Нетрадиционная форма сочинения при традиционной формулировке темы

РАЗДЕЛ 2

РОЛЬ ИГРЫ В САМОСТОЯТЕЛЬНОЙ ТВОРЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ УЧЕНИКОВ

Нетрадиционная форма сочинения при традиционной формулировке темы

Есть в школьной программе произведения, которые самим содержанием и формой побуждают учеников к творчеству. К числу таких произведений в первую очередь относится роман М. А. Булгакова “Мастер и Маргарита”. Здесь уместно вспомнить реакцию первых читателей романа в России. И. И. Виноградов делится такими воспоминаниями: “Когда мы впервые открыли для себя этот мир, впечатление, право же,

было ошеломляющим. Сколько блеска, выдумки, покоряющей художественной правды… Все здесь полно жизни, движения, теплоты, роскоши красок и звуков, удивительной пластики образа и слова…”

Для многих современных одиннадцатиклассников роман М. А. Булгакова также становится любимым произведением. При написании сочинений по роману особенно часто приходится наблюдать ситуацию, когда формулировка темы носит традиционный характер, а ученик для ее раскрытия выбирает нетрадиционную форму. Интересно отметить, что в опыте нашего преподавания впервые это произошло на выпускном экзамене, когда ученикам в качестве свободной была предложена тема “Совесть – строгий судия”. Одна из учениц раскрыла ее на примере романа М. А. Булгакова от лица собаки Понтия Пилата – Банги, которая двенадцать тысяч лун лежит возле хозяина и следит за выражением его лица, примечает малейшее изменение в нем, наблюдая страдания человека, который однажды струсил и теперь приговорен мучиться от угрызений совести. Такой подход к теме сочинения показался комиссии оправданным. Для раскрытия смысла произведения писателя, создавшего повесть “Собачье сердце”, где все произошедшее изложено от имени Шарика, такой прием уместен. Более того, и сам роман “Мастер и Маргарита”, где граница между реальностью и вымыслом размыта, тоже позволяет использовать этот прием как органичный для стиля Булгакова.

Приведем сочинение Марины Д., написанное на выпускном экзамене.

“НАСТОЯЩИЙ ПИСАТЕЛЬ – ТО ЖЕ, ЧТО ДРЕВНИЙ ПРОРОК” (А. П. ЧЕХОВ)

Приоткрывается сквозняком дверь, и я, легкий ветерок, попадаю в “старинный двухэтажный дом кремового цвета… на бульварном кольце”, попадаю в здание МАССОЛИТа. Ого, да тут целая очередь! Надо обдать их свежестью, ведь это стоят писатели и поэты, принесшие свои творения. Они, наверное, горят желанием поделиться мыслями, ощущениями, видением мира с читателями! Но… Что это? Почему они стоят рядом с дверьми, на которых висят такие странные таблички: “Рыбно-дачная секция”, “Однодневная творческая путевка”, “Перелыгино”, “Запись в очередь на бумагу”, “Личные расчеты скетчистов”, “Квартирный вопрос”?

Я, как и “всякий посетитель.” сразу же соображаю, “насколько хорошо живется счастливчикам – членам МАССОЛИТа”. Неужели это те люди, которых небо “наградило при рождении литературным талантом”?

На минуту я отвлекся от моих мыслей, так как увидел своего троюродного брата, пролетавшего мимо – Запаха Ресторана. Как он прекрасно пах! И отварными порционными судачками, “стерлядью, переложенной раковыми шейками и свежей икрой”, “филейчиками из дроздов”, “трюфелями”, “перепелами по-генуэзски”… От этих божественных запахов кружилась голова!

Но довольно! Я отвлекся от своих размышлений! Странно… Я всегда считал, что для настоящего писателя не обязательно набивать желудок всяческими яствами! Ведь даже у М. Ю. Лермонтова поэт-пророк может жить и “даром божьей птицы” (эту умную, на мой взгляд, фразу я прочитал, играя страницами открытой книги в одной из библиотек города). Кстати, я знаю такого человека, я встретил его, пролетая мимо “дома скорби”. То был “бритый, темноволосый, с острым носом, встревоженными глазами… человек примерно лет тридцати восьми”. Как он рассказывал, со своей возлюбленной они “растапливали печку и пекли в ней картофель”. Вот это и есть счастье – быть с любимым человеком, а не иметь полный желудок! И, как раз, это счастье дает возможность творить!

Интересно, что же создают в МАССОЛИТе? Ах да, вспомнил! Я как-то слышал, что “редактор заказывал поэту для очередной книжки журнала большую антирелигиозную поэму”. Заказывал. Как можно творить на заказ?! Для этого у тебя и душа должна быть на заказ – подогнанная под общий стандарт!

