История русской литературы
О. В. Чембрович
Повесть М. Горького “Мать”: религиозно-философская концепция
Алексей Максимович Горький – один из самых спорных писателей в русской литературе, художник, который уже многие годы является объектом пристального внимания отечественных и зарубежных историков литературы. Казалось бы, нет такого вопроса, который не затронули бы исследователи творчества Горького. В советское время они особо актуализировали социальный аспект. О Горьком как об основоположнике соцреализма писали
Исследователи постсоветского времени смотрят и на биографию, и на творчество Горького совсем по-иному. Жизненный путь Горького освещает в своих работах Л. А. Спиридонова, Н. Примочкина и многие другие авторы.
Следует отметить также, что, несмотря на неугасаемый интерес, и в биографии и в творчестве писателя осталось множество “белых пятен”, спорных вопросов, ответ на которые исследователями так и не найден.
Творческое сознание М. Горького было объектом внимания как современников писателя, так и исследователей наших дней. Наиболее дискуссионный аспект – философские взгляды художника.
Многие отказывают Горькому в философском мышлении, отмечают, что “философские мысли Горького производят впечатление “…огурцов с чужого огорода” .
Но есть и те, кто признает наличие философского аспекта в произведениях писателя. Задача исследователей осложняется тем, “что выделить в произведениях Горького линейное авторское миропонимание невозможно: философия живет в особом статусе многоголосия, живого диалога и полилога, вопросительной открытости, незавершенности… У Горького вы не найдете и положительного героя, который был бы в значительной степени рупором его идей.
Однако в огромном творческом мире Горького есть пространство, где его философская интонация звучит со всей самостоятельной, яркой, недвусмысленной силой” .
Конечно, Горького нельзя сравнивать с такими философами, как Толстой и Достоевский. Д. С. Мережковский справедливо отмечает, что “Горький мал… по сравнению с теми, великими”, но отмечает он также и то, что “Толстой и Достоевский – прошлое, а Горький – будущее. Откуда идет Россия можно судить по ним, а куда – по Горькому” .
Данная работа не ставит глобальной задачи раскрыть весь философский мир Горького. Предметом исследования является лишь одно из его произведений – повесть “Мать”. К изучению этой повести обращались многие литературоведы. Отзывы их отличаются разнообразием. Но все-таки, на наш взгляд, повесть изучена недостаточно, не все особенности философских взглядов автора, воплощенных в этом произведении выявлены исследователями. Поэтому снова возникает необходимость обратиться к этой повести.
Данная работа основывается на анализе литературоведческих трудов, посвященных роману “Мать”, спроецированных на собственное понимание произведения. Цель исследования – выявить философско-религиозные мотивы, которые воплощает Горький.
Хотелось бы сразу же отвергнуть традиционную точку зрения советских исследователей на роман как на “учебник для революционеров ” . Слишком поспешно произведение было объявлено “моделью социалистического реализма”. Создается впечатление, что религиозные мотивы в романе, как и во всем творческом наследии А. М. Горького, намеренно не замечалось советскими исследователями. Тем не менее, нужно отметить, что душа автора нуждалась в вере.
В очерке о Толстом Горький так передает свой разговор с писателем, если только не сам выдумал этот диалог. Толстой обращается к Горькому: “Вы почему не веруете в Бога? – Веры нет, Лев Николаевич.- Это неправда. Вы по натуре верующий, и без Бога вам нельзя. Это вы скоро почувствуете. А не веруете вы из упрямства, от обиды: не так создан мир, как вам надо” .
Итак, Л. Толстой справедливо отмечает, что вера есть потребность души писателя. Действительно, сознательно или бессознательно, а, точнее, полусознательно, М. Горький через безбожие, ницшеанство и даже богоборчество все-таки приходит к религии. Горький ответил Толстому не в разговоре. Толстой тогда пророчески сказал ему: “От этого не отмолчитесь, нет!” Горький ответил Толстому романом “Мать”.
Роман, или повесть, как именовал свое сочинение автор, – произведение весьма сложное и противоречивое. Автор выступает в нем, с одной стороны, как правоверный марксист, воспевающий революцию, а с другой стороны, как религиозный мыслитель, воплощающий идею духовного подвижничества.
