Роман “Мастер и Маргарита” долго воспринимался читателями как произведение, состоящее из двух неравноценных частей, и даже многие критики и литературоведы не сразу оценили и увидели глубокую взаимосвязь “московских” и “ершалаимских” глав. Булгаков внимательно изучил традиции европейской литературы, использовавшей библейские ассоциации и образы, особенно изображение дьявола. Но Ершалаим Булгакова древнее и точнее, чем все предпринимавшиеся до тех пор попытки пересказать новозаветную историю. Писатель изучал древнееврейские
Поэтому так живо и ярко изображен древний город, люди, живущие в нем, атмосфера шумного, многоязычного праздника, проходящего в городе, которым правит человек, представляющий власть, чуждую по языку, культуре, религии, мировоззрению и традициям коренному населению.
Историю, знакомую всем по Евангелию, Булгаков сумел увидеть совершенно по-новому. И новизна не в том, что он отступает в чем-то от канонического сюжета. В его книге Иешуа, Понтий Пилат, Левий Матвей, Воланд – живые.
Это не только символы, не только оболочка религиозных догм, облеченных в форму доступной притчи. Это характеры, личности, судьбы. Не зря Иешуа поражает Пилата не чудесами, а странной философией. Символично, хотя и похоже на чудо, исцеление прокуратора от головной боли. Пилат спрашивает Га-Ноцри: “Признайся, ты великий врач”.
Но выздоровление не связано с какими-то сверхъестественными способностями подсудимого, это не чудо. И в то же время оно символично, хотя современная психология и медицина объясняют такие случаи без привлечения магии. Дело в том, что мигрени прокуратора – плата за душевный разлад, за ненависть к чужому городу, которым он должен управлять, да так, чтобы был доволен Рим и чтобы не нарушить равновесие между оккупационными властями, интересами Рима и местной властью, которая может помочь, но может и спровоцировать жителей на проявление недовольства. И Понтий Пилат, измученный необходимостью соблюдать, как мы бы сейчас сказали, баланс сил, “уходит” в боль, которая дает ему законную передышку, возможность не думать.
А странный подсудимый, которого современные психологи назвали бы ярко выраженной харизматической личностью, приносит прокуратору то, чего он многие годы не знал: мир, душевный покой, согласие с самим собой.
Иешуа, созданный Булгаковым, в ершалаимских главах лишен всяких атрибутов божественности. Это нищий бродячий проповедник. Сразу же намечено противоречие между евангельскими историями и “подлинной” историей. Он не приехал в город на ослике, его не встречала восторженная толпа почитателей.
Иешуа – это сын Божий, прошедший испытание в пустыне и отвергший искушения Сатаны. Он не будет творить чудеса, чтобы убедить народ в правильности той философии, которую он проповедует, не возьмет земную власть, потому что к истине не приходят из-под палки, по приказу и за компанию. Постижение истины – дело личное, и все, что делает Иешуа, – это говорит с людьми, обращаясь к тому, что считает важнейшим началом в каждом человеке. Его единственный принцип, его кредо – нет злых людей, есть люди несчастливые.
Он хочет обратиться к доброму началу в каждом человеке. Но реализм ситуации в том, что кроме ученика, который в романе только один, да и тот все “записывает неправильно”, Иешу никто не слышит, а те, что услышали, поняли его речь как призы к свержению власти римлян. И “сдали” безобидного и беззаЩ ного проповедника властям.
Встреча Понтия Пилата и Иешуа – центральный, напряженнейший момент библейских глав. Это встреча человека с совестью, главное испытание, которое предлагает ему жизнь. Прокуратор – человек умный, он прекрасно понимает, что Иешуа невиновен ни по одному пункту, но открыто вступиться за него – значит пожертвовать положением, властью, пойти на конфликт с Римом.
Он находит красивое решение: признать философа сумасшедшим, сослать, чтобы не смущал народ речами . Он хочет оставить философа для себя, для приватных бесед, в которых мог бы себя чувствовать умным, благородным, просвещенным человеком. Но в жизни не бывает половинчатых ситуаций. Последнее обвинение столь страшно , что Понтий Пилат понимает: нужно или идти до конца, рискуя всем, в том числе и собственной жизнью, или отдать Иешуа на казнь, спасая себя. Понтий Пилат – воин, “свирепое чудовище” – оказывается трусом. Он пытается суетливо подсказать подсудимому: соври, откажись от своих слов.
Но ответ Иешуа символичен, это тоже подсказка прокуратору: “Правду говорить легко и приятно”. И прокуратор отступает. Он “умывает руки”, показывает, что нет на нем вины, нет крови.
Последняя попытка спасти обреченного на казнь – обращение к ершалаимской еврейской власти. Понтий Пилат предлагает отпустить Иешуа по традиции, когда в честь великого праздника даровали жизнь осужденному на казнь по выбору населения. Но прокуратор получает жестокий отпор: сомнительные философы, способные добрым словом привести народ к неповиновению власти, не нужны и в своем отечестве.
Иешуа предан всеми.
Последняя попытка Понтия Пилата оправдаться перед самим собой – заказное убийство Иуды. Но и здесь правитель действует чужими руками. Он, конечно, рискует, но что значит этот риск по сравнению с теми муками, которые уготованы ему в вечности. Наказание для Понтия Пилата – пустая, бессмысленная вечность, ожидание, надежда на чудо.
Вопрос, который он в своих видениях задает Иешуа, один и тот же: ведь казни не было? Ведь я не трус, не предатель, я пожертвовал карьерой, чтобы спасти тебя? И всякий раз Иешуа говорит, убеждает: конечно, казни не было.
И чему-то улыбается.
Заканчивается библейская история прощением. Прокуратор свободен, Иешуа ждет его. И, как замечает Воланд, может быть, они До чего-нибудь договорятся.
А что же другой персонаж, попавший в эту историю благодаря своему странному, не понятому никем Роману? Мастер тоже свободен. Наградой ему стал покой и погасая память, в которой не осталось никаких следов от мучений, пережитых им. С ним навсегда будет та, которая любила и страда ла, потому что “тот, кто любит, должен разделять участь того, кого любит”.
Но почему же мастера не взяли “туда, в свет”? Левий Матвей, посланник, отвечает так: “Мастер не заслужил света, он заслужил покой. Мастер сдался, он сломан, и даже чудо уже не может ничего исправить”.
Библейские главы романа “Мастер и Маргарита” часто называют “романом в романе”. Но это не так. Это не вставка, а гениальное изображение связи времен и сюжетов. Всегда будут повторяться истории о предательстве и верности, о непонятых учителях и преданных, но бездарных учениках.
Не зря, когда Левий Матвей называет себя учеником Иешуа, Воланд отвечает: “Нет, ты раб. Ты только рабски повторяешь, причем не будучи в состоянии понять суть учения, а только следуя его букве”. Но бывает ли в жизни все так справедливо, всегда ли наказание следует за преступлением? Наверное, всегда, и это понимаем мы после прочтения романа.
Наказание определяет себе сам человек, когда совершает или не совершает поступки.
(1 votes, average: 5.00 out of 5)Прощение и вечный приют