же из Карфагена прибудет обещанное золото. В лагере между тем все прибывали люди. Сюда являлись полчища должников, бежавших из Карфагена, разоренных крестьян, изганников, преступников. Напряжение росло, а жалованья все не было. Однажды прибыла важная процессия во главе со старым полководцем Ганноном. Он начал рассказывать людям, доведенным до мрачного отчаянья, как плохи дела в Карфагене и как скудна его казна. На глазах у изможденной толпы во время речи он то и дело лакомился дорогими яствами, захваченными с собой. Все это вызвало ропот и наконец взрыв. Варвары решили двинуться к Карфагену. За три дня они проделали обратный путь и осадили город. Началась кровопролитная борьба.
Мато был предводителем отряда ливийцев. Его почитали за силу и отвагу. Кроме того, он “внушал какой-то мистический страх: думали, что по ночам он говорит с призраком”. Как-то раз Спендий предложил провести Мато в Карфаген – тайно, через водопроводные трубы. Когда они проникли в осажденный город, Спендий уговорил Мато похитить из храма богини Танит ее покрывало – символ могущества. С усилием над собой Мато согласился на этот дерзкий шаг. Он вышел из храма, закутанный в божественное покрывало, и направился прямо к дворцу Гамилькара, а там пробрался в комнату Саламбо. Девушка спала, но, почувствовав взгляд Мато, открыла глаза. Ливиец начал торопливо говорить ей о своей любви. Он предлагал Саламбо пойти вместе с ним или соглашался остаться сам, подчиняясь любой участи. Он готов был вернуть ей украденное покрывало богини. Потрясенная Саламбо начала звать на помощь. Но когда прибежавшие рабы хотели броситься на Мато, она остановила их:
“На нем покрывало богини!” Мато беспрепятственно вышел из дворца и покинул город. Жители, которые видели ливийца, боялись тронуть его: “…покрывало было частью божества, и прикосновение к нему грозило смертью”.
Начавшиеся битвы варваров с Карфагеном были крайне тяжелыми. Успех склонялся то к одной, то к другой стороне, и не одна не уступала другой в военной силе, жестокости и вероломстве. Спендий и Нар Гавас пали духом, но Мато был упрям и отважен. В Карфагене считали, что причина всех несчастий – утрата покрывала богини. Саламбо обвиняли в случившемся.
Воспитатель Саламбо, жрец, прямо заявил девушке, что спасение республики зависит от нее. Он убедил ее пойти к варварам и забрать покрывало Танит назад. Может быть, продолжал он, это грозит девушке гибелью, но, по мнению жреца, спасение Карфагена стоит одной женской жизни. Саламбо согласилась на эту жертву и отправилась в путь с проводником.
Они долго и осторожно добирались до позиций варваров. Часовому Саламбо сказала, что она перебежчик из Карфагена и желает поговорить с Мато. “…Лицо ее было скрыто под желтой вуалью с желтыми разводами, и она была так укутана множеством одежд, что не было возможности разглядеть ее…” Появившегося Мато она попросила отвести ее в свою палатку. У ливийца забилось сердце, властный вид незнакомки смущал его. Его палатка была в самом конце лагеря, в трехстах шагах от окопов Гамилькара.
В палатке Мато Саламбо увидела драгоценное покрывало богини.
Девушка почувствовала, что ее поддерживают силы богов. Она решительно сорвала с себя вуаль и объявила, что хочет забрать назад покрывало Танит. Мато смотрел на Саламбо, забыв обо всем на свете. А она с гневом бросала ему в лицо: “Отовсюду идут вести об опустошенных городах, о сожженных деревнях, об убийстве солдат! Это ты их погубил! Я ненавижу тебя!” Она вспомнила, как Мато ворвался к ней в спальню: “Я не поняла твоих речей, но ясно видела, что ты влечешь меня к чему-то страшному, на дно пропасти”. – “О нет, – воскликнул Мато, – я хотел передать тебе покрывало. Ведь ты прекрасна, как Танит! Если только ты не сама Танит!..”