Согласно партийной установке роман трактовался очень просто: вдова рабочего человека была темной, забитой, испуганной, а, соприкоснувшись с революционной идеей, стала светлой, храброй, мудрой. Способствовали такому перевоплощению ее сын, революционер Павел Власов, и его товарищи. Но эту трактовку во многом опровергает такая особенность повести, как дегероизация тех, кто вел Ниловну к светлым идеалам.
Никто не замечал, что в “Матери” писатель стремился к тому, чтобы не осенить венцом избранничества Павла Власова. Павел в этой повести противопоставлен Ниловне. Мать – воплощение любви к сыну, к ближним, к миру. Любя мир, она хочет сделать его лучше, готова отдать всю свою любовь: “Когда все ушли, она заперла дверь и стала молиться под шум дождя. Молилась без слов, одной большой думой о людях, которых ввел Павел в ее жизнь. Они как бы проходили все, такие простые, странно близкие друг другу и одинокие” .
Павел же “революционный кузнечный молот”, сам того не замечал, жесточайше попирает и гнетет материнское чувство. В разговоре с матерью он безжалостно заявляет: “Есть любовь, которая мешает человеку жить” .
Образ Павла, как и образ матери, показан автором в развитии, в движении. Только движутся мать и сын в разных направлениях. Вспомним картину, подаренную Павлом Ниловне. На картине изображены Христос и Богоматерь, идущие в Эммаус. Этот подарок имеет символическое значение: Сын ведет Мать Своей дорогой, дорогой света и любви. Ниловна так же, как и Богородица, следует тому пути, который указывает ей сын. Евангельский мотив любви оказывается все ближе, понятней ей.
А что же происходит с Павлом? Этот персонаж развивается в обратном направлении. Перед нами не Павел, апостол новой веры, а скорее, Сава. И с каждой страницей герой все больше и больше становится похоже на Саву. В душе Ниловны социалистические мотивы все теснее переплетаются с религиозными, в душе сына все происходит наоборот.
В жизни матери плавным становится служение людям, в жизни сына – поклонение самому себе, самолюбование:
” – Не надо, Паша! Я понимаю, – иначе тебе нельзя, – для товарищей…
– Нет! – сказал он. – Я это – для себя” .
Павла уговаривают отказаться от намерения нести знамя во время первомайской демонстрации, мотивируя это тем, что на свободе он принесет больше пользы своему делу. Он отказывается. Почему? А потому, что будничная, неблагодарная работа, которой ежедневно занимаются Людмила, Николай, Саша и многие другие, не для него. Ему нужно восхищение, он прочно занял позицию лидера, своего рода эмблемы. На побег из тюрьмы он не соглашается исключительно потому, что ему нужно выступить на суде с обличительной речью. Павел любуется собой подобно тому, как делают это герои ранних рассказов Горького, но в противоположность им, оставаясь объектом писательского внимания, по сути, оказывается в стороне от авторских идеалов.
Нельзя не заметить также значительное “обезличивание персонажей”. В образах революционеров нет индивидуальности. Николай Иванович сливается в нашем сознании с Егором Ивановичем, Сашенька и Наташа также почему-то очень похожи, а революционеры-подпольщики и вовсе безлики.
Все это говорит о том, что не хвалебная песнь революционеру есть главная цель повести. Все четче и четче на фоне похожих друг на друга фигур выделяется, вырисовывается образ Ниловны.
И. А. Есаулов отмечает, что “если в пределах христианской системы ценностей безличность (и, соответственно, обезличивание) человека означает забвение им божественного образа (лика) в себе, то с атеистических позиций обезличивание – это, напротив, именно стремление к Богу, к коллективу как форме его воплощения” .
С атеистической позиции рассматривает повесть И. Сухих и приходит к выводу о том, что “идея обожествления коллектива впервые появляется не в “Исповеди”, как это полагают многие исследователи, а на год раньше, в повести “Мать”.
