Еврипид
Алькеста
Это трагедия со счастливым концом. На драматических состязаниях в Афинах был обычай: каждый поэт представлял “трилогию”, три трагедии, иногда даже подхватывающие друг друга по темам , а после них, для разрядки мрачного настроения – “сатировскую драму”, где герои и действие были тоже из мифов, но хор непременно состоял из веселых сатиров, козлоногих и хвостатых спутников бога вина Диониса; соответственно и сюжет для нее выбирался веселый и сказочный. Но приспособить хор сатиров можно было не ко всякому
Это и была “Алкестида”.
Сказочный сюжет здесь – борьба Геракла со Смертью. Греки, как и все народы, представляли когда-то, что Смерть – это чудовищный демон, который приходит к умирающему, хватает его душу и уносит в подземное царство. Всерьез в такого демона давно уже не верили и рассказывали о нем не мифы, а сказки.
Например, как хитрец Сизиф захватил Смерть врасплох, заковал в оковы и долго держал в плену, так что люди на земле перестали умирать, а самому Зевсу пришлось вмешаться и навести порядок. Или как главный богатырь греческих мифов, труженик Геракл, однажды схватился со Смертью врукопашную, осилил ее и вырвал у нее душу, которую демон уже уносил в преисподнюю. Это была душа молодой царицы Алкестиды , жены царя Адмета,
Дело было так. Бог Аполлон поссорился со своим отцом, громовержцем Зевсом, и был им наказан: Зевс велел ему целый год служить пастухом у смертного человека – царя Адмета. Адмет был хозяин добрый и ласковый, и Аполлон тоже отплатил ему добром. Он напоил допьяна непреклонных Мойр, богинь судьбы, отмеривающих сроки человеческой жизни, и добился для Адмета чуда: когда придет Адмету время умирать, то за него, Адмета, может умереть кто-нибудь другой, а он, Адмет, доживет свою жизнь за этого другого.
Прошло время, Адмету пришла пора умирать, и он стал искать среди своих родных человека, который согласился бы принять смерть вместо него. Старый отец отказался, старая мать отказалась, и согласилась только его молодая жена – царица Алкестида. Она так его любила, что готова была отдать за него жизнь, чтобы он продолжал царствовать со славой, растил их детей и помнил о ней.
С этого и начинается трагедия Еврипида. На сцене – бог Аполлон и демон Смерти. Демон пришел за душой Алкестиды; он злорадно торжествует: похитить молодую жизнь приятнее, чем жизнь зрелого мужа. “Рано торжествуешь! – говорит ему Аполлон. – Берегись: скоро сюда придет человек, который и тебя осилит”.
На сцену выходит хор местных жителей: они встревожены, они любят и доброго царя и молодую царицу, они не знают, каких богов молить, чтобы миновала смертная беда. Царская служанка рассказывает им: ничем уже не помочь, настал последний час. Алкестида приготовилась к смерти, омылась, оделась в смертный наряд, помолилась домашним богам: “Храните моего мужа и даруйте моим детям не безвременную смерть, как мне, а должную, на склоне дней!” Простилась со своим брачным ложем: “Ах, если и придет сюда другая жена, то будет она не лучше меня, а лишь счастливее!” Простилась с детьми, со слугами и с мужем: бедный Адмет, он остается жить, но мучится тоской, как будто умирает. Сейчас ее вынесут из дворца, чтобы она простилась с солнечным светом. “О горе, горе, – поет хор. – Если можешь, Аполлон, – заступись!”
Из дворца выносят Алкестиду, с ней Адмет, с ними маленькие сын и дочь. Начинается общий плач; Алкестида прощается с землей и небом, ей уже слышен плеск загробной реки. Она обращается к Ад-мету: “Вот моя последняя просьба: не бери другую жену, не бери мачеху нашим детям, будь защитником сыну, дай достойного мужа дочери!” “Не возьму другую жену, – отвечает ей Адмет, – буду носить по тебе траур до конца дней, не будет в доме моем ни радости, ни песен, а ты являйся мне хоть во снах и встреть меня в преисподней, когда я умру!
