ОБРАЗ ЗАХАРА И ЕГО РОЛЬ В РАСКРЫТИИ ХАРАКТЕРА ГЛАВНОГО ГЕРОЯ РОМАНА И. А. ГОНЧАРОВА “ОБЛОМОВ”

ОБРАЗ ЗАХАРА И ЕГО РОЛЬ В РАСКРЫТИИ ХАРАКТЕРА ГЛАВНОГО ГЕРОЯ РОМАНА И. А. ГОНЧАРОВА “ОБЛОМОВ”

Обломовщина как порождение крепостничества заражала нравственным рабством не только Обломовых, но и окружающих, прививая им свои отрицательные черты. Таков Захар, о котором его барин Илья Ильич Обломов думает: “Ну, брат, ты еще больше Обломов, чем я сам”. Создавая образ Захара, Гончаров, как и Гоголь на примере Осипа, Селифана, Петрушки, показывает растлевающее влияние крепостнических нравов на народную среду. Захар – крепостной Обломовых.

В романе почти нет упоминаний о его деде и отце, которые также были крепостными. При первом обозначении в повествовании он представлен как старинный и преданный слуга дома, хранящий верность фамильным портретам, преданиям о старинном быте и важности дома Обломовых. Примечательно, что жизнь Захара закончилась так же драматично, как и судьба его барина: Захар стал нищим, как нищим духовно и нравственно в конце жизни стал и сам Обломов.

Захар – “рыцарь со страхом и упреком” – парадоксальный двойник Обломова. Образ Захара – настоящая художественная удача писателя. Чтобы лучше понять Обломова, нужно внимательно присмотреться к Захару. Ярко воссоздан Захар в экспозиции сюжета, со своим ворчанием, с неохотным сползанием с лежанки, с упрямым препирательством по сущим пустякам с Ильей Ильичом. По психологической выразительности он, как и образ центрального героя, лучший в романе. В характере слуги причудливо и безупречно мотивированно соединены грубость и благоговение перед барином.

Во время действия романа “Захару было за пятьдесят лет”. В молодости он служил лакеем в барском доме в Обломовке, потом был произведен в дядьки к Илье Ильичу, позднее, в Петербурге, стал его камердинером. “Этот рыцарь был и со страхом и с упреком. Он принадлежал двум эпохам, и обе положили на него печать свою. От одной перешла к нему по наследству безграничная преданность к дому Обломовых, а от другой, позднейшей, утонченность и развращение нравов”. Писатель наделяет Захара выразительной и комичной внешностью: у слуги “голый, как колено, череп”, “необъятно широкие бакенбарды”, серый сюртук “с прорехою под мышкой”. Слуга Обломова “любил выпить с приятелями на барский счет”, “все бегал к куме подозрительного свойства”, норовил “усчитать у барина при какой-нибудь издержке гривенник и непременно присвоить себе лежащую на столе медную гривну или пятак”.

Захар и его жена Анисья – семья простых людей. Анисья – мудрая женщина, а у Захара – странное свойство мужчин ни в коем случае не признаваться в том, что женщина может быть умнее. На какой-либо совет Анисьи Захар всегда указывал жене на кухню и говорил, что это не бабье дело, а потом делал именно так, как она ему говорила. Захар не мог терпеть, когда жена умудрялась поймать выроненную им тарелку. А Анисья, поставив тарелку на стол, под залпы упреков с усмешкой выходила из комнаты. Она к этому относилась как к должному и чувствовала себя вполне счастливой с Захаром.

Захар постоянно ворчит и брюзжит, он строптив, упрям и неповоротлив, неряшлив, ленив, и свою лень он никак не объясняет и не оправдывает. “Захар неопрятен. Он бреется редко; и хотя моет руки и лицо, но кажется, больше делает вид, что моет… Когда он бывает в бане, то руки у него из черных сделаются только часа на два красными, а потом опять черными”. “Он очень неловок: станет ли отворять ворота или двери, отворяет одну половинку, другая затворяется, побежит к той, эта затворяется”. Такая неловкость объясняется тем, что Захар получил воспитание и приобрел манеры в деревне, на покое, просторе и вольном воздухе. Там ничего не стесняло его движений. Он привык служить около массивных вещей, обращаться “все больше с здоровыми и солидными инструментами… железными дверными скобками и такими стульями, которых с места не своротишь”. Попав в город, в стесненное пространство квартиры, Захар не может прямо пройти в отворенную дверь или половину двери, задевает боком, ногой за стол, стул. Все из его рук выпадает, все в его руках ломается: посуда, подсвечник, лампа, транспарант, пресс-папье. “Иная вещь… стоит года три, четыре на месте – ничего; чуть он возьмет ее, смотришь – сломалась”. Неловкость Захара всегда имеет печальные последствия: если Захар “несет через комнату кучу посуды, то с первого же шага верхние вещи начинают дезертировать на пол” и на другой конец он принесет только одну рюмку или тарелку; если уронит вещь, то всегда нагнется за ней три раза. Собственная неловкость раздражает Захара, и, рассердившись, с бранью и проклятиями он бросает и последнее, что остается в руках.

