Краткое содержание Назиб Гаязович Жиганов. Муса Джалиль

МУСА ДЖАЛИЛЬ

Опера-поэма в семи картинах

Либретто А. С. Файзи

Действующие лица:

Солдаты, военнопленные, часовые, дети, женщины – подруги жены поэта, люди разных национальностей, угнанные в фашистскую Германию.

Действие происходит в 1941-1944 гг.

ИСТОРИЯ СОЗДАНИЯ

Жиганов посвятил свою оперу мужественным борцам за мир. Ее центральная фигура – татарский поэт Муса Джалиль, чей героический подвиг известен всему миру. Во время Великой Отечественной войны Джалиль сражался на фронте, был взят в плен и казнен в фашистской тюрьме Моабит. Человек большой, светлой души, он до последнего дня своей жизни продолжал творить. Товарищи сохранили для человечества потрясающий документ его нравственной стойкости и гражданского мужества – “Моабитскую тетрадь” с последними стихами.

Образ поэта, его героическая судьба для Жиганова были особенно волнующими. Многолетняя дружба и творческое сотрудничество связывали его с Джалилем, который был, в частности, либреттистом опер “Алтынчэч” и “Ильдар”.

Заветной мечтой Жиганова стало воссоздать прекрасный облик верного сына народа, замечательного поэта, друга. Стихи Джалиля органично вошли в художественную ткань оперы; они вложены в уста многих персонажей, каждая из семи картин оперы предваряется стихотворным эпиграфом – строки на листке “Моабитской тетради” возникают на втором занавесе. Опера приобрела характер своеобразного монолога. Повествование как бы ведется от первого лица.

Стены Моабитской тюрьмы – реального места действия оперы – словно раздвигаются; на сцене оживают воспоминания героя, картины, всплывающие в его воображении. Этот оригинальный замысел подсказал композитору подзаголовок “опера-поэма”.

Премьера оперы состоялась 15 мая 1957 года в Казанском театре оперы и балета, 29 мая того же года в Москве в Театре им. К. С. Станиславского и В. И. Немировича-Данченко. Затем опера была поставлена на сцене Большого театра СССР , пражского Национального театра и ряда других советских и зарубежных театров.

СЮЖЕТ

Жизнь моя песней звенела в народе,

Смерть моя песней борьбы прозвучит.

В мрачной камере Моабитской тюрьмы проводит свои последние часы приговоренный к смерти Джалиль. Его мысли обращаются к Родине, в памяти всплывает прощание с женой и спящей дочуркой, видения родной Казани, мирные народные напевы Татарии.

Нам скрепили дружбу

Кровь и пламя.

Новые воспоминания оживают перед мысленным взором поэта. Короткая передышка между боями. Солдаты пишут письма домой, чистят оружие.

Казах Сатпаев напевает грустную песню о далеком Иртыше. Ишназаров сочиняет письмо казанским девушкам, но, заслушавшись, забывает о нем. Приход капитана Джалиля поднимает настроение у загрустивших воинов. Он помогает Ишназарову закончить письмо, найдя простые сердечные слова. Внезапно вбегает лейтенант Казанфаров.

В панике он кричит, что отряд окружен фашистами. Джалиль резко обрывает его. Полковник Журавлев грозит отдать труса и паникера под суд, но Казанфаров клянется в бою искупить свою вину. Бойцы расходятся; Журавлев открывает Джалилю серьезность положения.

Он говорит о своем решении отвлечь на себя силы фашистов, чтобы Джалиль с частью отряда смог выйти из кольца, и признается, что поэт, чьи пламенные стихи поднимают людей на борьбу, дорог ему, как сын.

Кто не знает мужества – тот раб.

Ночь. Зарево далеких пожаров. На обугленной земле лежит тяжело раненный Джалиль. Придя в себя, он слышит голос, напевающий колыбельную песню. К нему приближается безучастная ко всему женщина с мертвым ребенком на руках и проходит мимо, не слыша обращенных к ней слов.

Джалиль пытается встать, но снова теряет сознание. Очнувшись, он видит человека, который, прячась, пробирается от линии фронта, и узнает в нем Казанфарова. Джалиль приказывает ему вернуться на поле боя.

Дезертир пытается застрелить единственного свидетеля его бегства, но Джалиль опережает его. Раненый Казанфаров бежит прочь, а Джалиль, проклиная изменника, идет к фронту.

Прости, Родина!

За колючей проволокой концлагеря группами собираются военнопленные. Испытания не сломили их волю. Пользуясь тем, что часовой далеко, они читают стихи Джалиля. Бельгиец Андрэ стережет их, беззаботной песенкой предупреждая о приближении опасности.

Обессиленный поэт выходит из комендатуры. Друзья предлагают ему организовать побег, но он отказывается, не желая спасаться ценой жизни других. Фашисты предложили сохранить ему жизнь, если он будет служить им.

Джалиль принял это предложение: отныне он будет бороться с врагом, надев позорную маску предателя. Его страшит лишь, что слух о предательстве дойдет до Родины и близких.

Кто посмеет сказать,

Что я предал?!

На разрушенной железнодорожной станции в немецком тылу работают люди, согнанные из разных стран. Они читают приказ, обещающий награду за поимку руководителя подпольной борьбы Гумерова, чьи песни так любимы народом. С ненавистью и презрением встречают пленные Джалиля, одетого в немецкую форму. Джалиль напутствует легионеров, навербованных немцами, перед отправкой на Восточный фронт.

Эшелон отправлен, все расходятся. Муса Джалиль остается один. Он слышит грустную песню татарской девушки Хаят, полную тоски по родным местам, и спрашивает, кто сочинил эту песню. Вместо ответа Хаят бросает ему в лицо слова презрения.