Тезис этого исследователя убедительно опровергается центральным персонажем повести. Если индивидуальность остальных героев с каждой страницей теряется, перед нами предстает лишь “серая масса”, объединенная общей идеей, то образ Ниловны с каждой страницей выступает все резче, Божественный лик в душе героини ощущается все четче. А “серая масса” воспринимается лишь фоном, на котором ярче видна индивидуальность героини. Именно мать обожествляется автором, а вовсе не коллектив.
В этом произведении Горький выступает как носитель христианской морали. Конечно же, нельзя говорить о приверженности религии ортодоксальной, подлинной; Горькому были гораздо ближе идеи христианских сект, христианство первых веков. Но нельзя и полностью отвергать религиозность взглядов М. Горького.
Бог есть любовь, гласит христианская мораль, и именно этот мотив любви реализует автор в образе матери. Мать, любя сына, готова отдать его миру, а вместе с ним она отдает людям и свою любовь. Теперь для нее “Все… родные… все вы – сердечные…” . Теперь в своей душе она не отделяет сына от его товарищей, теперь все они становятся ей родными, всем Ниловна готова отдать свою любовь: “Когда они ушли, она заперла дверь и, встав на колени среди комнаты, стала молиться под шум дождя. Молилась без слов, одной большой думой о людях, которых ввел Павел в ее жизнь. Они как бы проходили между нею и иконами, проходили все, такие простые, странно близкие друг другу и одинокие” .
Следует согласиться с А. Кунаревым, который в своем исследовании так определяет взгляды писателя: “Существом веры Горький считал “неугасающую сердечную мысль”. С этих позиций он оценивал и христианство, подавившее в человеке зверя и разбудившее в нем совесть – чувство любви к людям, потребность думать о благе всех. Горький видел в этой религии “великий дух идеализма”, “выражающийся в неустанном стремлении к переустройству мира на новых началах равенства и справедливости” .
“Решить вопрос о Боге – значило не столь решить вопрос об идеале, определить главную и конечную цель движения как некий конкретный образ, реальную модель, писатель ее опровергал не только в христианстве, но и в собственном художественном творчестве Горький стремился в самом религиозном напряжении русского человека раскрыть таящиеся потенции к переустройству мира (именно это значение писатель придавал понятию “религиозное чувство”, считая его “радостным и гордым чувством сознания гармонического единения человека и вселенной”) .
Определяя религиозное чувство Горького, исследователь поднимает вопрос и об истоках образа героини повести “Мать”. Литературовед утверждает, что решить это проблему необходимо, иначе концепция Горького будет неясна. А Кунарев подчеркивает, что речь идет не о прототипе героини, а о происхождении образа, и вопрос этот ранее исследователями не поднимался.
А. Кунарев полагал, что одним из истоков этого образа следует считать сказания о Богородице – и в первую очередь “Сон Богородицы” и “Хождение Богородицы по мукам”. Говоря о народнорелигиозных мотивах в повести, прежде всего, отметим выбор Ниловны в качестве центрального персонажа, через призму восприятия которого передается происходящее. В народных сказаниях страдания Христа также показаны через муки Богородицы.
Есть в повести эпизоды, где народно-религиозные истоки видны, так сказать, “невооруженным глазом”. В самом начале второй части Ниловне снится сон, который при ближайшем рассмотрении оказывается контаминацией реальных впечатлений героини и “Сна Богородицы”
Сравним:
“Мать”
“Снился ей желтый песчаный курган за болотом, по дороге в город. На краю его, под обрывом, спускавшемся к ямам, где брали песок, стоял Павел и голосом Андрея тихо, звучно пел: Вставай, подымайся рабочий народ…
Она шла мимо кургана по дороге и, приложив ладонь ко лбу, смотрела на сына. На фоне голубого неба ее фигура была очерчена четко и резко. Она совестилась подойти к нему, потому, что была беременна. И на руках у нее был ребенок. Пошла дальше. На поле дети играли в мяч, было их много. И мяч был красный. Ребенок потянулся к ним с ее рук и громко заплакал. Она дала ему грудь и воротилась, а на кургане уже стояли солдаты, направляя на нее штыки. Она быстро побежала к церкви, стоявшей посреди поля, к белой легкой церкви, построенной словно из облаков и неизмеримо высокой. Там когда-то хоронили, гроб был большой, черный, наглухо закрытый крышкой. Но священник с дьяконом ходили по церкви в белых ризах и пели: “Христос воскрес из мертвых…” .
