Лирический герой в творчестве Пастернака

Борису Пастернаку, в отличие от большинства его современников, которых, “дробясь” и “измельчая”, стремительно нес поток времени, часы и дни были неведомы. С рождения ему была дана иная мера бытия. Он жил в едином историческом пространстве с Блоком, Маяковским, Мейерхольдом. Но ощущал себя современником Шекспира, Гете, Пушкина, Лермонтова. Творческий путь Б. Пастернака сложен и тернист.

Его поэзия вызывала разноречивые оценки. Но свойственное ему глубокое проникновение в тайны человеческой души, природы, вселенной, свежий, образный

и взволнованный стих всегда поражали ценителей поэтического искусства. Несмотря ни на что поэт оставался верен себе: вслушивался в свою эпоху и не подчинялся диктату временщиков. В своем последнем стихотворении “Единственные дни” он вновь скажет:

И полусонным стрелкам лень Ворочаться на циферблате, И дольше века длится день, И не кончается объятье.

В представлении Пастернака лирика – это голос безгласного, голос природы:

Это – круто налившийся свист, Это – щелканье сдавленных льдинок, Это – ночь, леденящая лист, Это – двух соловьев поединок.

Его поэзия призывает вслушаться, всмотреться, вчувствоваться в мир, но ни в коем случае не вторгаться в него, дабы не нарушать существующую гармонию. Сложность пастернаковской поэзии очевидна. Это связано, я думаю, с особенностями миросозерцания и образного мышления поэта. Поэт – переводчик лесных слов, орган выражения безмолвного космоса.

Это не только метафора, но и поэтическая задача, эстетический “манифест” Пастернака. Первые книги поэта “Близнец в тучах” и “Поверх барьеров” избытком энергии, метафорическим потоком производили на читателя ошеломляющее впечатление. Говорили о крайнем субъективизме, сложности, поэтическом аристократизме автора.

В. Брюсов назвал пастернаковские образы странными, порой нелепыми, но надуманными, по его мнению, они не были: “Поэт в самом деле чувствовал и видел так…”. Пройдет менее десяти лет, и Пастернака назовут одним из самых талантливых русских поэтов. “Стихи Пастернака почитать – горло прочистить, обновить легкие…”. Это слова О. Мандельштама.

По словам М. Цветаевой, Пастернак – первый поэт России. “Об этом знаю я и еще несколько человек, остальным придется подождать до смерти”, – отмечала она.

Чем же он поразил своих современников, читавших Блока, Маяковского, Цветаеву, Гумилева? Новый, рождающийся мир отразился в стихотворном ритме Маяковского, лексике Хлебникова, добытой в вековечной глубине языка. Пастернак остановил мгновение метафорой.

Он неожиданно, непредсказуемо находил связи между далекими друг от друга предметами и явлениями, сближая их ритмом, звукописью “зачищал” грани, подтягивал друг к другу. Изначально субъективный выбор связи оказывался непреложно убедительным. Напряженный ритм часто синтаксически “изуродованной” речи на огромной скорости сталкивал части метафоры – проскакивала искра, озарявшая рождение нового единства, ранее не замеченного никем.

Книга “Сестра моя – жизнь” – вторая оформленная книга стихотворений Пастернака. Она является именно книгой, поскольку стихотворения, собранные в ней, – не просто группа циклов, они объединены общей идеей, общими образами и мыслями; при этом книга имеет собственную композицию, вступление, основную часть, состоящую из нескольких циклов, и “послесловье”. Для данной книги характерно то, что Пастернак в ней идет от музыки, что в ней в разных стихотворениях одновременно присутствуют одни и те же образы, причем в первом стихотворении из такой пары образ как бы заявляется, задается, а в дальнейшем получает свое развитие и разрешение.

