Краткое содержание Кладовая солнца Пришвин Михаил

В одном селе, возле Блудова болота, в районе города Переславля-Залесского, осиротели двое детей. Их мать умерла от болезни, отец погиб на Отечественной войне. Мы жили в этом селе всего только через один дом от детей. И конечно, мы тоже вместе с другими соседями старались помочь им, чем только могли.

Они были очень милые. “Мужичок в мешочке”, как и Настя, был весь в золотых веснушках, а носик его, чистенький тоже, как у сестры, глядел вверх. После родителей все их крестьянское хозяйство досталось детям: изба пятистенная, корова Зорька, телушка

Дочка, коза Дереза, безыменные овцы, куры, золотой петух Петя и поросенок Хрен. Очень хорошо, что Настя постарше брата на два года, а то бы он непременно зазнался и в дружбе у них не было бы, как теперь, прекрасного равенства. Бывает, и теперь Митраша вспомнит, как отец наставлял его мать, и вздумает, подражая отцу, тоже учить свою сестру Настю. Но сестренка мало слушается, стоит и улыбается…

II Кислая и очень полезная для здоровья ягода клюква растет в болотах летом, а собирают ее поздней осенью. Но не все знают, что самая-самая хорошая клюква, сладкая, как у нас говорят, бывает, когда она перележит зиму под снегом. Этой весной снег в густых ельниках еще держался и в конце апреля, но в болотах всегда бывает много теплее: там в это время снега уже не было вовсе. Настя, начиная собираться, повесила себе через плечо на полотенце большую корзину. – Зачем тебе полотенце? – спросил Митраша. – А как же? – ответила Настя. – Ты разве не помнишь, как мама за грибами ходила? – Помню, – ответила Настя, – о клюкве говорил, что знает местечко и клюква там осыпучая, но что он о какой-то палестинке говорил, я не знаю. Еще помню, говорил про страшное место Слепую елань*. – Вот там, возле елани, и есть палестинка, – сказал Митраша. – Пройдя немного болотом, дети поднялись на первую борину, известную под названием Высокая грива.

Отсюда, с высокой пролысинки, в серой дымке первого рассвета чуть виднелась борина Звонкая. Еще не доходя до Звонкой борины, почти возле самой тропы, стали показываться отдельные кроваво-красные ягоды. Охотники за клюквой поначалу клали эти ягоды в рот. Над маленькими корявыми елочками и березками серой мглой висело ночное одеяло и глушило все чудесные звуки Звонкой борины. Только слышался тут тягостный, щемящий и нерадостный вой. – Что это, Митраша, – спросила Настенька, ежась, – так страшно воет вдали? – Отец говорил, – ответил Митраша, – это воют на Сухой речке волки, и, наверно, сейчас это воет волк Серый помещик.

Отец говорил, что все волки на Сухой речке убиты, но Серого убить невозможно. – Так отчего же он страшно воет теперь? – Отец говорил: волки воют весной оттого, что им есть теперь нечего. А Серый еще остался один, вот и воет. Было совсем тихо в природе, и дети, озябшие, до того были тихи, что тетерев-косач не обратил на них никакого внимания. Он сел на самом верху, где сук сосны и сук ели сложились как мостик между двумя деревьями. Устроившись на этом мостике, для него довольно широком, ближе к ели, косач как будто стал расцветать в лучах восходящего солнца.

На голове его гребешок загорелся огненным цветком. Неподвижные, как изваяния, сидели на камне охотники за сладкой клюквой. Солнце, такое горячее и чистое, вышло против них над болотными елочками. Но случилось на небе в это время одно облачко. Оно явилось как холодная синяя стрелка и пересекло собой пополам восходящее солнце.

В то же время вдруг ветер рванул еще раз, и тогда нажала сосна, и ель зарычала. Кра! – закричала ворона. И самец быстро перебежал по мостику остальной путь до косача и со всей силой долбанул его. Как ошпаренный метнулся косач к улетающим тетеревам, но разгневанный самец догнал его, вырвал, пустил по воздуху пучок белых и радужных перышек и погнал и погнал далеко. Тогда серая хмарь плотно надвинулась и закрыла все солнце с его живительными лучами.

