О страшное, невиданное горе! Прогневали мы бога, согрешили: Владыкою себе цареубийцу Мы нарекли. А. С. Пушкин, “Борис Годунов” Пушкин задумал “Бориса Годунова” как историко-политическую трагедию.
Драма “Борис Годунов” противостояла романтической традиции. Как политическая трагедия она обращена была к современным вопросам: роли народа в истории и природы тиранической власти. Если в “Евгении Онегине” стройная композиция проступала сквозь “собранье пестрых глав”, то здесь она маскировалась собраньем пестрых
С “Бориса Годунова” и “Цыган” начинается новая поэтика; автор как бы ставит эксперимент, исход которого не предрешен. Смысл произведения – в постановке вопроса, а не в решении его. Декабрист Михаил Лунин в сибирской ссылке записал афоризм: “Одни сочинения сообщают мысли, другие заставляют мыслить”. Сознательно или бессознательно, он обобщал пушкинский опыт. Предшествующая литература “сообщала мысли”.
С Пушкина способность литературы “заставлять мыслить” сделалась неотъемлемой принадлежностью искусства. В “Борисе Годунове” переплетаются две трагедии: трагедия власти и трагедия народа. Имея перед глазами одиннадцать томов “Истории…” Карамзина, Пушкин мог избрать и другой сюжет, если бы его целью было осуждение деспотизма царской власти. Современники были потрясены неслыханной смелостью, с которой Карамзин изобразил деспотизм Грозного. Рылеев полагал, что Пушкину именно здесь следует искать тему нового произведения.
Пушкин избрал Бориса Годунова – правителя, стремившегося снискать народную любовь и не чуждого государственной мудрости. Именно такой царь позволял выявить закономерность трагедии власти, чуждой народу. Борис Годунов у Пушкина лелеет прогрессивные планы и хочет народу добра.
Но для реализации своих намерений ему нужна власть. А власть дается лишь ценой преступления, – ступени трона всегда в крови. Борис надеется, что употребленная во благо власть искупит этот шаг, но безошибочное этическое чувство народа заставляет его отвернуться от “царя-Ирода”. Покинутый народом, Борис, вопреки своим благим намерениям, неизбежно делается тираном. Венец его политического опыта – циничный урок: Милости не чувствует народ: Твори добро – не скажет он спасибо; Грабь и казни – тебе не будет хуже.
Деградация власти, покинутой народом и чуждой ему, – не случай, а закономерность. Годунов предчувствует опасность. Поэтому он спешит подготовить сына Феодора к управлению страной. Годунов подчеркивает значение наук и знаний для того, кто правит государством: Учись, мой сын: наука сокращает Нам опыты быстротекущей жизни – Когда-нибудь, и скоро может быть, Все области, которые ты ныне Изобразил так хитро на бумаге, Все под руку достанутся твою – Учись, мой сын, и легче и яснее Державный труд ты будешь постигать.
Царь Борис считает, что искупил свою вину умелым управлением государством. В этом его трагическая ошибка. Добрые намерения – преступление – потеря народного доверия – тирания – гибель. Таков закономерный трагический путь отчужденной от народа власти. В монологе “Достиг я высшей власти” Борис признается в преступлении.
Он совершенно искренен в этой сцене, так как его никто не может слышать: И все тошнит, и голова кружится, И мальчики кровавые в глазах… И рад бежать, да некуда… ужасно! Да, жалок тот, в ком совесть нечиста. Но и путь народа трагичен.
В изображении народа Пушкин чужд и просветительского оптимизма, и романтических жалоб на чернь. Он смотрит “взором Шекспира”. Народ присутствует на сцене в течение всей трагедии. Более того, именно он играет решающую роль в исторических конфликтах. Однако и позиция народа противоречива.
С одной стороны, народ у Пушкина обладает безошибочным нравственным чутьем, – выразителями его в трагедии являются юродивый и Пимен-летописец. Так, общаясь в монастыре с Пименом, Григорий Отрепьев заключает: Борис, Борис! Все пред тобой трепещет, Никто тебе не смеет и напомнить О жребии несчастного младенца – А между тем отшельник в темной келье Здесь на тебя донос ужасный пишет: И не уйдешь ты от суда мирского, Как не уйдешь от божьего суда. Образ Пимена замечателен по своей яркости и неординарности.
Это один из немногих образов монаха-летописца в русской литературе. Пимен полон святой веры в свою миссию: усердно и правдиво запечатлевать ход русской истории. Да ведают потомки православных Земли родной минувшую судьбу, Своих царей великих поминают За их труды, за славу, за добро – А за грехи, за темные деянья Спасителя смиренно умоляют. Пимен наставляет молодого послушника Григория Отрепьева, советуя ему смирять страсти молитвой и постом. Пимен признается, что в молодости и сам предавался шумным пирам, “потехам юных лет”. …Верь ты мне: Нас издали пленяет слава, роскошь И женская лукавая любовь.
Я долго жил и многим насладился; Но с той поры лишь ведаю блаженство, Как в монастырь господь меня привел. Пимен был свидетелем смерти царевича Димитрия в Угличе. Он рассказывает подробности случившегося Григорию, не зная, что тот задумал стать самозванцем. Летописец надеется, что Григорий станет продолжателем его дела.
В речи Пимена звучит народная мудрость, которая все расставляет по своим местам, всему дает свою строгую и верную оценку. С другой стороны, народ в трагедии политически наивен и беспомощен, легко передоверяет инициативу боярам: “…то ведают бояре, / Не нам чета…”. Встречая избрание Бориса со смесью доверия и равнодушия, народ отворачивается, узнав в нем “царя-Ирода”. Но противопоставить власти он может лишь идеал гонимого сироты.
Именно слабость самозванца оборачивается его силой, так как привлекает к нему симпатии народа. Негодование против преступной власти перерождается в бунт во имя самозванца. Поэт смело вводит в действие народ и дает ему голос – Мужика на амвоне: Народ, народ! В Кремль! В царские палаты!
Ступай! Вязать Борисова щенка! Народное восстание победило. Но Пушкин не заканчивает этим своей трагедии. Самозванец вошел в Кремль, но, для того чтобы взойти на трон, он должен еще совершить убийство.
Роли переменились: сын Бориса Годунова, юный Федор – теперь сам “гонимый младенец”, кровь которого с почти ритуальной фатальностью должен пролить подымающийся по ступеням трона самозванец. В последней сцене на крыльцо дома Бориса выходит Мосальский со словами: “Народ! Мария Годунова и сын ее Феодор отравили себя ядом.
Мы видели их мертвые трупы. Что ж вы молчите? Кричите: да здравствует царь Димитрий Иванович!” Жертва принесена, и народ с ужасом замечает, что на престол он возвел не обиженного сироту, а убийцу сироты, нового царя-Ирода.
Финальная ремарка: “Народ безмолвствует” о многом говорит. Эта фраза символизирует и нравственный суд над новым царем, и будущую обреченность еще одного представителя преступной власти, и бессилие народа вырваться из этого круга.
(2 votes, average: 2.50 out of 5)Народ и власть