В ранних рассказах Чехова в соответствии с жанром короткой юморески жизненные ситуации намеренно упрощены, характеры персонажей просты, наделены комичными чертами, а ситуации зачастую анекдотичны. Чехов рисует жизнь чудаковатых провинциалов, неудачливую и смешную судьбу заштатных актеров, простых и непритязательных людей. Мир его героев – это царство неумных, ненормальных, искаженных отношений, которые вызывают смех.
Но есть уже и среди этих ранних юморесок произведения другого плана.
Путь Чехова в большую литературу начался
Реальнее теперь изображать коллежских регистраторов, не дающих жить их превосходительствам…”. В этом высказывании, по сути, заключено содержание таких рассказов, как “Толстый и тонкий”, “Смерть чиновника”, переосмысливающих ситуацию гоголевских произведений. В них скромный маленький чиновник превращается в охранителя системы, где низший по чину просто обязан пресмыкаться перед вышестоящим. Напротив “значительное лицо” выглядит гораздо человечнее и вовсе не стремится помыкать нижестоящим. Так чиновник Червяков из рассказа “Смерть чиновника” умер не от страха перед генералом Бризжаловым, на которого он случайно чихнул в театре, и не от того, что унижено его человеческое достоинство – унижать его как раз никто и не собирался.
Наоборот, все старания “маленького человека” оказываются направлены на то, чтобы убедить непонятливое “значительное лицо”, что оно должно быть разгневано, а когда это не удается, Червяков умирает, потому что не может перенести крушение сложившейся системы отношений, пусть даже унизительной для него. Этот рассказ смешон и грустен одновременно, как и многие другие, например, “Хамелеон”. В основе комичной ситуации, когда полицейский надзиратель Очумелов несколько раз меняет свое мнение на происшествие в зависимости от того, кому принадлежит собака, лежит его незыблемая уверенность в превосходстве “генеральского” над “прочим”. Генерал здесь даже не появляется, но достаточно лишь упоминания о нем, чтобы Хамелеон изменил свой приговор. Таким образом, действие системы зависимости и подчиненности обнаруживается в поведении фигур подчиненных, которые и выступают ее главными охранителями.
Это смешно и страшно одновременно.
В других рассказах этого периода, несмотря на юмористическую форму, также затронуты важнейшие общественные проблемы. Картина страшной темноты и невежества народа встает за веселой историей в рассказе “Злоумышленник”. Но здесь же впервые в чеховской прозе поднимается одна из ее важнейших тем: полное, абсолютное непонимание человека человеком. Ведь крестьянин Денис Григорьев, откручивающий гайки на железной дороге, и судебный следователь говорят на разных языках.
В более позднем рассказе “Тоска” проблема непонимания перерастает в тему отчуждения и одиночества человека, которая станет ведущей в литературе XX века. Это подлинный шедевр чеховской новеллистки. Показательно, что в нем писатель использует эпиграф -“Кому повем печаль мою?” – что нехарактерно для его писательской манеры.
В данном случае ссылка на библейское изречение явно говорит о серьезности темы рассказа.
Мрачное лицо рядового представителя полицейско-самодержавной системы России представлено в рассказе “Унтер Пришибеев”. Удивительно, но и в его герое отставном унтере просматриваются черты, сходные с Червяковым и Очумеловым. Они не на внешнем, а на глубинном уровне: у каждого из них есть определенные стереотипы мышления и поведения, которые определяют все их действия, дают жизненные ориентиры.
В дальнейшем эта тема перерастет в основную проблему творчества писателя, определившую произведения его зрелой прозы.
Эти ранние рассказы оказываются тематически связаны с шедевром зрелого творчества Чехова рассказом “Человек в футляре”, герой которого стал восприниматься как символ, как социальное обобщение в самом широком смысле. Через описание тщедушного гимназического учителя вырастают точно обозначенные приметы эпохи: мысль, которую стараются запрятать в футляр; господство “циркуляра”, запрещающего все проявления живой жизни; разгул шпионства, доноса. Как итог всего этого – всеобщий страх, рабский, добровольный, убивающий, мертвящий все живое, человечное.
В сюжетной части рассказа – истории не состоявшейся женитьбы Беликова на Вареньке Коваленко, заканчивающейся смертью “человека в футляре”, – сталкиваются два контрастных начала: жизнь, молодость, свобода, воплощенная в веселой, жизнерадостной девушке, и косность, омертвение, подавление любого свободного человеческого проявления, связанные с образом Беликова.
Именно в этом рассказе писатель нашел удивительно емкую и точную форму, обозначающую стереотип мышления человека, стремление жить по определенному шаблону, – это “футляр”. Все реакции “человека в футляре” Беликова на живую жизнь укладываются в одну фразу: “Как бы чего не вышло”. Но так же по шаблону живут и мыслят многие другие герои чеховских рассказов – не только Червяков, Тонкий, Хамелеон, Пришибееев, в которых явно обозначены комические черты, но и внешне вполне “серьезные” герои зрелой прозы. Чехов показывает сковывающую власть “футляра” даже там, где, казалось бы, каждый человек свободен, сам выбирает свои ориентиры.