Уже целых два года прошло, как случилось ужасное несчастье в жизни Травки: умер обожаемый ею лесник, старый охотник Антипыч. Мы с давних лет ездили к этому Антипычу на охоту, и старик, думается, сам позабыл, сколько ему было лет, все жил, жил в своей лесной сторожке, и казалось – он никогда не умрет. – Сколько тебе лет, Антипыч? – спрашивали мы. – Травка повернулась и вышла на двор. – То-то, ребята, – сказал Антипыч. – Вот Травка, собака гончая, с одного слова все понимает, а вы, глупенькие, спрашиваете, где правда живет. Ладно же, приезжайте. А упустите меня, Травке я все перешепну.

И вот умер Антипыч. Вскоре после этого началась Великая Отечественная война. Другого сторожа на место Антипыча не назначили, и сторожку его бросили.

Сторожка Антипыча была вовсе не далеко от Сухой речки, куда несколько лет тому назад, по заявке местных крестьян, приезжала наша волчья команда. Местные охотники проведали, что большой волчий выводок жил где-то на Сухой речке. Мы приехали помочь крестьянам и приступили к делу по всем правилам борьбы с хищным зверем. Сквозь деревья пробилась трава, лианы плюща завили частые молодые осинки. И так создалось крепкое место, или даже, можно сказать по-нашему, по-охотничьи, волчья крепость.

Определив место, где жили волки, мы обошли его на лыжах и по лыжнице, по кругу в три километра, развесили по кустикам на веревочке флаги, красные и пахучие. Серый помещик сделался грозой края, и опять крестьяне приехали за нашей волчьей командой. Пять раз мы пытались его зафлажить, и все пять раз он у нас махал через флаги. И вот теперь, ранней весной, пережив суровую зиму в страшном холоде и голоде, Серый в своем логове дожидался с нетерпением, когда же наконец придет настоящая весна и затрубит деревенский пастух.

Сухая речка большим полукругом огибает Блудово болото. На одной стороне полукруга воет собака, на другой – воет волк. А ветер нажимает на деревья и разносит их вой и стон, вовсе не зная, кому он служит. Ему все равно, кто воет, дерево, собака – друг человека, или волк – злейший враг его, – лишь бы он выл.

Травка, постояв немного, даже поднялась вверх на задние лапы, как заяц… С ней было так однажды еще при жизни Антипыча. Была у лесника трудная работа в лесу по отпуску дров. Антипыч, чтобы не мешала ему Травка, привязал ее у дома. Травка вернулась к Лежачему камню, проверила запах корзины на камне с тем, что ветер нанес.

Потом она проверила след другого маленького человечка и тоже заячий след. Можно догадываться, она так и подумала: “Заяц-русак пошел прямым следом на дневную лежку, он где-нибудь тут же, недалеко, возле Слепой елани, и лег на весь день и никуда не уйдет. А тот человек с хлебом и картошкой может уйти.

Слепая елань, куда повела Митрашу стрелка компаса, было место погибельное, и тут на веках немало затянуло в болото людей, и еще больше скота. И уж, конечно, всем, кто идет в Блудово болото, надо хорошо знать, что такое Слепая елань. Мы это так понимаем, что все Блудово болото, со всеми огромными запасами горючего, торфа, есть кладовая солнца. Слой под ногами у Митраши становился все тоньше и тоньше, но растения, наверно, очень крепко сплелись и хорошо держали человека, и, качаясь и покачивая все далеко вокруг, он все шел и шел вперед.

Митраше оставалось только верить тому человеку, кто шел впереди его и оставил даже тропу после себя. Дрон-тон! – крикнул ворон сверху. И очень умные на всякое поганое дело сороки смекнули о полном бессилии погруженного в болото маленького человечка. Они соскочили с верхних пальчиков елок на землю и с разных сторон начали прыжками свое сорочье наступление.

