Ифигения в Авлиде

ГРЕЦИЯ

Еврипид (euripides) 485 (или 480) – 406 до н. э.

Ифигения в Авлиде (Iphigeneia he en aulidi) – Трагедия (408-406 до н. э.)

Начиналась Троянская война. Троянский царевич Парис обольстил и похитил Елену, жену спартанского царя Менелая. Греки собрались на них огромным войском, во главе его встал аргосский царь Агамемнон, брат Менелая и муж Клитемнестры – сестры Елены. Войско стояло в Авлиде – на греческом берегу, обращенном к Трое. Но отплыть оно не могло – богиня этих мест Артемида, охотница и покровительница рожениц, наслала на греков безветрие

Почему Артемида это сделала – рассказывали по-разному. Может быть, она просто хотела защитить Трою, которой покровительствовал ее брат Аполлон. Может быть, Агамемнон, на досуге развлекаясь охотою, одной стрелою поразил лань и не в меру гордо воскликнул, что сама Артемида не ударила бы метче, – а это было оскорблением богине. А может быть, случилось знаменье: два орла схватили и растерзали беременную зайчиху, и гадатель сказал: это значит – два царя возьмут Трою, полную сокровищ, но им не миновать гнева Артемиды, покровительницы беременных и рожениц. Артемиду нужно умилостивить.

Как умилостивить Артемиду – об этом рассказ был только один. Гадатель сказал: богиня требует себе человеческой жертвы – пусть на алтаре будет зарезана родная дочь Агамемнона и Клитемнестры, красавица Ифигения. Человеческие жертвы в Греции давно уже были не в обычае; а такая жертва, чтобы отец принес в жертву дочь, была делом совсем неслыханным. И все-таки жертву принесли. За Ифигенией послали гонцов: пусть ее привезут в греческий стан, царь Агамемнон хочет выдать ее замуж за лучшего греческого героя – Ахилла. Ифигению привезли, но вместо свадьбы ее ждала смерть: ее связали, завязали ей рот, чтобы крики ее не мешали обряду, понесли к алтарю, жрец занес над нею нож… Но здесь богиня Артемида смилостивилась: она окутала алтарь облаком, бросила под нож жреца вместо девушки жертвенную лань, а Ифигению унесла по воздуху на край земли, в Тавриду, и сделала там своей жрицей. О судьбе Ифигении в Тавриде Еврипид написал другую трагедию. Но никто из греков не догадывался о случившемся: все были уверены, что Ифигения пала на алтаре. И мать Ифигении, Клитемнестра, затаила за это смертную ненависть к Агамемнону, своему мужу-детоубийце. Сколько страшных дел последовало за этим, покажет потом Эсхил в своей “Орестее”.

Вот об этом жертвоприношении Ифигении и написал свою трагедию Еврипид. В ней три героя: сперва Агамемнон, потом Клитемнестра и, наконец, сама Ифигения.

Начинается действие разговором Агамемнона со своим верным стариком рабом. Ночь, тишь, безветрие, но в сердце Агамемнона нет покоя. Хорошо рабу: его дело – послушание; тяжело царю: его дело – решение. В нем борются долг вождя: повести войско к победе – и чувство отца: спасти свою дочь. Сперва долг вождя пересилил: он послал в Аргос приказ привезти Ифигению в Авлиду – будто бы для свадьбы с Ахиллом. Теперь пересилило чувство отца: вот письмо с отменой этого приказа, пусть старик как можно скорее доставит его в Аргос к Клитемнестре, а если мать с дочерью уже выехали, пусть остановит их в дороге и вернет назад. Старик уходит в путь, Агамемнон – в свой шатер; всходит солнце. Появляется хор местных женщин: они, конечно, ни о чем не знают и в долгой песне искренне прославляют великий задуманный поход, перечисляя вождя за вождем и корабль за кораблем.

Песня хора обрывается неожиданным шумом. Раб-старик недалеко ушел: при выходе из лагеря его встретил тот, кому эта война нужнее и дороже всего, – царь Менелай; недолго думая, он отнял тайное письмо, прочитал его и теперь осыпает Агамемнона укорами: как, он изменил себе и войску, он приносит общее дело в угоду своим семейным делам – хочет сохранить дочь? Агамемнон вспыхивает: не Менелай ли затеял все это общее дело в угоду собственным семейным делам – чтобы вернуть жену? “Тщеславец! – кричит Менелай, – ты домогся командования и слишком много берешь на себя!” “Безумец! – кричит Агамемнон, – много я беру на себя, но греха на душу не возьму!” И тут – новая пугающая весть: пока братья спорили, никем не предупрежденная Клитемнестра с Ифигенией уже подъехала к лагерю, войско уже знает об этом и шумит о царевниной свадьбе. Агамемнон поникает: он видит, что одному против всех ему не выстоять. И Менелай поникает: он понимает, что конечный виновник гибели Ифигении – все-таки он. Хор поет песню с любви доброй и недоброй: недоброй была любовь Елены, вызвавшая эту войну.