Сбежавшиеся пленные оскорбляют его, грозят расправой. Солдаты оттесняют народ, окружая Джалиля. Офицер злобно кричит: “Ваши легионы переходят на сторону Советов!” – и вдруг догадывается – “Гумеров!…” Пленные с мольбой простирают руки к Джалилю: теперь он может смотреть людям прямо в глаза.

Не верь!

Муса, брошенный в тюремную камеру, мыслями обращается к жене. Он видит утешающих ее подруг, веселье новогоднего праздника, игры детей, и среди них свою дочь. Внезапно Джалилю представляется иная картина; что расскажет о нем Казанфаров?!

Он видит предателя, входящего в его дом, слышит настойчивые вопросы жены и ответ: “Муса перешел на сторону врага”. Но жена не верит лживой вести.

Песни всегда посвящал я отчизне,

Нынче отчизне я жизнь отдаю.

Вновь вокруг глухие стены тюрьмы. В камеру вталкивают избитого Андрэ. Джалиль склоняется над ним. Бельгиец не понимает, как человек, приговоренный к смерти, может еще писать стихи.

Но Джалиль знает – у него много друзей. Готовясь к казни, он передает Андрэ “Моабитскую тетрадь”: его стихи должны дойти к народу. Поэт обращается к Германии, родине Маркса, Гейне, Бетховена, горячий призыв сбросить цепи позора.

Его слова подхватывают десятки голосов.

МУЗЫКА

Для музыки “Мусы Джалиля” характерны соединение поэтичности, высокой романтики и суровой жизненной правды, господство певучей, выразительной мелодии, лиризм, пронизывающий оперу. Ее национальная окраска разнообразна; наряду с мелодическим стилем татарской народной музыки здесь ощущается влияние русского, казахского, французского фольклора, сказывающееся на музыкальной обрисовке действующих лиц разных национальностей. Драматургия оперы отличается непрерывностью симфонического развития, важную роль играют оркестровые антракты и эпизоды; они связывают воедино сюжетно разобщенные сцены, концентрируют их идейно-эмоциональный смысл, дополняют и комментируют высказывания действующих лиц.

Проникновенно и сердечно звучит оркестровое вступление оперы; его задумчивая мелодия становится главной характеристикой Мусы Джалиля.

В первой картине преобладают сольные высказывания. В начале ее звучит раздольная, близкая к татарской народной песне мелодия арии Джалиля “Песни мои”. Сцена прощания с женой состоит из колыбельной песни, ариозо Джалиля “Нас не разлучить никогда” и дуэта “Путь твой суров”, вдохновенная мелодия которого приобретает в дальнейшем смысл темы любви.

В оркестре у гобоя соло, звучанием напоминающего курай , возникает напев “Зиляйлюк” – музыкальный символ Родины. Вершина и одновременно заключение картины – ария Джалиля “Прощай, Казань”; привольная мелодия певца сопровождается развитой оркестровой партией, в которой сталкиваются драматически контрастные темы.

Во второй картине три разнохарактерных раздела. Первый включает печальную песню Сатпаева “Облака, степь да река” и удалой, размашистый ансамбль с хором . В центре второго – сцена с Казанфаровым, где его надрывным, истерическим высказываниям противопоставлены гневные, мужественные речи Джалиля и Журавлева. Заключение – большой дуэт-сцена Джалиля и Журавлева ; вначале суровый и скорбный, затем героически приподнятый.

Симфонический антракт “Бой” соединяет вторую и третью картины.

В третьей картине преобладают речитативные сцены с развернутыми оркестровыми интерлюдиями. В ней господствует нервно возбужденный, тревожный характер музыки, подчеркиваемый единственным песенным фрагментом – колыбельной женщины с ребенком.

Четвертая и пятая картины образуют драматургический центр оперы. Это большие массовые сцены с множеством участников, обилием музыкальных контрастов, решенные в широких ораториальных формах. В начале четвертой картины – большой ансамбль пленных с хором; скорбный и гневный хор-вокализ сменяется хором “Много песен я в боях сложил”, который несколько раз прерывается песенкой Андрэ . Вторая половина картины – сцена Джалиля с пленными; она начинается печальной арией “Прости, Родина”, заканчивается глубоко взволнованной арией “Не верь!”.

Пятая картина открывается тревожным, затаенным хором пленных. Обращение Джалиля к легионерам оркестр сопровождает страстно напряженной мелодией его арии “Не верь!”. В центре картины – мелодия “Зиляйлюк”, широко звучащая в оркестре, и тоскливая песня Хаят “Дороги-дороги”.

Заключительная речитативная сцена открывается угрожающим ансамблем Хаят с хором и завершается скорбно-взволнованным хором “Прости, прости нас, родной Муса!”.

Шестая картина распадается на две контрастные сцены. В первой преобладает народно-жанровое начало: мечтательная песня жены поэта, светлый, в народном духе, женский хор, хор детей, комедийный танец пожилой женщины с самоваром, вальс с женским хором. Сцена с Казанфаровым отмечена непрерывным нарастанием драматизма, в центре ее дуэт жены поэта и Казанфарова на фоне женского хора, завершаемый патетической мелодией оркестра.

Последняя картина – “Сон Джалиля” – возвращается к сольно-камерному характеру первой. Трогательно-поэтичен рассказ Джалиля “В эту ночь явилась мне дочь во сне”. Скорбно-суровое ариозо Андрэ “Я помню все” – центр его сцены-дуэта с Джалилем.

Взволнованным речитативом начинается финальная ария Джалиля “Разве таким я знал тебя”, подхватываемая торжественным хором.