Критическое изображение высшего света в романе Толстого “Война и мир”

Высший свет… Само значение этих слов подразумевает что-то лучшее, элитное, избранное. Высшее положение, происхождение подразумевает и высшее образование и воспитание, высшую степень развития.

Что же представляет собой верхушка русского общества первой четверти ХIХ столетия, какой ее видел Л. Н. Толстой, работая над страницами “Войны и мира”?

Салон Анны Шерер, гостиная в доме Ростовых, кабинет Болконского, уединившегося в своих Лысых Горах, дом умирающего графа Безухова, холостяцкая квартира Долохова, где происходит пирушка

“золотой молодежи”, приемная главнокомандующего под Аустерлицем, яркие образы, картины, ситуации, как капли воды, из которых складывается океан, характеризуют высший свет, а главное – показывают нам мнение о нем Л. Н. Толстого. Салон Анны Шерер, где собрались вроде бы близкие друзья хозяйки, автор дважды сравнивает с ткацкой мастерской: хозяйка следит за “равномерным жужжанием станков” – непрерывной беседой, организуя гостей в кружки около рассказчика. Сюда являются по делу: князь Курагин – подыскать богатых невест для своих беспутных сыновей, Анна Михайловна – добиться протекции и пристроить адъютантом сына.

Здесь красавица Элен, не имея своего мнения, копирует выражение лица хозяйки, словно надевает маску, и слывет умной; маленькая княгиня повторяет заученные фразы и считается обаятельной; искренние, умные рассуждения Пьера принимаются окружающими за нелепую выходку, а глупый анекдот, рассказанный князем Ипполитом на плохом русском языке, вызывает всеобщее одобрение; князь Андрей настолько чужой здесь, что его замкнутость кажется высокомерием.

Поражает атмосфера в доме умирающего графа Безухова: разговоры присутствующих на тему, кто из них ближе умирающему, драка за портфель с завещанием, преувеличенное внимание к Пьеру, ставшему вдруг единственным наследником титула и состояния, из незаконного сына – миллионером. Крайне безнравственным выглядит стремление князя Василия женить Пьера на красивой, бездушной Элен, особенно последний вечер, когда захлопывается ловушка: Пьера поздравляют с не имевшим места объяснением в любви, зная, что он из врожденной порядочности не станет опровергать эти слова.

А забавы “золотой молодежи”, прекрасно знающей, что родители замнут издевательства над квартальным. Люди этого кружка словно не знакомы с элементарными понятиями о чести: Долохов, получив рану, хвастается ею перед начальством, будто не выполнял свой долг в сражении, а старался вернуть утраченные привилегии; Анатоль Курагин со смехом спрашивает у отца, при каком полку он числится. Более того, для Долохова не существует искренней дружеской привязанности, пользуясь деньгами и расположением Пьера, он компрометирует его жену и пытается по-хамски вести себя с самим Пьером.

Получив отказ от Сони, он бездушно, расчетливо обыгрывает в карты “счастливого соперника” Николая Ростова, зная, что этот проигрыш для того разорителен.

Штабные офицеры под Аустерлицем позволяют себе презрительно смеяться при виде генерала Мака – командира разбитой армии союзников. Их ставит на место только гневное вмешательство князя Андрея: “Мы или офицеры, которые служим своему царю и отечеству и радуемся общему успеху, и печалимся об общей неудаче, или мы лакеи, которым дела нет до господского дела”. За время Шенграбенского сражения никто из штабных офицеров не смог передать капитану Тушину приказ об отступлении, потому что побоялись добраться до места боевых действий, предпочитая находиться на глазах у командующего.

Лишь Андрей Болконский не только передал приказ, но и помог вывезти уцелевшие орудия батареи, а потом заступился на военном совете за капитана, высказав свое мнение о решающей роли Тушина в ходе сражения.

Даже женитьба для многих из них – ступенька к карьере. Борис Друбецкой, собираясь жениться на богатой невесте – некрасивой и неприятной ему Жюли Карагиной – “убеждает себя, что всегда сможет устроиться, чтобы как можно реже видеть ее”. Возможность зря потерять “месяц меланхолической службы при Жюли” заставляет его ускорить события и, наконец, объясниться.

