Еще в 20-е годы, когда в печати стали появляться первые книги “Тихого Дона”, поползли слухи о том, что Шолохов не написал роман, а тайком присвоил его, завладев рукописями убитого белого офицера. Так возник сенсационный вопрос об авторстве “Тихого Дона”. Тогда скептиков заставили замолчать в приказном порядке, через средства массовой информации пригрозив им судебными преследованиями.
Однако в 70-80-е гг. вспыхнула новая дискуссия, вызванная появлением нескольких
зарубежных исследований, в которых предпринималась попытка аргументированного доказательства гипотезы о наличии другого автора “Тихого Дона”. В поддержку версии о “плагиате” приводились доводы о том, что Шолохов был слишком молод, неопытен и, главное, малообразован, чтобы быть способным на создание столь мощного, зрелого и масштабного произведения, как “Тихий Дон”; что в своей жизни он не проявлял донского “патриотизма”, которым пронизан его роман, и что его общественно-нравственная позиция резко отличалась от той, которую традиционно занимали в русской литературе великие писатели. Но многие факты, в том числе и большой период времени, в течение которого создавался роман, самоотверженная борьба Шолохова со сталинской цензурой за содержание и продвижение книги в печать, результаты компьютерных исследований текста и его сопоставления со стилем других шолоховских произведений свидетельствуют о том, что “Тихий Дон” действительно принадлежит перу именно этого писателя. В 1933 г., уже после публикации первой части романа “Поднятая целина”, Шолохов в письме к Сталину делился собственными наблюдениями над тем, как на самом деле проходила хлебозаготовка в его станице Вешенская: “В полночь вызывали… по одному, сначала допрашивали, угрожая пытками, а потом применяли пытки: между пальцев клали карандаш и ломали суставы, а затем надевали на шею веревочную петлю и вели к проруби в Дону топить. Решил, что лучше написать Вам, чем на таком материале создавать последнюю книгу “Поднятой целины”.
С приветом М. Шолохов”. Сталин ответил телеграммой: “Спасибо за сообщение… Сделаем все, что требуется.
Сообщите о размерах необходимой помощи”. Шолохов в тот же день откликнулся: “…по одному Вешенскому району осуждено за хлеб около 1700 человек. Теперь семьи их высылают на север, – и в конце добавил: После Вашей телеграммы я ожил и воспрянул духом. До этого было очень плохо.
Письмо к Вам – единственное, что я написал с ноября прошлого года. Для творческой работы последние полгода были вычеркнуты. Зато сейчас буду работать с удесятеренной энергией”.
По “сигналу” Шолохова была создана комиссия, расследовавшая ситуацию с хлебозаготовкой на Дону, а по результатам работы этой комиссии Политбюро приняло постановление “О помощи колхозам Северной области Азовско-Черноморского края”.
