Чем дальше от нас война, тем больше осознаем мы величие народного подвига. И тем больше – цену победы. Вспоминается первое сообщение об итогах войны: семь миллионов погибших. Потом надолго войдет в оборот другая цифра: двадцать миллионов погибших. Совсем недавно названо уже двадцать семь миллионов. А сколько искалеченных, изломанных жизней! Сколько несостоявшихся счастий, сколько не рожденных детей, сколько слез материнских, отцовских, вдовьих, детских было пролито! Особо следует сказать о жизни на войне. Жизни, которая, естественно, включает
О быте войны рассказывает Вячеслав Кондратьев в повести “Сашка”, которую “можно было назвать глубочайшим сущностным трагическим прозаизмом войны”. 1943 год. Бои надо Ржевом. С хлебом плохо. Нет курева. Нет боеприпасов. Грязь. Через всю повесть проходит основной мотив: битая-перебитая рота. Почти совсем не осталось однополчан-дальневосточников. Из ста пятидесяти человек в роте осталось шестнадцать. “Все поля в наших”, – скажет Сашка. Вокруг ржавая, набухшая красной кровью земля. Но бесчеловечность войны не смогла обесчеловечить героя. Вот он полез, чтобы снять с убитого немца валенки. “Для себя ни за что бы не полез, пропади пропадом эти валенки! Но Рожкова жалко. Его пимы насквозь водой пропитались – и за лето не просушишь”.
Хочется выделить самый главный эпизод повести – историю с пленным немцем, которого не может Сашка, выполняя приказ, пустить в расход. Ведь написано было в листовке: “Обеспечена жизнь и возвращение после войны”. И Сашка обещал немцу жизнь: “Тех, кто спалил деревню, поджигателей этих стрелял бы Сашка безжалостно. Если б попались”. А как в безоружного? Очень много видел Сашка смертей за это время. Но цена человеческой жизни не уменьшилась от этого в его сознании. Лейтенант Володько скажет, когда услышит историю про пленного немца: “Ну, Сашок, ты человек!”. А Сашка ответит просто: “Люди же мы, а не фашисты”.
В бесчеловечной, кровавой войне человек остается человеком, а люди – людьми. Об этом и написана повесть: о страшной войне и сохраненной человечности. Десятилетия не ослабили интереса общества к этому историческому событию. Время демократизма и гласности, осветившее светом правды многие страницы нашего прошлого, ставит перед историками и литераторами новые и новые вопросы.
Не принимая лжи, малейшей неточности в показе исторической наукой минувшей войны, ее участник, писатель В. Астафьев сурово оценивает сделанное: “К тому, что написано о войне, я, как солдат никакого отношения не имею, я был совершенно на другой войне. Полуправда нас измучила”.
Эти и подобные, возможно, жесткие слова приглашают обратиться наряду с традиционными произведениями Юрия Бондарева, Василия Быкова, Виктора Богомола к романам Астафьева “Пастух и пастушка”, В. Гроссмана “Жизнь и судьба”, повестям и рассказам Виктора Некрасова “В окопах Сталинграда”, К. Воробьева “Крик”, “Убиты под Москвой”, “Это мы, Господи!”, В. Кондратьева “Сашка” и другим.
“Это мы, Господи!” – произведение такой художественной значимости, что, по словам В. Астафьева, “даже в незавершенном виде… может и должно стоять на одной полке с русской классикой”.
Мы еще очень много не знаем о войне, об истинной цене победы. Произведение К. Воробьева рисует такие события войны, которые не до конца известны взрослому читателю и почти незнакомы школьнику. Герои повести Константина Воробьева “Это мы, Господи!” и повести “Сашка” Кондратьева очень близки по мировоззрению, возрасту, характеру, события обеих повестей происходят в одних и тех же местах, возвращают нас, говоря словами Кондратьева, “в самое крошево войны”, в самые кошмарные и бесчеловечные ее страницы. Однако у Константина Воробьева другой, по сравнению с кондратьевской повестью, лик войны – плен. Об этом написано не так уж и много: “Судьба человека” М. Шолохова, “Альпийская баллада” В. Быкова, “Жизнь и судьба” В. Гроссмана. И во всех произведениях отношение к пленным неодинаково.
В заглавии повести “Это мы, Господи!” как бы слышится голос-стон измученных: “Мы готовы к смерти, к тому, чтобы быть принятыми тобой, Господи. Мы прошли все круги ада, но свой крест несли до конца, не потеряли в себе человеческое”. В заглавии и мысль о безмерном страдании, о том, что в этом страшном обличье полуживых существ трудно узнать самих себя. О системе уничтожении людей – свидетелей нацистских преступлений, о злодеяниях с болью и ненавистью пишет К. Воробьев. Что давало силы бороться измученным, больным, голодным людям? Ненависть к врагам, безусловно, сильна, но она не основной фактор. Все-таки главное – это вера в правду, добро и справедливость. А еще – любовь к жизни.
(1 votes, average: 5.00 out of 5)ИСТИННАЯ ЦЕНА ПОБЕДЫ – ТЕМА ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ В ЛИТЕРАТУРЕ XX ВЕКА