Прочь, прочь отсюда, скорее, скорее прочь! О, вот я уже в своем мире – мире свободы, мире чистого, сияющего неба! О, где мне найти того писателя-пророка?

Я не заметил, как долетел до улицы Садовой, 32-бис. Уже ночь. Здесь на этой улице, в этом доме есть какая – то тайна. Я это чувствую! Квартира пятьдесят. Интересно туда заглянуть! А я и не заметил, что уже полночь. Время остановилось! Точно! Сегодня бал у Сатаны. Загляну-ка.

Вот уже несколько часов идет бал. Это видно по изрядно пьяным гостям: “Дамы, смеясь, сбрасывали туфли, отдавали сумочки своим кавалерам… и с криком ласточкой бросались в бассейн”. Но бал заканчивается, и время снова пошло. Появляется прекрасная королева – Маргарита. Она говорит с самим Воландом! Надо прислушаться, о чем они говорят, ведь не каждый день видишь и слышишь Сатану. “Прощение… Милосердие…” Вот! Вот оно! “Рукописи не горят!” – говорит сам Воланд. Они говорят про настоящего писателя, рукописи которого не горят! Его искусство не подвержено тлению!

Но кто он? Кто? Мастер? О, да, это же мой старый знакомый! Тот, в больнице! Туда! Скорей туда! В один миг оказываюсь в лечебнице. Мне любопытно, что же в тех рукописях, которыми заинтересовался сам Сатана? Я прилетел очень удачно! Мастер рассказывает свой роман какому-то больному. Где-то я слышал этот рассказ. Вспомнил! Мой дедушка, живший “двенадцать тысяч лун” назад, рассказывал мне его! Да! Да! Тот самый “прокуратор Понтий Пилат в белой мантии с кровавым подбоем вышел на балкон…” Тот жесточайший человек! Да, он был наказан, но кем? Этим Мастером? Кто он? Какую силу имеет? Может, он историк? Точно! Он же говорил: “…историк по образованию. работал в музее”. Но. никакой историк не может знать таких подробностей о Понтии Пилате! Кто же он? Пророк! Пророк! О том же и говорит Воланд!

Я счастлив, что нашел того, кто творит для людей, предвидя и предрекая будущее и воссоздавая прошлое. Странно, почему же его зовут Мастером, а не пророком? Однажды, листая словарь Ожегова, я увидел определение этого слова: “Мастер – Специалист, достигший высокого искусства в своем деле”. Его сфера искусства – Литература. И в этой сфере он достиг высшей точки – Пророчества. Может, потому его называют Мастером? Еще, мне кажется, его мастерство было врожденным, так как такого уровня трудно или даже невозможно достичь даже самыми упорными тренировками и обучением. Все равно не добьешься той легкости, ясности, правдивости в изображении жизни, которые даются от природы.

Странно, что такой человек находится в психиатрической больнице. Но, если подумать, то участь пророка всегда трагична: “В меня все ближние мои Бросали бешено каменья” (М. Ю. Лермонтов ).

Откуда же Мастер узнал историю Пилата? Он сам, по-видимому, не знает: “О, как я угадал! О, как я все угадал!” Ему, как настоящему писателю-пророку, восприятие, умение передать свои мысли – все дано свыше. Многие люди считают, что добро и зло могут существовать только отдельно друг от друга, соревнуясь. Мастер же осознает, что они едины: без одного мы бы не смогли узнать другого. Так, в романе Мастера соединяются добро и правда Иешуа и зло Пилата. Уж я-то знаю все это! Ведь именно я провожал их: одного “в белом плаще с кровавым подбоем” и второго “в разорванном хитоне” по лунной дороге.

Но постойте! Где Мастер? Пока я рассуждал, он исчез, точнее, исчезла его душа. Где же мне его искать? С Воландом? С Маргаритой? Да, именно с ними. “Волшебные черные кони… несли своих седоков медленно”. Я видел их в последний раз. И все же мне повезло, что в своей жизни я встретил такого одаренного человека! Теперь, когда я состарюсь, буду внукам рассказывать историю Мастера, писателя-пророка.

Интересно, появится ли когда-нибудь еще один Мастер, способный описать эту необыкновенную историю? Да, я что-то слышал о нем. Иешуа вскользь упомянул его в разговоре с Пилатом, идя по лунной дороге. Говоря о будущем Мастера, он произнес имя какого-то Булгакова.