Захар преклоняется перед барством. Он, как и его барин, немыслимо ленив, и этим “сращен” с Обломовым. “Захар начертал себе однажды навсегда определенный круг деятельности, за который добровольно никогда не переступал”. “Если ему приказывали сделать что-нибудь сверх этого, он исполнял приказание неохотно, после споров и убеждений в бесполезности приказания или невозможности исполнить его”. “Никакими средствами нельзя было заставить его внести новую постоянную статью в круг начертанных им себе занятий”. Преклоняясь перед барством, тем не менее “в кухне, в лавочке, на сходках у ворот он каждый день жалуется, что житья нет, что этакого дурного барина еще и не слыхано: и капризен-то он, и скуп, и сердит, и что не угодишь ему ни в чем…”.

Но, несмотря на свою лень, Захар предан хозяину до такой степени, что Гончаров сравнивает это чувство с верностью собаки: “Захар умер бы вместо барина, считая это своим неизбежным и природным долгом, и даже не считая ничем, а просто бросился бы на смерть, точно так же, как собака, которая при встрече с зверем в лесу бросится на него, не рассуждая, отчего должна броситься она, а не ее господин”. “Он бы не задумался сгореть или утонуть за него, не считая это подвигом, достойным удивления или каких-нибудь наград. Он смотрел на это, как на естественное, иначе быть не могущее дело, или, лучше сказать, никак не смотрел, а поступал так, без всяких умозрений”.

В одном из откликов на роман было верно сказано, что Захар и Обломов “выросли на одной и той же почве, пропитались одними и теми же соками”. Характеры и Захара, и Обломова сформировал и лишил уважения к труду, воспитал безделье и праздность крепостнический уклад жизни.

Захар “обращался фамильярно и грубо с Обломовым, точно так же, как шаман… обходится со своим идолом… но все-таки в душе его постоянно присутствует сознание превосходства натуры этого идола над своей”. “Малейшего повода довольно было, чтоб вызвать это чувство из глубины души Захара и заставить его смотреть с благоговением на барина, иногда даже удариться, от умиления, в слезы”. Отношения молодого барина и старого слуги – странное, парадоксальное единство, казалось бы, взаимоисключающих начал: рабства и барства. И рабство, и барство есть и в Обломове, и в Захаре, что сразу заметил Добролюбов. Как и от Обломова, от Захара нельзя ждать евангельского добросердия: Захар, “злобно радуясь”, смотрел на избиение четырнадцатилетнего слуги-казачка. Обломов и Захар не могут существовать друг без друга, хотя способны методически изводить один другого: “Они, живучи вдвоем, надоели друг другу. Короткое, ежедневное сближение человека с человеком не обходится ни тому, ни другому даром: много надо и с той и с другой стороны жизненного опыта, логики и сердечной теплоты, чтоб, наслаждаясь только достоинствами, не колоть и не колоться взаимными недостатками”. “Старинная связь была неистребима между ними. Как Илья Ильич не умел ни встать, ни лечь спать, ни быть причесанным и обутым, ни отобедать без помощи Захара, так Захар не умел представить себе другого барина, кроме Ильи Ильича, другого существования, как одевать, кормить его, грубить ему, лукавить, лгать и в то же время внутренно благоговеть перед ним”.

Захар представляет в романе крепостных Обломовки, он – один из “трехсот Захаров”, и автор ввел его образ для обобщения и дополнения образа центрального героя – Обломова. По своей сути внутреннее единство опустившихся слуги и барина трагикомично. Захар – в некоторой степени отражение Обломова, разновидность обломовщины, и в этом значении образ Захара дополнительно выявляет и обнажает омертвление духовной природы Обломова. Объективно Обломов виноват и в драматической судьбе Захара, который в конце своей жизни пополнил “большую и разнообразную” толпу петербургских нищих.