Андрей Платонов – один из тех немногих советских писателей, которые в своем осмыслении новой эпохи сумели перейти от принятия коммунистических идей к их отрицанию. Платонов верил в революционное переустройство мира искренне, почти фанатично – и ничем в этом смысле не отличался от большинства своих современников. Ему казалось, что впервые в истории возникла, наконец, возможность победить в человеке эгоизм, создать общество “высшего гуманизма”, общество, в котором благо других будет обязательным условием собственного счастья. Но
Писатель – вольно или невольно – следовал той традиции, которая была заложена в русской литературе Гоголем и Достоевским. Очень ярко гуманизм Платонова проявился в повести “Котлован”. Тема России неотделима в этой повести от поисков человечности, а размышления писателя над проблемами советской эпохи трагичны и необыкновенно глубоки.
В повести “Котлован” Платонов показал российскую действительность конца двадцатых – начала тридцатых годов как эпоху почти необратимого истощения почвы, на которой вырастает “культура жизни” – культура человечности, накопленная столетиями. И это истощение неизбежно означает утрату смысла человеческого существования.
Герои Платонова роют котлован для башни-общежития, дома для счастливых обитателей социализма, отбирая для этого строительства “лучших” – самых обездоленных, самых бедных людей. Но и взрослые, и дети в повести гибнут, “унавоживая” почву для других, став “ступенькой” к всеобщему счастью, достижение которого оказывается невозможным без жертв. Но фанатизм “строителей”, слепая вера в идеалы не дает им возможности усомниться в правоте происходящего.
Из всех персонажей повести только двое умеют взглянуть на эпоху со стороны, умеют сомневаться: Прушевский и Вощев. Прушевскому, как воздух, нужна в этом мире теплота, человечность, чувство своей необходимости не всем, не классу, а конкретному человеку. Вощев не может, не хочет чувствовать себя “винтиком”, быть счастливым по приказу.
Он русский правдоискатель, натура двойственная, противоречивая.
В начале повести Вощев уходит бродить по свету, пытаясь найти смысл жизни. Он хочет “докопаться” до смысла всего сущего, до хода светил, до роста былинки в поле – и роста башни будущего, на строительстве которой он оказывается. И Вощев хочет знать, нужен ли для строительства всеобщего счастья именно он, живой, единственный, “отдельный”, а не безличная масса. Но при этом он не протестует против конкретной бесчеловечности идеи, участвует в коллективизации.
Его желание быть личностью – невольный вызов коммунистическому государству, а его жестокость – отражение бесчеловечной атмосферы эпохи. Он двойствен, как и его время, соединившее в себе и мечту о счастье, и массовые убийства.
Повесть полна безысходных метафор. Герои роют котлован для дома всеобщего счастья, а сами спят в гробах, заготовленных для себя крестьянами, знающими, что ждет их в пролетарском государстве. И разве только крестьяне?
Все должны превратиться в песок, в навоз, на котором вырастет цветок “прекрасного” будущего. Между возрастами нет различия, и девочка, потерявшая мать и нашедшая приют у строителей, тоже спит в гробу: она обречена, как и взрослые.
В соседних деревнях идет страшный процесс коллективизации, уничтожения крестьянства, ненавистного пролетариям только потому, что у крестьянина есть хоть какая-то личная – не общая! – собственность. Дома пусты, гуляет ветер, а на кузне трудится за всех медведь-батрак, истинный пролетарий, полный ненависти к “хозяевам” и фанатичного, слепого трудолюбия. Одни запасаются гробами, не дожидаясь смерти, других сажают на плоты и сплавляют в море, на страдания и гибель.
И особенно страшна полная покорность крестьянства, лишь изредка меняющаяся на одиночные вспышки бунта.
Страх и жестокость определяют в повести атмосферу времени. Страх перед опасностью уклониться от генеральной линии, мгновенно из своего превратиться в предателя – и беспощадная жестокость ко всем, кто может этой линии помешать. Таковы Чиклин и Сафонов – фанатики идеи. Таков активист, днем и ночью со страшным нетерпением ждущий начальственных директив – выполняющий любое, самое абсурдное указание, не задумываясь ни на секунду над его смыслом.
Там, наверху, знают, что и как надо делать для всеобщего счастья, дело остальных – выполнять приказы. Такова Россия, ослепленная идеей, уничтожающая саму себя. Насилие в повести распространяется на все: на живую природу и на человека. Но дело в том, что насилие ничего не может создать, построить.
Оно способно лишь разрушать, и его итог – гробы, которые хранятся в одной из ниш котлована. У героев “Котлована” нет и никогда не будет дома – есть сарай, возле ямы котлована, место, где они умирают. Ночлежка, но стен, дома, семьи нет: все развеяно, все пущено по ветру. Да и зачем он нужен, этот так и не построенный дом, если счастья в этом доме никогда не будет! Не может быть счастья для всех, счастье существует только как бережность к человеку.
И котлован становится могилой для ребенка, для той самой девочки, во имя которой и приносят взрослые жертвы, уничтожая и себя, и других…
(2 votes, average: 4.00 out of 5)Проблема трагической судьбы России в повести Андрея Платонова “Котлован”