На синтезе реалистической и постмодернистской поэтик построен роман М. Шишкина “Венерин волос”. Автор-повествователь, носящий имя Толмач, работает переводчиком в иммиграционном комитете в Швейцарии. Перед ним проходят разные судьбы беженцев. “Венерин волос” – роман о слове, о власти слова в жизни и над жизнью человека. Слова складываются в фразы, о которых Анатоль Франс написал ставшее крылатым выражение: “Фразы жаждут”.
Жаждут человеческой жизни, превращаясь в лозунги и предписания, законы и приказы, определяя часто
Но для Истории безразлично, кому именно принадлежит история в действительности. Важно, что оформленная в слове, записанная, она уже обрела вечную жизнь.
Именно записанное, запечатленное слово становится началом новой жизни и для беглецов, и для старой певицы, и для самого героя. Как сказано в эпиграфе, “ибо словом был создан мир, и словом воскреснем”. Жизнь есть текст, но и текст есть жизнь.
Все истории Толмач записывает. Он не только переводчик с одного языка на другой, но и соединяющее звено между разными культурами и эпохами. В пространстве романа рассказ о чеченской войне перетекает в историю персидского похода царя Кира, вечный город Рим пересекается то с Москвой, то с Парижем, древнегреческая скульптура служит основой римскому стилю, встречаются разные веры и религии. Он предельно заполнен знаками культур разных народов и субкультур в пределах одной русской культуры.
Роман Шишкина – это, действительно, расширяющаяся Вселенная, в которой время и пространство могут двигаться в любом направлении.
Здесь время может двигаться от смерти к детству, как это происходит с историей знаменитой певицы Изабеллы Юрьевой, в вымышленных, а вернее, составленных из фрагментов чужих дневников записях которой воскресает русская дореволюционная культура и быт. Воплощенные в слова, обретают жизнь самые мелкие детали ушедшего мира, запахи и звуки времени. Смерть, о которой так часто вспоминается в романе, перестает быть концом жизни.
Ведь не случайно маленькая Белла, только что узнавшая о сложении и вычитании, вдруг обнаруживает на кладбище, что “над умершими людьми стоят плюсы”.
В русском мире девочки время циклично и движется по православному календарю от праздника к празднику. Для каждого праздника существуют свои бытовые приметы: на Сороки пекутся жаворонки с распростертыми крыльями и глазами-изюминками; с Рождества до Крещения на всех дверях ставят белый крест от нечисти; на Крещение окропляют водой углы в комнатах; на Пасху все причащаются, и папа девочки возмущается, что все – из одной ложки. Православное воспитание Беллы, которую назвали, тем не менее, в честь католички – испанской королевы Изабеллы, основывается не только на праздничных ритуалах, но на чтении Библии и рассказах няни, в которых сливаются в некое единство христианство и язычество, вера и суеверие.
Потому для нее одинаково реальны и Богородица-троеручица, и домовой с мягкой лохматой лапой.
Дневник Беллы воскрешает повседневный быт и культуру пореволюционной России, особенно провинциального города. Детство русской девочки проходит в многонациональном Ростове, где она живет рядом с армянскими детьми, где узнает от няни, что евреи распяли Христа и за это их все не любят, а цыгане – это те же евреи, только наказанные Богом и обреченные на вечные странствия. Народные верования и легенды, народное толкование Библии входит в сознание Беллы, затем корректируется книжной культурой отца. Мир Беллы складывается из осколков разных культур, и долгое время в нем на равных существуют рассказы отца о древнегреческих городах и скифах, предания о князе Святославе и история испанской королевы Изабеллы, рыцарские подвиги и дуэль Пушкина.
Неслучайно поэт предстает в ее воображении героем рыцарских романов, погибающим за честь женщины. Дневник Беллы – это место встречи времен.
Местом встречи культур для Толмача является Рим. Здесь сходятся на барельефах знаменитой колонны Траяна римские легионеры и даки; древнегреческая скульптура повторяется в римских статуях; лестница из Иерусалимского дворца Понтия Пилата перенесена в Латеран, ставший местом паломничества тех, кто жаждет исцеления. Здесь император Константин, увидевший знамение в виде креста на небе, а затем во сне руку с крестом, указывающим путь к христианству, утопил в Тибре язычника Максентия, что явилось началом европейского христианства. Рим соединяет языческую культуру с христианской.
Символом этого соединения можно считать “непорочную деву, поставленную на античную, взятую из-под какого-то императора колонну”.
Роман Шишкина отражает многоголосие времени, безграничность и вместе с тем сводимость к одной точке пространства, многообразие и историческую повторяемость человеческих судеб.
(2 votes, average: 3.00 out of 5)О романе “Венерин волос” Шишкина М. П