Кто никогда не видел, как растет клюква, тот может очень долго идти по болоту и не замечать, что он по клюкве идет. Вот взять ягоду чернику, – та растет, и ее видишь: стебелечек тоненький тянется вверх, по стебельку, как крылышки, в разные стороны зеленые маленькие листики, и у листиков сидят мелким горошком чернички черные ягодки с синим пушком. В глухих местах, где живет огромная птица глухарь, встречается костяника, красно-рубиновая ягода кисточкой, и каждый рубинчик в зеленой оправе. Только у нас одна-единственная ягода клюква, особенно ранней весной, прячется в болотной кочке и почти невидима сверху. Только уж когда очень много ее соберется на одном месте, заметишь сверху и подумаешь: “Вот кто-то клюкву рассыпал”.

Испуганная лосем, Настенька изумленно смотрела на змею: гадюка по-прежнему лежала, свернувшись колечком в теплом луче солнца. Насте представилось, будто это она сама осталась там, на пне, и теперь вышла из шкуры змеиной и стоит, не понимая, где она. Совсем недалеко стояла и смотрела на нее большая рыжая собака с черным ремешком на спине. Собака эта была Травка.

Несмело возле Лежачего камня на успокоенных деревьях затоковал косач-токовик. И журавли прокричали три раза, не как утром – “победа”, а вроде как бы: – Спите, но помните: мы вас всех скоро разбудим, разбудим, разбудим! День кончился не порывом ветра, а последним легким дыханием.

Тогда наступила полная тишина, и везде стало все слышно, даже как пересвистывались рябчики в зарослях Сухой речки. Выслушав гон лисицы, Травка точно так же, как и мы, охотники, поняла круг пробега зайца: от Лежачего камня заяц бежал на Слепую елань и оттуда на Сухую речку, оттуда долго полукругом на палестинку и опять непременно к Лежачему камню – и затаилась тут в густом кусту можжевельника. Пока собака выправлялась, заяц огромными скачками летел уже по Митрашиной тропе прямо на Слепую елань. Тогда волчий способ охоты не удался: до темноты нельзя было ждать возвращения зайца.

И Травка своим собачьим способом бросилась вслед зайцу и, взвизгнув заливисто, мерным, ровным собачьим лаем наполнила всю вечернюю тишину. Сороки на Слепой елани, услыхав приближение зайца, разделились на две партии: одни остались при маленьком человечке и кричали: – Дри-ти-ти! Другие кричали по зайцу: – Дра-та-та! Трудно разобраться и догадаться в этой сорочьей тревоге.

Сказать, что они зовут на помощь, – какая тут помощь! Для Травки все люди были как два человека – один Антипыч с разными лицами и другой человек – это враг Антипыча. И вот почему хорошая, умная собака не подходит сразу к человеку, а остановится и узнает, ее это хозяин или враг его. Так вот и стояла Травка и глядела в лицо маленького человека, освещенного последним лучом заходящего солнца. У маленького человека в словах не только дружба и радость была, как думала Травка, а тоже таился и хитрый план своего спасения.

Если бы он мог пересказать ей понятно свой план, с какой радостью бросилась бы она его спасать. Но он не мог сделать себя для нее понятным и должен был обманывать ее ласковым словом. После бурной радости от встречи с Антипычем деловая Травка сейчас же вспомнила свой первый гон по зайцу. И понятно: Травка – гончая собака, и дело ее – гонять для себя, но для хозяина Антипыча поймать зайца – это все ее счастье.

Узнав теперь в Митраше Антипыча, она продолжала свой прерванный круг и вскоре попала на выходной след русака и по этому свежему следу сразу пошла с голосом.



1 Star2 Stars3 Stars4 Stars5 Stars (1 votes, average: 5.00 out of 5)

Краткое содержание Кладовая солнца Пришвин Михаил