“Сон Богородицы”
“Мати Мария,
Где ты спала, ночевала?
Во Божьей церкви, во соборе,
У Христа Бога на престоле,
Мне приснился сон страшный:
Будто я Христа Бога породила,
В пелену его пеленала
В шелковый пояс обвивала…
Тут пришли жиды, не христиане,
Взяли нашего Бога, распинали,
В ручки, ножки гвоздей натыкали”
Стали ангелы ее утешать:
“Ты не плачь, не плачь,
Мать Мария,
Твой сын воскреснет из гроба.
Затрубите вы в трубу золотую,
Встаньте вы, живые и мертвые!
Праведным душам – Царствие Небесное,
А грешным душам – ад кромешный:
Им в огне гореть – не сгореть,
Им в смоле кипеть – не скипеть.”
Совершенно очевидно, что ряд деталей приведенных текстов совпадает.
Во-первых, конечно, эта ситуация сна. Однако в фольклорном тексте сон – пророчество, откровение – предшествует событию. У Горького же сон завершает событие (не только демонстрацию, но и вообще предыдущий период и предваряет дальнейшее развитие действие).
Обращает на себя внимание и некоторое сходство описания “Жизни Богородицы до ее успения” и жизни Пелагии Власовой.
Богоматерь всегда, любя сына, поддерживает Его, разделяет Его учение, поклоняется Ему. Но при жизни Христа первостепенное значение имеет Спаситель, а не Его Мать.
Он как бы заслоняет Богородицу своим светом. После распятия Христа Богоматерь оказывается среди его верных учеников, среди апостолов. Теперь не Христос, а Мать Его ведет всех к свету, к учению Сына, проповедует истину, которую открыл миру ее Сын. Богородица ходит по земле и несет людям свет, который открыл Сын Ее.
В горьковском произведении мы можем отметить те же мотивы. Пока Павел на свободе, именно он играет первостепенную роль, заслоняя собой образ матери. Она поддерживает сына, пытается вникнуть в идеи социализма, понять их: “Неловко мне как-то, и точно по двум дорогам сразу я иду: то мне кажется, что все понимаю, а вдруг как в туман попала” .
На место сына Ниловна становится после ареста Павла, теперь она носитель идей она воплощает их в себе, органически напитывается теми мыслями, которые раньше лишь пыталась принять. “И все чаще она ощущала требовательное желание говорить людям о несправедливости жизни; иногда – ей трудно было подавить это желание…” . В повести, как в описании жизни Богородицы, появляется мотив пути. Ниловна, как и Богоматерь, ходит по земле, проповедуя правду своего сына. “По несколько раз в месяц, переодетая монахиней, торговкой кружевами и ручным полотном, зажиточной мещанкой или богомолкой-странницей, она разъезжала и расхаживала по губернии с мешком за спиной или чемоданом в руках. В вагонах и на пароходах, в гостиницах и на постоялых дворах – она везде держалась просто и спокойно, первая вступала в беседы с незнакомыми людьми, безбоязненно привлекая к себе внимание своей ласковой, общительной речью бывалого, много видевшего человека” . Ранее мать была просто наблюдателем, теперь же она стала соучастницей происходящих событий, мы видим ее среди соратников Павла, подобно тому, как Богоматерь предстает перед нами, окруженная апостолами.
Православный исследователь М. М. Дунаев обращает наше внимание на оригинальное решение писателем давней проблемы “отцов и детей”. Он отмечает у Горького своего рода уничижение “отцовства” и вознесение материнского начала. Исследователь считает чрезвычайно существенным, “что жертвенные герои являются сиротами, но именно по отцовской линии. Причем это сиротство очень часто духовное, а не физическое. Михаил Власов “почти два года, вплоть до смерти своей не замечал сына и не говорил с ним”. Павел “не плакал” во время похорон отца; он вообще во всем отличен от Михаила – даже физиологически (загульный Михаил “первый силач в слободке”, “говорил…мало”; Павел – напротив – “худой… очень”, “сильно страдал от водки”. Оратор).