Он также сказал, что творческий путь Булгакова очень будет напоминать путь Мастера. Да, наверное, Булгаков в большей степени будет иметь право называться пророком. Мастер, несмотря на свой дар, не выдержал испытаний, сломался. Он так и сказал о своем творении: “Я возненавидел этот роман, и я боюсь”. Поэтому, как будет утверждать Булгаков, Мастера награждают покоем, так как он “не заслужил света”. Да, человеку уставшему, уже сотворившему и не способному более творить, покой нужнее света.

В отличие от Мастера, Булгаков будет бороться за свое право, за свой талант, который, естественно, у него будет, ведь он сотворит великолепный роман. И если он напишет этот роман при мне, я обязательно расскажу вам эту историю, ведь там должна быть свежесть после грозы.

Оригинальное творческое решение, которое придумала Марина, найдя образ легкого ветерка, не помешало ей глубоко раскрыть тему сочинения. Делясь размышлениями от имени ветерка, ученица нигде не отошла от избранной роли. Но это не помешало ей последовательно раскрыть тему сочинения о пророческом назначении настоящего писателя или поэта. Аргументируя свои размышления, ученица свободно обращается к нужным эпизодам романа М. А. Булгакова, используя их в той мере, которая необходима для размышления. Уместно использованы литературные ассоциации со стихотворением М. Ю. Лермонтова “Пророк”. Это в значительной степени углубляет работу. Активно использован в сочинении прием сопоставительного анализа. Причем сопоставляются не только герои романа (мастер и писатели МАССОЛИТа). Обращение к сопоставлению мастера и его создателя – М. А. Булгакова – показывает, что ученица поняла конечную цель анализа – выявление авторской позиции.

На другом выпускном экзамене было предложено написать сочинение, близкое предыдущей теме, но все-таки имеющее более широкий ракурс: “Тема творчества в романе М. А. Булгакова “Мастер и Маргарита””. Надежда Л. дала волю своей фантазии, игре с образами произведения, придумав образ Буквоеда, попавшего в квартиру М. А. Булгакова.

ТЕМА ТВОРЧЕСТВА В РОМАНЕ М. А. БУЛГАКОВА “МАСТЕР И МАРГАРИТА.”

– А-а-апчхи! Господи!!! Сколько пыли-то… Черт ногу сломит. Та-а-ак… что тут у нас? Гете “Фауст”. занятно… Нет, хватит на сегодня “заграницы”, да простят меня классики. Я, конечно, против ничего не имею, но нужно быть патриотом… Это что? Латунский, “Критические статьи”. Фи? Не люблю я критиков. Нет, уточню. Виссариона Григорьевича Белинского я очень уважаю. Не люблю бездарных выскочек, особенно, если критика их необоснованна. Пошли дальше… Нужно на другой стеллаж перелезть. Ой, господи! Кости старые… А вы, наверное, спросите, кто я такой. Кто? Кто? Сказал бы я вам. Буквоед я! Старый, ворчливый, но жутко симпатичный. Книг не порчу и буквы не ем. Возраст не тот. Я их, книги-то, берегу, перечитываю. Недаром же их люди создавали в муках творчества, отрывая от сердца самое дорогое.

Ох, скоро вечереет. “Боги, боги мои! Как грустна вечерняя земля! Как таинственны туманы над болотами.”. Какой же я все-таки романтик! И угораздило же меня родиться Буквоедом, а то, глядишь, и вторым Жуковским бы стал.

О чем это я? Ах, о творчестве… Знал я одного творца. Вот это был Творец, да, именно с большой буквы. Кстати, это его квартира. И библиотека его. Михаилом Афанасьевичем звали. Умер он. И почему люди так мало живут? Обстановка здесь, что ни говори, творческая. Стол со множеством бумаг и чернильниц. Настольная лампа. Камин. Эх, как давно его не зажигали! А как бывало здорово. Сидишь на полке, смотришь на огонь. Всемогущий огонь. Он согреет и оживит, а может и уничтожить, сжечь. Горит – Не горит. Горят – Не горят. Не горят! “.не горят!!!”. Как же их! Что же не горит? Боги мои! Ну что за память. Ведь это у Михаила Афанасьевича что-то не горело. Что же? Сейчас посмотрим, проверим. А-а-апчхи! Теперь музей здесь. Хоть бы разок пыль вытерли.

Книги. Книги. Книги. Вот, кажется, нашел. Булгаков. “Пьесы”. Булгаков. “Собачье сердце”. Ах, вот она моя любимая. “Мастер и Маргарита”. Открываем.

“В час жаркого весеннего заката на Патриарших прудах появилось двое граждан…” Вот они. Литераторы. Творцы искусства. Один – Берлиоз, председатель правления одной из крупнейших московских литературных организаций, сокращенно именуемой МАССОЛИТ, и редактор толстого художественного журнала (заметьте, без названия. Из этого делаем вывод, что журнал этот не достоин нашего внимания. Михаил Афанасьевич просто так ничего не пропускал).

