В русской литературе создано немало образов революционеров – от Петра Первого до Павла Корчагина. Это и Пугачев А. Пушкина, и Вадим, Мцыри и Демон М. Лермонтова, и Базаров И. Тургенева, и Рахметов Н. Чернышевского. Но для меня наиболее типичными образами русских революционеров являются герои романа Ф. Достоевского “Бесы”.
Главный герой этого произведения Николай Ставрогин – богато и разносторонне одаренная личность. При определенных условиях он мог бы стать прекрасным человеком.
Но в Ставрогине крайних пределов достигает
Ему также свойственны нравственная и умственная раздвоенность. Ставрогин может внушать своим ученикам противоположные идеи: увлекает Шатова идеей русского народа-Богоносца, призванного обновить Европу, и развращает Кириллова идеей “сверхчеловека”, находящегося “по ту сторону добра и зла”. Он не верит в дело Петра Верховенского, презирает этого человека, но от скуки и безделья разрабатывает основы его организации и сочиняет для нее устав.
Совсем не таким является Петр Верховенский. Хлестаков и Базаров в этом образе причудливо соединились с реальным прототипом – Нечаевым. Верховенский принадлежит к числу героев-идеологов Достоевского.
Ставрогин называет его “упорным” и “энтузиастом” и характеризует следующим образом: “Есть такая точка, где он перестает быть шутом и обращается в… полупомешанного”.
И в самом деле, страшная сущность Петра Верховенского – невзрачного с виду, болтливого человека – раскрывается, когда он сбрасывает с себя “овечью шкуру” и превращается в полубезумного фанатика. И тогда оказывается, что он – фанатик идеи неслыханного разрушения, бунта, “раскачки”, от которой “затуманится Русь”. В своих мечтах он вынашивает план общественного устройства, главную роль в котором – роль Ивана-царевича – он отводит Ставрогину. Себя же как практика и изобретателя “первого шага” Петр Верховенский ставит выше “гениального теоретика” Шигалева.
В исступлении он бормочет: “…я выдумал первый шаг. Никогда Шигалеву не выдумать первый шаг. Много Шигалевых! Но один, один только человек в России изобрел первый шаг и знает, как его сделать.
Этот человек я”. Верховенский также претендует на роль будущего строителя нового общественного здания после того, как “рухнет балаган”.
“Верховенщина” и “шигалевщина” – это теория и практика тоталитарной системы. Например, Шигалев предлагает “в виде конечного разрешения вопроса – разделение человечества на две неравные части. Одна десятая доля получает свободу личности и безграничное право над остальными девятью десятыми. Те же должны потерять личность и обратиться вроде как в стадо и при безграничном повиновении достигнуть рядом перерождений первобытной невинности, вроде как бы первобытного рая”.
Но при этом они еще должны и работать. Шигалев уверен, что только в таком виде и возможен “земной рай”.
Петр Верховенский видит гениальность идеи Шигалева в том, что она предусматривает “равенство рабов”. Вот как он говорит об этом Ставрогину: “У него каждый член общества смотрит один за другим и обязан доносом. Каждый принадлежит всем, а все каждому. Все рабы, и в рабстве равны… без деспотизма еще не бывало ни свободы, ни равенства, но в стаде должно быть равенство, и вот шигалевщина!”
Но вся античеловеческая сущность идей главных героев романа не является художественным вымыслом писателя. Основой для него послужили реальные события. В ноябре 1869 года под Москвой руководитель тайной революционной организации “Народная расправа” С. Нечаев и четверо его сообщников убили студента И. Иванова.
Именно С. Нечаев послужил прототипом для образа Петра Верховенского, а его дело – основой романа. Нечаев был учителем и являлся вольнослушателем Петербургского университета. Он принимал активное участие в студенческих волнениях весной 1869 года, бежал в Швейцарию, где сошелся с русским анархистом Бакуниным. Осенью того же года он возвратился обратно в Россию с целью организации революции.
Он успел создать несколько групп по пять человек. Проявляя замашки настоящего диктатора, Нечаев вступил в конфликт с одним из членов своей группы Ивановым. И когда Иванов заявил о выходе из группы, Нечаев жестоко расправился с ним.
Вместе с мыслящей интеллигенцией России Ф. Достоевский был поражен тем безжалостным цинизмом и разрушающей ненавистью, которыми были пронизаны идеи Нечаева, изложенные в сочиненном им “Катехизисе революционера”. В этом “программном документе” были сформулированы задачи, принципы и структура организации, определены отношения революционера к самому себе, товарищам, обществу и народу. Целью же организации было освобождение народа путем “всесокрушающей народной революции”, которая “уничтожит в корне всякую государственность и истребит все государственные традиции порядка и классы в России”.
Нечаев заявлял: “Наше дело — страшное, полное, повсеместное и беспощадное разрушение”.
Так впервые на исторической арене и в художественной литературе появился тот герой-революционер, дети которого сумели воплотить безумные идеи отца в жизнь и почти на целое столетие ввергнуть Россию в водоворот кровавых событий, возведших на русский трон Хама и Безумца с полным равнодушием к добру и злу.
(1 votes, average: 5.00 out of 5)Роль русской литературы в революции