И. А. Бунин
Солнечный удар
Познакомились они летом, на одном из волжских пароходов. Он – поручик, Она – прелестная маленькая, загорелая женщина . “…Я совсем пьяна, – смеялась она. – Вообще я совсем с ума сошла. Три часа тому назад я даже не подозревала о вашем существовании”.
Поручик целовал ее руку, а сердце его блаженно и страшно замирало…
Пароход подходил к пристани, поручик умоляюще пробормотал: “Сойдем…” И через минуту они сошли, на запыленной пролетке доехали до гостиницы, прошли в большой, но страшно
А утром она уехала, она, маленькая безымянная женщина, шутя называвшая себя “прекрасной незнакомкой”, “царевной Марьей Моревной”. Утром, несмотря на почти бессонную ночь, она была свежа, как в семнадцать лет, немного смущена, по-прежнему проста, весела, и – уже рассудительна: “Вы должны остаться до следующего парохода, – сказала она. – Если поедем вместе, все будет испорчено. Даю вам честное слово, что я совсем не то, что вы могли обо мне подумать. Никогда ничего даже похожего на то, что случилось, со мной не было, да и не будет больше. На меня точно затмение нашло…
Или, вернее, мы оба получили что-то вроде солнечного удара…” И поручик как-то легко согласился с нею, довез до пристани, посадил на пароход и при всех поцеловал на палубе.
Так же легко и беззаботно возвратился он в гостиницу. Но уже что-то изменилось. Номер показался каким-то другим. Он был еще полон ею – и пуст.
И сердце поручика вдруг сжалось такой нежностью, что он поспешил закурить и несколько раз прошелся взад и вперед по комнате. Не было сил смотреть на неубранную постель – и он закрыл ее ширмой: “Ну вот и конец этому “дорожному приключению”! – подумал он. – И прости, и уже навсегда, навеки… Ведь не могу же я ни с того, ни с сего приехать в этот город, где ее муж, ее трехлетняя девочка, вообще вся ее обычная жизнь!” И мысль эта поразила его.
Он почувствовал такую боль и такую ненужность всей своей дальнейшей жизни без нее, что его охватил ужас и отчаяние.
“Да что же это такое со мной? Кажется, не в первый раз – и вот… Да что в ней особенного? В самом деле, точно какой-то солнечный удар! И как же я проведу без нее целый день в этом захолустье?” Он еще помнил ее всю, но теперь главным было это совсем новое и непонятное чувство, которого не было, пока они были вместе, которого он и предположить не мог, затевая забавное знакомство.
Чувство, о котором некому было сказать теперь. И как прожить этот бесконечный день, с этими воспоминаниями, с этой неразрешимой мукой?…
Нужно было спасаться, чем-нибудь себя занять, куда-нибудь идти. Он пошел на базар. Но на базаре все было так глупо, нелепо, что он бежал оттуда.
Зашел в собор, где пели громко, с сознанием исполненного долга, потом долго кружил по маленькому запущенному садику: “Как вообще можно спокойно жить и вообще быть простым, беспечным, равнодушным? – подумал он. – Как дико, как нелепо все будничное, обычное, когда сердце поражено этим страшным “солнечным ударом”, слишком большой любовью, слишком большим счастьем!”.
Возвратясь в гостиницу, поручик зашел в столовую, заказал обед. Все было хорошо, но он знал, что не задумываясь умер бы завтра, если бы можно было каким-нибудь чудом вернуть ее, высказать ей, доказать, как он мучительно и восторженно любит ее… Зачем?
Он не знал зачем, но это было необходимее жизни.
Что же теперь делать, когда избавиться от этой неожиданной любви уже невозможно? Поручик встал и решительно отправился на почту с уже готовой фразой телеграммы, но у почты в ужасе остановился – он не знал ни фамилии, ни имени ее! А город, жаркий, солнечный, радостный, так нестерпимо напоминал Анапу, что поручик, с опущенной головой, шатаясь и спотыкаясь, зашагал назад.
Он вернулся в гостиницу совершенно разбитый. Номер был уже прибран, лишен последних следов ее, – только одна забытая шпилька лежала на ночном столике! Он лег на кровать, лежал, закинув за голову руки и пристально глядя перед собой, потом стиснул зубы, закрыл глаза, чувствуя, как по щекам катятся слезы, и, наконец, заснул….
Когда поручик проснулся, за занавесками уже желтело вечернее солнце, и вчерашний день и нынешнее утро вспомнились так, словно были десять лет назад. Он встал, умылся, долго пил чай с лимоном, заплатил по счету, сел в пролетку и поехал к пристани.
Когда пароход отчалил, над Волгой уже синела летняя ночь. Поручик сидел под навесом на палубе, чувствуя себя постаревшим на десять лет.
(2 votes, average: 5.00 out of 5)Краткое содержание Солнечный удар