Второй – “поэт Иван Николаевич Понырев, пишущий под псевдонимом Бездомный”. А псевдоним-то говорящий: Бездомный – Потерялся молодой человек в потоке массового творчества. Перестарался я давеча, расхвалив литературу и литераторов, создающих ее. Молод был, считал, что все писатели – бескорыстные служители Музы. А как прочел эту самую книгу – охнул.

Безусловно, есть творцы, пишущие по велению души, а есть и те, кто пишет на заказ(!). Посмотрите на этого Бездомного: “Дело в том, что редактор заказал(!) поэту. большую антирелигиозную поэму”. Вот вам и литература от сердца. Вы думаете, что один Бездомный такой? Ничего подобного. Таковы, я думаю, нет, я уверен, все члены МАССОЛИТа. Да вы полюбуйтесь сами, разве это здание похоже на храм творчества, на жилище муз? Внешне чем-то похоже, но это лишь внешне, а что внутри.

А-а-апчхи! Что-то совсем непонятны мне надписи на дверях: “Рыбно-дачная секция” (хе-хе, тут читайте, тут не читайте, а тут рыбу заворачивали, причем здесь рыба?), “Перелыгино” – Что еще за бред? А дальше и вовсе глаза разбегаются: “Запись в очередь на бумагу у Поклевкиной”, “Касса”, “Личные расчеты скетчистов”, “Квартирный вопрос” и тому подобное… А я-то думал, что здесь тишина, покой, светло и чисто, твори – не хочу.

А в МАССОЛИТе что? Впечатление такое, что народ приходит сюда лишь для того, чтобы потолкаться у дверей с вышеперечисленными надписями. Да и как в таком шуме, в такой духоте можно создать настоящее произведение, огранить драгоценный камень своей творческой идеи, да так, чтобы он неповторимо блистал на солнце, освещая путь заблудившихся, исцеляя души страждущих (ах, какой я романтик), да ни за что на свете такого не случится!

А-а-апчхи! Что за запах? Тут и ресторан есть? О, божественная пища! “Порционные судачки”, “филейчики из дроздов”, “перепела по-генуэзски”, “дупеля, гаршнепы, бекасы, вальдшнепы по сезону, перепела, кулики”. И это далеко не полное меню. Господа, какие тут муки

Творчества, когда можно так чудесно набить желудок? Этим-то и занимаются обладатели чудесных членских билетов МАССОЛИТа. Такая здесь “творческая” атмосфера, что за всеми земными радостями у писателей не остается времени творить.

Вот вам еще пример – Поэт Рюхин. Сошедший с ума Иван открывает ему глаза на его творчество, а точнее, псевдотворчество. Рюхин осознает, что Бездомный прав. Ему (Рюхину) тридцать два года – Возраст близок к возрасту Христа, возрасту мудрости. А мудрости в нем ни на грамм. На Пушкина замахнулся: “Вот пример настоящей удачливости”, – Говорит он. Нет, господин Рюхин, это не просто удачливость, это пример настоящего таланта. Настоящая литература создается поистине талантливыми людьми.

Боги мои! Ну найдется здесь хоть один настоящий писатель? Найдется! “За мной, читатель!”

К Ивану Бездомному в “доме скорби” приходит гость. Мы не знаем его имени, но скоро мы узнаем о нем много интересного. Оказывается, он и есть… тише, читатель, не пропусти ни слова:

– Вы – писатель? – с интересом спросил поэт.

– Я мастер, – Он сделался суров…

Вот тебе и раз! Хотя ничего странного в его поведении я не вижу, а мастер: “. потемнел лицом и погрозил Ивану кулаком.”

Слишком уж опошлили звание писателя члены МАССОЛИТа. Для человека истинного искусства даже малейшее сравнение с ними – Оскорбление.

Чем же интересен нам иванов гость? – Всем. “Дело в том, что год тому назад.” он написал роман о Понтии Пилате. В библейской истории о нем сказано совсем немного, а здесь – роман. Верно сказал когда-то В. Г. Белинский, что “человек всегда был и будет самым любопытным явлением для человека”. Тема для романа, согласитесь, необычная. А все потому, что подсказана она была сердцем, свободной, не скованной нормами и регламентами, творческой душой. А может, и высшими силами.

Какова атмосфера, в которой был создан роман?