Въезжают Клитемнестра и Ифигения, сходят с колесницы; почему так печально встречает их Агамемнон? “Царские заботы!” Точно ли Ифигению ожидает свадьба? “Да, ее поведут к алтарю”. А где же свадебная жертва богам? “Ее я и готовлю”. Агамемнон уговаривает Клитемнестру оставить дочь и вернуться в Аргос. “Нет, никогда: я – мать, и на свадьбе я – хозяйка”. Клитемнестра входит в шатер, Агамемнон идет в лагерь; хор, понимая, что жертвы и войны не миновать, заглушает печаль песней о грядущем падении Трои.

За всем этим остался забыт еще один участник действия – Ахилл. Его именем воспользовались для обмана, не сказавши ему. Сейчас он как ни в чем не бывало подходит к шатру Агамемнона: долго ли ждать похода, воины ропщут! Навстречу ему выходит Клитемнестра и приветствует его как будущего зятя. Ахилл в недоумении, Клитемнестра – тоже; нет ли здесь обмана? И старик раб раскрывает им обман: и умысел против Ифигении, и мучения Агамемнона, и его перехваченное письмо. Клитемнестра в отчаянии: она с дочерью в ловушке, все войско будет против них, одна надежда – на Ахилла, ведь он обманут так же, как они! “Да, – отвечает Ахилл, – я не потерплю, чтобы царь играл моим именем, как разбойник топором; я воин, я повинуюсь начальнику на благо дела, но отказываюсь от повиновения во имя зла; кто тронет Ифигению, будет иметь дело со мной!” Хор поет песню в честь Ахилла, поминает счастливую свадьбу его отца с морской богиней Фетидой – такую непохожую на нынешнюю кровавую свадьбу Ифигении.

Ахилл ушел к своим воинам; вместо него возвращается Агамемнон: “Алтарь готов, пора для жертвоприношенья” – и видит, что его жена и дочь уже все знают. “Ты готовишь в жертву дочь? – спрашивает Клитемнестра. – Ты будешь молиться о счастливом пути? и о счастливом возврате? ко мне, у которой ты отнимаешь невинную дочь за распутницу Елену? кее сестрам и брату, которые будут шарахаться от твоих кровавых рук? и даже не побоишься правой мести?” – “Пожалей, отец, – заклинает Ифигения, – жить так радостно, а умирать так страшно!” – “Что страшно и что не страшно, я знаю сам, – отвечает Агамемнон, – но вот в оружии стоит вся Греция, чтобы чужеземцы не позорили ее жен, и для нее мне не жаль ни своей крови, ни твоей”. Он поворачивается и уходит; Ифигения жалобной песней оплакивает свою судьбу, но слова отца запали ей в душу.

Возвращается Ахилл: воины уже знают все, весь лагерь кипит и требует царевну в жертву, но он, Ахилл, будетее защищать хотя бы один против всех. “Не нужно! – выпрямляется вдруг Ифигения. – Не обнажайте мечей Друг на друга – сберегите их против чужеземцев. Если речь идет о судьбе и чести всей Греции – пусть я буду ее спасительницей! Правда сильнее смерти – я умру за правду; а мужи и жены Греции почтят меня славой”. Ахилл в восхищении, Клитемнестра в отчаянии, Ифигения запевает ликующую песнь во славу кровожадной Артемиды и под эти звуки идет на смерть.

Здесь обрывается трагедия Еврипида. Дальше следовала концовка – в вышине появлялась Артемида и возвещала страждущей Клитемнестре, что дочь ее будет спасена, а под ножом погибнет лань. Потом приходил вестник и рассказывал Клитемнестре, что он видел, когда совершалось жертвоприношение: чин обряда, муки Агамемнона, последние слова Ифигении, удар жреца, облако над алтарем и ветер, вздувший наконец паруса греческих кораблей. Но эта концовка сохранилась только в поздней переделке; как откликалась на это Клитемнестра, как зарождалась в ее сердце роковая мысль о мести мужу, мы не знаем.

М. Л. Гаспаров