О, зачем я не Орфей, песнею вымоливший себе возлюбленную у подземного царя!” Речи Алкестиды все короче, она умолкает, она умерла. Хор поет умершей напутственную песню и сулит ей вечную славу между живыми.
Тут-то и появляется Геракл. Он идет на север, ему назначен очередной подневольный подвиг: расправиться с жестоким царем, который убивает захожих гостей и кормит их мясом своих кобылиц-людоедиц. Царь Адмет – его друг, он хотел отдохнуть и подкрепиться в его доме; но в доме грусть, печаль, траур, – может быть, лучше ему поискать другого приюта? “Нет, – говорит ему Адмет, – не думай о дурном, оставь мне мои заботы; а мои рабы тебя и накормят и уложат”. “Что ты, царь, – спрашивает хор, – статочное ли дело – хороня такую жену, принимать и угощать гостей?” “А статочное ли дело, – отвечает Адмет, – своим горем обременять друзей?
Добро за добро: гость всегда свят”. Хор поет о великодушии царя Адмета, и как добры к нему боги, и как добр он к друзьям.
Алкестиду хоронят. В каждой трагедии есть спор – вспыхивает спор и над ее телом. Проститься с мертвой выходит старый отец Адмета и говорит ей трогательные слова.
Здесь Адмет теряет самообладание: “Ты не захотел умереть за меня – значит, это ты виноват в ее смерти! – кричит он. – А если бы не она, ты был бы виноват и в моей смерти! Я тебе больше не сын”. “Смертный срок был – твой, – отвечает отец, – ты не захотел умирать; так не попрекай и меня, что я не хочу умирать, и стыдись жены, которую ты не пощадил” . С проклятиями друг другу отец и сын расходятся.
А Геракл, ничего не зная, пирует за сценой; у греков он всегда считался не только силачом, но и обжорой. Раб жалуется зрителям: ему хочется плакать о доброй царице, а он должен с улыбкой прислуживать пришельцу. “Что ты так угрюм? – спрашивает его Геракл. – Жизнь коротка, завтрашний день неизвестен, давай радоваться, пока живы”. Тут раб не выдерживает и рассказывает гостю все, как есть.
Геракл потрясен – и преданностью царицы мужу, и благородством царя перед другом. “Где хоронят Алкестиду?” Слуга указывает. “Мужайся, сердце, – говорит Геракл, – я бился с живыми, теперь выхожу на саму Смерть и вызволю жену для друга хоть из преисподней”.
Пока Геракла нет, на сцене – плач. Адмет страдает уже не о покойнице – о себе: “Горе для нее кончилось, началась для нее вечная слава. А я? что мне теперь жизнь, если всякий может сказать мне в лицо: вот трус, он испугался честной смерти, он предпочел позорную жизнь!” Хор грустно утешает его: такова судьба, а с судьбой не спорят.
Возвращается Геракл, за ним – безмолвная женщина под покрывалом. Геракл пеняет Адмету: “Ты друг мне, и ты утаил от меня твое горе? стыдись! Бог тебе судья, а у меня к тебе просьба. Сейчас случилась у меня нелегкая борьба и кулачный бой, я победил, и наградой мне была вот эта женщина. Я иду на север служить мою службу, а ты, прошу, приюти ее в своем дворце: хочешь – рабыней, а хочешь – когда пройдет твоя тоска, – и новой женой”. – “Не говори так: тоске моей нет конца, и на женщину эту мне больно глядеть: ростом и статью она мне напоминает Алкестиду.
Не береди мне душу!” – “Я твой друг, неужели я хочу тебе дурного? Возьми ее за руку. А теперь смотри!” И Геракл сдергивает со своей спутницы покрывало. “Это Алкестида? живая? не призрак? Ты ее спас!
Останься! Раздели мою радость!” – “Нет, дело ждет. А ты будь добр и праведен, соверши жертвы богам небесным и подземным, и тогда спадут с нее смертные чары, и она заговорит и снова будет твоей”. – “Я счастлив!” – восклицает Адмет, простирая руки к солнцу, а хор заканчивает трагедию словами: “…Неведомы пути богов, жданное для нас несбывчиво, и невозможное для них возможно: мы это видели”.
(1 votes, average: 5.00 out of 5)Краткое содержание Еврипид Алькеста