“Совершенно отдельная квартирка, и еще передняя, и в ней раковина с водой”. Вода – Источник жизни. Чистая вода – астральный символ счастья и покоя, мастер счастлив оттого, что может творить. “Маленькие оконца” – они малы потому, что символизируют погруженность мастера в творческую атмосферу.

А вот и благосклонность богов к мастеру – Они посылают ему самую настоящую музу: “. она несла в руках отвратительные… желтые цветы”. О, прекрасная

Маргарита! “Любовь выскочила перед нами, как из-под земли выскакивает убийца в переулке, и поразила нас сразу обоих!” – Говорит мастер. Она приходила к нему и первым делом готовила завтрак, иногда “влюбленные растапливали печку и пекли в ней картофель”. И, поверь мне, читатель, им этого было достаточно, в отличие от писателей, забивавших желудки рябчиками и вальдшнепами. Главным был роман. Маргарита “говорила, что в этом романе – ее жизнь”.

Приют влюбленных прост: “часы, звеневшие каждые полчаса, и книги, книги от крашеного пола до закопченного потолка”.

Совсем иная обстановка в квартире Латунского (критика, тоже, кстати, творческого человека). Обратим внимание на рояль – “беккеровский кабинетный инструмент”. Инструмент не для души, здесь он лишь предмет интерьера, я думаю, его хозяин с трудом догадывается об истинном предназначении этой вещи. Скорее всего, в мире литератора все такое же показное, как и этот рояль. Поэтому Маргарита так безжалостно громит его квартиру, переполненную вещами – символами бездушия и тупости их хозяина. Он и еще множество таких же “литераторов” обрушились на мастера, а роман его многие не читали. Они просто старались быть как все, просто был приказ свыше, просто появился настоящий талант, и его нужно было просто уничтожить. Имели ли они на это право? Они, не признающие высших законов, но зато имеющие членские билеты МАССОЛИТа, уверены были, что имели. Вот пример того, как “стоглавая вошь” громоздится на “бабочку поэтиного сердца”. И таких примеров в истории литературы ХХ века было немало. Достаточно вспомнить хотя бы Б. Пастернака, который был вынужден отказаться от Нобелевской премии…

И мастер сломался. Он сжег свой роман. Примечательно, что роман “упорно сопротивлялся”, “слова все – таки проступали на бумаге”. Что это? Высшие силы? Мистика? Или бессмертие истинного творчества?

Вспомните пожар в МАССОЛИТе. “Лежавшие на окне второго этажа папки с бумагами в комнате редакции вдруг вспыхнули.”. Горят? Еще как горят. Эти листы с бездушными текстами даже не сопротивляются огню, они знают, что у них нет будущего.

А что с романом мастера? “Он же сгорел”, – Воскликнете вы. Нет! Я вспомнил! Не горят! “Рукописи не горят”. Истинное искусство бессмертно. Его невозможно ничем уничтожить: ни огнем, ни водой, ни временем.

Вспомните поэму А. Ахматовой “Реквием”, которая более двадцати лет хранилась в сердцах и умах ее друзей. И, заметьте, не было утеряно ни слова. Вот оно – Настоящее творчество.

Что же с мастером? Он обретет дом, вечный дом, обретет покой, а беречь его сон будет любимая. Этот покой совсем не означает омертвение – Это освобождение от мирской суеты, награда человеку, выполнившему свою земную миссию. Миссию настоящего писателя, да простит меня мастер за это слово.

Иван Бездомный обретет настоящую фамилию, перестанет быть бездомным. Он поймет, что писательство – не его призвание, и станет настоящим интеллигентом.

А я, Буквоед, ваш покорный слуга, понял, что творческое начало в человеке от бога. Уж если родился ты Буквоедом, то будь им, и никакого Жуковского из тебя не выйдет. А истинное творчество способно на любые чудеса, как и истинная любовь.

Какие-то моменты в двух сочинениях перекликаются. Это, конечно, определено содержанием анализа, который проводился на уроках. Но другая тема и индивидуальность ученицы потребовали другого поворота в раскрытии темы, другого способа работы с материалом. Тем не менее оба сочинения свидетельствуют о том, что ученики, хорошо зная материал романа и понимая его проблематику, не пересказывают добросовестно истины, почерпнутые на уроке или прочитанные в каких-то источниках. Они творчески интерпретируют познанное, создают образы, которые позволяют им дать собственные оценки произведению. Важен здесь и другой момент: сочинения создаются в условиях ограниченного времени (6 часов), в стрессовой ситуации, на глазах у членов комиссии, где исключается списывание. А тексты сочинений показывают, что ученики испытывают удовольствие от творческой деятельности, в которую погружаются, несмотря на то что, казалось бы, экзамен не место для экспериментов.