Он опустился перед ней на колени, целовал ее плечи, ноги, длинные косы… Саламбо была поражена его силой. Какая-то странная истома овладела ею. “Что-то нежное и вместе с тем властное, казавшееся волей богов, принуждало ее отдаться этой истоме”. В эту минуту в лагере начался пожар, его устроил Нар Гавас. Мато выскочил из палатки, а когда вернулся, то уже не нашел Саламбо. Она проскользнула через линию фронта и вскоре очутилась в палатке собственного отца. Тот ни о чем не спросил ее. К тому же он был не один. Рядом находился Нар Гавас, перешедший со своей конницей на сторону карфагенян. Это предательство определило исход боя и противостояния в целом, сильно ослабив ряды наемников. Нумидиец распростерся перед Баркой в знак того, что отдает себя ему в рабство, но напомнил и о своих заслугах. Он заверял, что находился в рядах варваров, чтобы помочь Карфагену. На самом деле Нар Гавас руководствовался лишь тем, на чьей стороне бывал перевес. Теперь он понял, что окончательная победа достанется Гамилькару, и перешел на его сторону. К тому же он был зол на Мато за его преимущество как военачальника и за любовь к Саламбо.
Проницательный Гамилькар не стал уличать Нар Гаваса во лжи, так как тоже видел выгоду союза с этим человеком. Когда в палатку вошла Саламбо и, протянув руки, развернула покрывало богини, взволнованный Гамилькар в порыве чувств объявил: “В награду за услуги, которые ты мне оказал, я отдаю тебе свою дочь, Нар Гавас”. Тут же состоялось обручение. По обычаю, молодым связали вместе большие пальцы ремнем из бычьей кожи, а потом стали сыпать на голову зерно. Саламбо стояла спокойно, как статуя, как будто не понимая, что происходит.
Война между тем продолжалась. И хотя покрывало Танит теперь было у республики, варвары снова осадили Карфаген. Спендию удалось разрушить систему городского водопровода. В городе началась эпидемия чумы. Старейшины в отчаянии решили принести жертвоприношение Молоху, умертвив детей из богатых семей. Пришли и за десятилетним Ганнибалом – сыном Барка. Обезумевший от страха за сына Гамилькар спрятал Ганнибала, а за него выдал похожего мальчика из рабов. Разыграв сцену отцовского горя, он отдал на закланье маленького невольника. (В данном случае Ганнибал – реальное историческое лицо, будущий знаменитый полководец).
Сразу после жертвоприношения пошел дождь, и это спасло карфагенян. Нар Гавас сумел провезти в город муку. Рим и Сиракузы склонились на сторону республики, испугавшись торжества наемников.
Бунтари потерпели сокрушительный разгром, В их рядах начался страшный голод и даже были случаи людоедства. Погиб Спендий, которому так и не удалось возвыситься в результате смуты. Мато был взят в плен, хотя его отряд сопротивлялся до последнего. Нар Гавас ухитрился, подкравшись сзади, набросить на ливийца сетку. Казнь неукротимого воина была назначена на тот же день, что и свадьба Саламбо. Перед смертью Мато подвергли изощренной пытке. Его вели через весь город с завязанными руками, чтобы каждый житель мог нанести удар. Запрещено было лишь выкалывать глаза и бить в сердце, чтобы как можно дольше продлить истязание.
Когда Саламбо, сидевшая на открытой террасе дворца в ослепительном подвенечном наряде, увидела Мато, он представлял собой сплошную кровавую массу. Только глаза еще жили и неотрывно смотрели на девушку. И она вдруг поняла, сколько он выстрадал из-за нее. Она вспомнила, каким он был в палатке, как шептал ей слова любви. Истерзанный, он упал замертво. И в ту же минуту опьяненный гордостью Нар Гавас встал, обнял Саламбо и на виду у ликующего города выпил из золотой чаши – за Карфаген. Саламбо тоже поднялась с чашей в руке. Но тут же опустилась, запрокинув голову на спинку трона. Она была мертва. “Так умерла дочь Гамилькара в наказание за то, что коснулась покрывала Танит”.
В. А. Сагалова
(2 votes, average: 4.50 out of 5)Саламбо