Связь поколений и миров, присутствующая у Пастернака, оправдывает восприятие времени как единого для вселенной вообще. Это проявится еще в одном стихотворении книги – “Давай ронять слова”. Интересно стихотворение “Сестра моя – жизнь”, давшее название всей книге. В нем наиболее очевидно следствие восприятия истории лирическим героем – единстве всех предметов и существ вселенной:

Что в масcе, когда поездов расписанье Камышинской веткой читаешь в купе, Оно грандиозней святого писанья И черных от пыли и бурь канапе.

Это стихотворение является как бы концентрацией мировосприятия лирического героя, ощущающего единство человека и жизни, человека и вселенной. В первый раз природа, как реальное проявление жизни мира, встречается в стихотворении “Плачущий сад”. Здесь заметен очень интересный переход от сада к самому лирическому герою:

Ужасный! – Капнет и вслушается, Все он ли один на свете Мнет ветку в окне, как кружевце, Или есть свидетель. К губам поднесу и прислушаюсь, Все я ли один на свете…

Жизнь в природе – единственная форма сосуществования, в которой лирический герой ощущает себя способным к действию; природа становится средством приобщения к истории. В связи с образом сада можно рассмотреть стихотворения “Зеркало” и “Девочка “. Здесь заметно смещение, по сравнению с обычным, образного восприятия лирического героя:

Дорожкою в сад, в бурелом и хаос К качелям бежит трюмо Огромный сад тормошится в зале В трюмо – и не бьет стекла!

Отождествление себя с садом становится для лирического героя средством самовыражения: сад, как мир, характеризуется общностью существующей в нем жизни. Книга “Сестра моя – жизнь” – книга о любви, поэтому большинство стихотворений объединено этой темой. Очень интересно стихотворение “Ты так играла эту роль!”, где выражено восприятие лирическим героем жизни как игры. Особенно характерны следующие строки:

И, низко рея на руле Касаткой об одном крыле, Ты так! – ты лучше всех ролей Играла эту роль! –

Которые дают возможность вспомнить “Чайку” Чехова. Вообще в сти хах Пастернака ассоциации играют значительную роль. Так, например, они имеют значение в “Балашове”:

Мой друг, ты спросишь, кто велит, Чтоб жглась юродивого речь? В природе лип, в природе плит, В природе лета было жечь.

Задан вопрос, но на него не дается ответа. Здесь мы видим только возобновленное обращение к всеобщему тождеству мира; ответ же дан в стихотворении “Давай ронять слова”. Характерно, что эпиграфом к этому стихотворению служат выше процитированные строки. Все стихотворение является приготовлением, преддверием ответа:

Ты спросишь, кто велит? – Всесильный бог деталей, Всесильный бог любви, Ягайлов и Ядвиг.

Это стихотворение, несмотря на то, что оно не последнее, является как бы итоговым для всей книги. Мы видим, кого Пастернак считает центром природы, культуры, мира; при этом подтверждается тождество всего сотворенного Богом:

Кому ничто не мелко, Кто погружен в отделку Кленового листа…

Книга “Сестра моя – жизнь” – единое произведение, где присутствует достаточно много развивающихся тем, но поскольку центральная из них – тема любви, то от нее отходят и зависят все остальные, сама же тема любви не может быть исчерпана, настолько полно выражена она в жизни природы и вселенной. В своих стихах Б. Пастернак размышляет о времени, жизни и смерти, о природе искусства, о тайне его рождения, о чуде человеческого существования, о вере в жизнь, в будущее. Стихотворения о природе свидетельствуют о глубоком понимании ее, о стремлении слиться с ней. Поэт предпочитает, чтобы природа говорила о себе сама, он одухотворяет ее.

Но, пожалуй, главное, что сохранил и развил Б. Пастернак в своем творчестве, – это целостность взгляда на жизнь, на мир с общечеловеческих позиций.

Уже с первых шагов Пастернак обнаружил свой почерк, особый строй выразительных средств, художественных приемов. К его стихам читателю необходимо было привыкнуть. Много в них ошеломляло, ставило в тупик, особенно богата ассоциативность и метафоричность. Поэт находил едва заметные связи между далекими друг от друга понятиями и явлениями, сближая их самым неожиданным образом.

В этом притягательность его произведений, их необычность.