Наташа декларирует откровенную неприязнь к отцу (“отец у меня такой грубый…И – пьяница”). У Николая Весовщикова отец “поганенький такой старичок. Николай увидит его из окна и ругает”. Сашенька отрекается от отца (“У меня нет отца…Он помещик, теперь – земский начальник, он обворовывает крестьян…”) Николай Иванович заявляет: “Отец мой управляющий заводом в Вятке, а я пошел в учителя”.
“Незаконнорожденный” Андрей Находка не отзывается плохо о своем отце, но – по-видимому, только потому, что он отца просто не знает” .
М. М. Дунаев отмечает, “что постоянное внимание к материнскому началу определено включением богоискательского опыта Горького в общий контекст эпохи, в которой едва ли не все идейные искания совершались под знаком “Вечной Женственности” .
Несомненно, что М. Горький – человек своего времени, вероятно также и то, что он мог воспринять идею Мережковского “Дух есть Мать”. Безусловно, однако, что не эта мысль лежит в основе произведения, Вопрос об истоках образа уже был освещен в данной работе.
Мнение исследователя опровергает также и формальное сходство романа не с литературой символистов, посвященных “вечной женственности”, а с таким жанром христианской литературы, как житие. Правда, сходство это лишь формальное, но случайным его назвать нельзя.
А. Максимова, исследуя роман, отмечает, что “это самое соцреалистическое и самое житийное произведение во всей советской литературе” . Горький не раз учил, что ответственной роли литературы должны соответствовать сдержанное стилистическое воплощение, скромные изобразительные средства, главное – правдивость. Житийная литература также ставит чисто художественные задачи на второй план, свидетельствуя о служении, сама обязательно должна быть служением, послушанием.
Использование намеков, словесной или композиционной игры неприемлемо как для жития, так и для соцреализма. И там и здесь каждый эпизод строится на общем утверждении и конкретном примере.
У авторов жития зачин подтвержденного примера всегда одинаков: “однажды”; у Горького эта формула скрыта за бесчисленными синонимами: “как-то вечером, на рассвете, в один из дней, на следующий день”, но чаще всего одно – простое “однажды”.
В житии и в “Матери” нет описаний природы: если в “Матери” что-то и появляется, то за каждым эпитетом, метафорой чувствуется мировоззренческая позиция писателя. Показательно выглядит замечание Андрея Находки, когда он, проснувшись 1 мая и увидев бегущие по небу облака, раздосадовался: “Это лишнее сегодня – облака…” .
Герой жития – человек, предстоящий Богу; героиня горьковского произведения – женщина, несущая людям Божью правду. Она “Божье дело делает”, служа людям” .
Никто в русской литературе, ни до Горького, ни после него не пытался воплотить в одном произведении столь противоречивые идеи. Согласно последним исследованиям (работы Г. Митина, А. Максимовой, И. Сухих, М. Агурского, А. Кунарева ) и благодаря им, мы больше не можем говорить о Горьком только как о писателе-социалисте. Но назвать каноническими религиозные взгляды писателя мы тоже не можем. Следует еще раз отметить, что рассмотренная нами повесть – это не итог философских поисков автора, а лишь этап. Возможно, автор сам не осознавал тех начал религиозного мышления, которых достиг. Писатель, обладающий “разорванным сознанием”, соединил два, на первый взгляд противоположных начала: духовную революцию I века и социалистическую революцию XX века. Именно этот синтез делает роман “Мать” одновременно и “учебником для революционеров” и одним из самых философских произведений в творчестве писателя. Г. Митин совершенно, на наш взгляд справедливо назвал эту повесть “Евангелием от Максима” . Нельзя также не согласиться и с высказыванием Д. С. Мережковского о том, что “Безбожный” Горький делает Божье дело” .
(2 votes, average: 4.00 out of 5)О. В. Чембрович