Вся жизнь А. Платонова была призмой, сквозь которую преломлялось все то, что посылала ему судьба. В Платонове всегда гармонично уживались писатель, художник слова, и мастеровой человек, многое умеющий делать своими руками. Будучи литератором и возрождая погибшие вроде бы земли, писатель точно знал, что человек в этой жизни может все, вот только с самим собой, с темной своей стороной, ему труднее всего совладать.
Гражданская война стала для А. Платонова временем, когда писатель – гуманист воочию убедился, что “душа человека – неприличное
Чуть ли не с первых строк мы оказываемся в любимом Платоновым мире железных дорог, в окружении дорогих писателю людей, один из которых – механик снегоочистителя Фома Пухов. Однако самые первые строки повести совсем о другом: “Фома Пухов не одарен чувствительностью: он на гробе жены вареную колбасу резал, проголодавшись вследствие отсутствия хозяйки”. В нравственном отношении поступок механика возмутителен: что ж ему, другого места не нашлось, чтобы отрезать колбасы! Но в дальнейшем повествовании открывается, что этот герой – далеко не бесчувствен, способен тосковать “от бесприютности без жены” – “чувствительность начинала мучить его”.
Он успокаивает свою тоску по жене весьма характерно: “Все совершается по законам природы!.. Дать бы моей старухе капитальный ремонт – жива бы была, но средств нет и харчи плохие…”.
“Гроб” в первой строке повести нужен писателю не только для характеристики главного героя. Это – один из страшных символов времени. Страна переживает голод, идет кровопролитная гражданская война, последние силы напряжены для того, чтобы защитить революцию… Вот и в повести “Сокровенный человек” – “фронт работал в шестидесяти верстах. Белые все время прижимались к железнодорожной линии, ища уюта в вагонах и станционных зданиях, утомившись в снежной степи на худых конях.
Но белых отжимали бронированные поезда красных, посыпая снега свинцом из изношенных пулеметов…Ночью ничего не известно; помашет издали поезду низкое степное дерево – и его порежут и снесут пулеметным огнем: зря не шевелись!”.
С учетом жесткого колорита времени, когда смерть стала явлением заурядным, вареная колбаса на гробе жены уже не оскорбляет наше чувство столь остро, как раньше…Мы понимаем, что это не столько бесчувственность, сколько жест эксцентричного человека. Во время гражданской войны железнодорожники настолько привыкли находиться между молотом и наковальней, что чувство самосохранения у них сильно притупилось. Выполняя приказ красных по расчистке путей от снега, снегоочиститель Пухова застрял на перевале и попал в руки белого разъезда. Разговор по обыкновению короткий: “Именем Великой Народной России приказываю вам достать паровозы и снегоочистку на станцию Подгорное. За отказ – расстрел на месте! “.
Но рабочие, уставшие от постоянной смены власти, поняли, что единственное их спасение – в защите своего профессионального достоинства. И выражение этой коллективной позиции, а стало быть, и большую долю риска, чаще всего берет на себя именно Пухов: “Казаки вынули револьверы и окружили мастеровых. Тогда Пухов рассерчал: – Вот сволочи, в механике не понимают, а командуют!.. “. Даже прямая угроза жизни не может переломить его характер. Оригинальность самовыражения – принцип его поведения, эксцентризм – привычка.
Пухов стремится заявить себя как личность, противостоять обывательской “похожести”.
Реальным основанием самооценки Пухов считает свою профессию. Герой повести – грамотный механик: “Бормоча и покуривая, Пухов сидел над двигателем, который не шел. Три раза он его разбирал и вновь собирал, потом закручивал для пуска – мотор сипел, а крутиться упорствовал. Всю ночь бился Пухов. Передумал заново всю идею этой машины, переделал ее по своему пониманию на какую-то новую машину, удалил зазорные части и поставил простые – и к утру мотор бешено запыхал”.
Механик не только хорошо знает, но и влюблен в свое дело. В случае необходимости он мог выспаться тут же, на рабочем месте: “Стук машины ему совсем не мешал”. Стремление во всем идти до конца с неожиданной стороны характеризует не только отношение героя к делу, но и к людям. Нешаблонный склад ума позволяет именно ему предложить выход из, казалось бы, безнадежной ситуации, в которую попали защищавшие город отряды красного рабочего ополчения.
И только неискушенность Пухова в военном деле не позволила реализовать этот план. Отношение героя повести к революции еще не сформировалось окончательно. В целом механик сочувствует революции. Правда, преждевременная смерть жены, гибель еще вчера рядом работавших товарищей порождают в нем и такие ощущения: “Он тогда почуял, куда и на какой конец света идут все революции и всякое людское беспокойство”. В известном смысле мировосприятие Пухова шире, чем у большевиков, гуманнее: “Историческое время и злые силы свирепого вещества совместно трепали и морили людей, а они, поев и отоспавшись, снова жили, розовели и верили в свое особое дело.
Погибшие, посредством скорбной памяти, тоже подгоняли живых, чтобы оправдать свою гибель и зря не преть прахом”.
Единодушная готовность красноармейцев пожертвовать собой во имя революции привела Пухова к мысли, что “на свете жил хороший народ и лучшие люди не жалели себя”. “В первый раз в жизни, – отмечает Платонов, – ему стало так стыдно за что-то, что кожа покраснела под щетиной”. Героический порыв красноармейцев, что “из детства вышли на войну, не пережив ни любви, ни наслаждения мыслью, ни созерцания того неимоверного мира, где они находились. Они были неизвестны самим себе”, – увлекает пожившего на свете, много повидавшего, но сохранившего неугомонность души Пухова. “Неиспытанное чувство полного удовольствия, крепости и необходимости своей жизни охватило Пухова. Он стоял, упершись спиной в лебедку, и радовался этой таинственной ночной картине – как люди молча и тайком собирались на гибель…
Море спокойно шуршало за бортом, храня неизвестные предметы в своих недрах. Но Пухов не глядел на море, он в первый раз увидел настоящих людей”. Главная ценность в человеке, по мнению механика, – это свободная личность, обладающая “сокровенностью”, т. е. оригинальностью, цельностью, самостоятельностью. Отшучиваясь, герой Платонова оберегает свое право на индивидуальность в мировосприятии и реализации личности.
В конце повести автор приходит к выводу, что между главными ценностями Пухова и логикой развертывания революции нет противоречий, оттого столь оптимистичен ее конец: “Весь свет переживал утро, каждый человек знал про это происшествие, кто, явно торжествуя, кто, бурча от смутного сновидения.
Нечаянное сочувствие к людям, одиноко работавшим против вещества всего мира, прояснилось в заросшей жизнью душе Пухова. Революция – как раз лучшая судьба для людей, верней ничего не придумаешь. Это было трудно, резко и сразу легко, как нарождение…”.
(2 votes, average: 4.50 out of 5)“Найти свою дорогу, узнать свое место – в этом все для человека, это для него значит сделаться собой”