Имя “Лисистрата” значит “Разрушительница войны”. Такое имя дал Аристофан героине своей фантастической пьесы о том, как женщины своими женскими средствами добились того, чего не могли мужчины, – положили конец большой войне. Война была между Афинами и Спартой, она тянулась десять лет, это против нее выступал Аристофан еще в комедии “Всадники”. Потом было несколько лет перемирия, а потом опять началась война.
Аристофан уже отчаялся, что помещикам-всадникам удастся справиться с войной, и он сочиняет комедию-сказку, где мир
Комедиям полагалось быть непристойными, таков уж закон весеннего театрального праздника; в “Лисистрате” было где разыграться всем положенным непристойностям.
Всякая забастовка начинается со сговора. Лисистрата собирает для сговора депутаток со всей Греции на площадь перед афинским акрополем. Собираются они медленно: у кого стирка, у кого стряпня, у кого дети. Лисистрата сердится: “На большое дело созываю вас, а вам хоть бы что! вот кабы кое-что другое было большое, небось сразу бы слетелись!” Наконец собрались. “Все мы соскучились о мужьях?” – “Все!” – “Все хотим, чтобы война кончилась?” – “Все!” – “На все готовы пойти для этого?” – “На все!” – “Так вот что нужно сделать: пока мужчины не замирятся – не спать с ними, не даваться им, не касаться их!” – “Ой!!!” – “Ах, так-то вы на все готовы!” – “В костер прыгнем, пополам перережемся, серьги-кольца отдадим – только не это!!!” Начинаются уговоры, перекоры, убеждения. “Не устоять мужчине против женщины: хотел Менелай расправиться с Еленой – а как увидел, сам в постель к ней бросился!” – “А если схватят и заставят силою?” – “Лежи колодой, и пускай он мучится!” Наконец договорились, приносят торжественную клятву над огромным бурдюком с вином: “Не дамся я ни мужу, ни любовнику Не вскину белых ног перед насильником Не встану, словно львица над воротами А изменю – отныне пусть мне воду пить!”
Слова сказаны, начинаются дела. Хор женщин занимает афинский акрополь. Хор мужчин – конечно, стариков, молодые ведь на войне, – идет на акрополь приступом.
Старики потрясают огненными факелами, женщины грозятся ведрами с водой. “А я вот этим огоньком спалю твоих подружек!” – “А я вот этою водой залью твой огонечек!” Перебранка, схватка, вымокшие старики отбегают. “Теперь я вижу: Еврипид – мудрейший из поэтов: ведь это он сказал про баб, что тварей нет бесстыдней!” Два хора препираются песнями.
На сцену, еле передвигая ноги, бредет самый старый старик, государственный советник. Начинается главная часть всякой греческой драмы – спор. “Что вы лезете не в свое дело? – говорит советник. – Война – это дело мужское!” . – “Нет, и женское, – отвечает Лисистрата, – мы теряем мужей на войне, мы рожаем детей для войны, нам ли не заботиться о мире и порядке!” – “Вы, бабы, затеяли править государством?” – “Мы, бабы, правим же домашними делами, и неплохо!” – “Да как же вы распутаете государственные дела?” – “А вот так же, как всякий день распутываем пряжу на прялке: повычешем негодяев, повыгладим хороших людей, понавьем добротных нитей со стороны, / И единую крепкую выпрядем нить, и великий клубок намотаем, / И, основу скрепивши, соткем из него для народа афинян рубашку”.
Советник и хор, конечно, не выдерживают такой наглости, опять начинаются перебранки, потасовки, лихие песни с обеих сторон, и опять женщины выходят победительницами,
Но торжествовать рано! Женщины тоже люди, тоже скучают по мужчинам, только и смотрят, как бы разбежаться с акрополя, а Лисистрата ловит их и унимает. “Ой, у меня шерсть на лежанке осталась, повалять надо!” – “Знаем, какая у тебя шерсть: сиди!” – “Ой, у меня полотно некатаное, покатать надо!” – “Знаем, сиди!” – “Ой, сейчас рожу, сейчас рожу, сейчас рожу!” – “Врешь, вчера ты и беременна не была!” Опять уговоры, опять вразумления: “А мужчинам, вы думаете, легче? Кто кого пересидит, тот того и победит. Да вот смотрите: уже бежит один мужик, уже не вытерпел! Ну, кто тут его жена? заманивай его, разжигай его, пусть чувствует, каково без нас!” Под стеной акрополя появляется брошенный муж, зовут его Кинесий, что значит “Толкач”.
Всем комическим актерам полагались большие кожаные фаллосы, а у этого он сейчас прямо исполинский. “Сойди ко мне!” – “Ах, нет, нет, нет!” – “Пожалей вот его!” – “Ах, жаль, жаль, жаль!” – “Приляг со мной!” – “Замиритесь сперва”. – “Может, и замиримся”. – “Вот тогда, может, и прилягу”. – “Клянусь тебе!” – “Ну, сейчас, только сбегаю за ковриком”. – “Давай скорей!” – “Сейчас, только принесу подушечку”. – “Сил уж нет!” – “Ах, ах, как же без одеяльца”. – “Доведешь ты меня!” – “Погоди, принесу тебе натереться маслице”. – “И без маслица можно!” – “Ужас, ужас, маслице не того сорта!” И женщина скрывается, а мужчина корчится от страсти и поет, как воет, о своих мучениях. Хор стариков ему сочувствует.
Делать нечего, нужно замиряться. Сходятся послы афинские и спартанские, фаллосы у них такой величины, что все сразу понимают друг друга без слов. Начинаются переговоры. К переговаривающимся сходит Лисистрата, напоминает о старинной дружбе и союзе, хвалит за доблести, журит за вздорную сварливость. Всем хочется поскорее и мира, и жен, и пахоты, и урожая, и детей, и выпивки, и веселья.
Не торгуясь, отдают захваченное одними в обмен на захваченное другими. И, поглядывая на Лисистрату, восклицают: “какая умная!”, не забывая прибавить: “какая красивая!”, “какая стройная!” А на заднем плане женский хор заигрывает со стариковским хором: “Вот помиримся и снова будем жить душа с душой!” А стариковский хор отвечает: “Ах, недаром нам о бабах говорили старики: / “Жить и с ними невозможно, и без них никак нельзя!”
Мир заключен, хоры поют; “Зла не помним, зло забудем!…” Афинские и спартанские мужья расхватывают своих жен и с песнями и плясками расходятся со сцены.
(2 votes, average: 2.50 out of 5)“Лисистрата” Аристофана в кратком содержании