Жюли, зная, что за ее “нижегородские имения и пензенские леса” она заслуживает этого, заставит его произнести хоть неискренние, но все положенные по таком случаю слова.

Одна из самых отвратительных фигур высшего общества признанная красавица Элен, бездушная, холодная, жадная и лживая. “Где вы – там разврат, зло!” – бросает ей в лицо Пьер, защищая уже не себя, а близких. При живом муже она советуется, за кого из высокопоставленных вельмож ей лучше сначала выйти замуж, с легкостью меняет веру, когда ей это нужно.

Даже такой всенародный подъем России, как Отечественная война, не может изменить этих низких, лживых, бездушных людей. Первое чувство Бориса Друбецкого, случайно узнавшего раньше других о вторжении Наполеона на нашу территорию, – не возмущение и гнев патриота, а радость от сознания того, что он может показать другим, будто ему известно больше, чем остальным. Смешит “патриотическое” желание Жюли Карагиной говорить только по-русски и ее полное галлицизмов письмо подруге, штраф за каждое французское слово в салоне Анны Шерер. С какой иронией упоминает Лев Толстой руку, унизанную кольцами, что прикрывает маленькую кучку корпии – вклад знатной дамы в помощь госпиталю!

Как противен и мерзостен Берг, покупающий во время всеобщего отступления из Москвы по дешевке “шифоньерку и туалет” и искренне не понимающий, почему Ростовы не разделяют радость его приобретения и не дают ему подводы.

С каким светлым чувством радости от того, что есть и другие представители высшего света, лучшие люди России, показывает нам Лев Толстой своих любимых героев. Во-первых, в отличие от московских и петербургских салонов, мы слышим в их гостиных русскую речь, видим истинно русское желание помочь ближнему, гордость, достоинство, нежелание преклоняться перед богатством и знатностью других, самодостаточность души.

Мы видим старого князя Болконского, пожелавшего, чтоб его сын начал службу с низших чинов, проводившего его на войну с пожеланием беречь честь больше жизни. При вторжении Наполеона в его родные края он не спешит эвакуироваться, а, надев свой генеральский мундир со всеми наградами, собирается организовать народное ополчение. Последние слова князя, умирающего от горя, вызвавшего апоплексический удар: “Душа болит”. Душа болит за Россию и у княжны Марьи. И поэтому она, с гневом отвергнув предложение компаньонки прибегнуть к покровительству французов, безвозмездно предлагает крестьянам открыть амбары с хлебом. “Я смоленский” – отвечает на вопрос о своем участии в отступлении и потерях, которые были понесены во время него, князь Андрей, и как эти его слова похожи на слова простого солдата!

Болконский, прежде столько внимания уделявший стратегии и тактике, перед Бородинским сражением отдает преимущество не расчету, а патриотическому чувству гнева, оскорбления, обиды, желания защищать родину до последнего – тому, “что есть во мне, в Тимонине, в каждом русском солдате”.

Душа болит за отечество – у Пьера он не только снаряжает на свои средства целый полк, но и, решив, что спасти родину может только “русский Безухов”, остается в Москве, чтобы убить Наполеона. Уходит на войну и погибает в сражении юный Петя Ростов. Создает в тылу врага партизанский отряд Василий Денисов. С возмущенным криком: “Что мы – немцы какие-то?” – заставляет родителей сгрузить имущество и отдать подводы раненым Наташа Ростова.

Дело не в разорении или в сохранении вещей – дело в сохранении богатства души.

Именно перед ними – лучшими представителями высшего света встанет вопрос о преобразованиях российского государства, они не смогут мириться с крепостничеством. Потому что недавно бок о бок с простыми крестьянами защищали Отечество от общего врага. Они станут у истоков декабристских обществ России и выступят против оплота самодержавия и крепостничества, против друбецких и курагиных, бергов и жерковых – тех, кто кичится высоким положением и состоянием, но низок чувствами и беден душою.