В рассказе “Крыжовник”, входящем, как и “Человек в футляре” в “маленькую трилогию”, речь идет о всей человеческой жизни, втиснутой, как в футляр, в мечту о собственном имении со своим крыжовником.
Так в своих рассказах и повестях зрелой поры Чехов показывает, что ненормальной становится сама норма жизненных отношений, а не ее нарушение. Это жизнь мещанская, обывательская, причем показанная не в экстремальных ситуациях, не в социальных эксцессах, не в кричащих фактах общественной несправедливости, а в обычной, повседневной действительности. Такое мещанство, “разлитое в воздухе”, еще более страшно, потому что его часто не замечают. Ненормальная жизнь, ставшая обычной, засасывает человека, обезличивает его. Такова судьба доктора Старцева из рассказа “Ионыч”.
В скучной жизни обывателей губернского города выделяется семья Туркиных, которая, на первый взгляд, кажется очень талантливой: мать семейства Вера Иосифовна пишет романы, ее муж известен своим остроумием, а дочь Екатерина Ивановна собирается сделать карьеру пианистки. Но писатель тонко показывает, что на самом деле эти люди бездарны, пошлы и ограниченны. Побывав и них в гостях, молодой, полный жизненных планов доктор Старцев влюбляется в девушку, которую в семье зовут Котик. Эта любовь оказывается единственным светлым моментом в его жизни, но она не получает развития: девушка едет в Москву учиться в консерватории, а доктор все больше погружается в мещанскую жизнь, которая заполнена работой, приносящей ему изрядный доход.
Спустя несколько лет он превращается в “пухлого, красного”, тучного человека, похожего на “языческого бога”. Он разъезжает на тройке, скупает дома, бесцеремонно вторгаясь в чужие жилища. А о Екатерине Ивановне, так и не сумевшей сделать карьеру пианистки и вернувшейся ни с чем домой, Ионыч может вспомнить лишь то, что это дочь Туркиных, которая “играет на фортепьянах”.
Так завершается процесс деградации человека, наделенного умом, талантом, стремлением заниматься важным, нужным людям делом. Почему доктор Старцев превратился в Ионыча? Писатель не дает прямого ответа на этот вопрос, но читатель чувствует, насколько сильно влияние этой внешне даже приятной, но по сути пустой и мелкой, обывательской жизни, для сопротивления которой нужно подлинное мужество и настоящая цель в жизни.
Этого и не хватило Ионычу.
Сам писатель так определил главную тему своего творчества: в переходную эпоху, когда рушились старые представления, а новые идеи еще только вырабатывались, важнее всего было показать, как “русская жизнь бьет русского человека и маленькому человеку нет сил ориентироваться”. В прозе Чехова появляется новый “герой времени”, отличающийся как от героев онегинско-печоринского склада, так и от “маленького человека”. Это представитель среднего слоя общества – мелкий чиновник, врач, учитель, художник, музыкант, священник, владелец магазинчика, лавки и т. д., – именно той его части, которая стала определять картину жизни России 1880-1890-х годов. Это тип “среднего человека”, обывателя, на которого тяжелее всего ложится груз переходной эпохи.
Не удовлетворяясь бездумным существованием, он рано или поздно приходит к “проклятым вопросам” , но ему часто не хватает сил подняться над обстоятельствами, отыскать верный ориентир в мире -“настоящую правду”, “общую идею”. “Общая идея” – слова из повести Чехова “Скучная история”, ставшие определением основной проблемы его творчества: поиск истинных жизненных ориентиров. Такая идея придает жизни цель и смысл и делает человека сильным, способным противостоять жизненным испытаниям, вырывает его из “футлярного” существования. Чеховский герой, сталкиваясь со сложностью, не понятностью, а порой и враждебностью жизни, находясь в динамическом процессе поисков истины, мучается, ошибается, пытается опереться на какие-то общепринятые нормы. Но это чревато односторонностью, грозит опасностью оказаться в “футляре”, в плену “ложных представлений” и расхожих истин. Писатель приводит читателей к выводу: “никто не знает настоящей правды”.
Вот почему центральная проблема чеховского творчества может реализовываться в самых разных по тематике произведениях. Поднимая важнейшие вопросы, волновавшие современников, Чехов как бы проверяет различные варианты понимания “общей идеи”, распространенные в обществе той поры.
Так толстовство с его идеей “непротивления злу насилием” подвергается критическому рассмотрению в рассказе “Палата № 6″. Трагическая судьба доктора Рагина показывает, что примирение с действительностью чревато самыми негативными последствиями. Но не спасает человека от ошибок и выбор иной позиции, связанной с активным включением в общественную жизнь. Так представлена популярная в то время “теория малых дел” в рассказе “Дом с мезонином”, где ее последовательница – старшая из сестер Волчаниновых – оказывается человеком черствым, способным безжалостно разрушить счастье своей младшей сестры.
Чехов не говорит о том. что плоха сама теория, просто читатель не верит в то, что такой человек, как Лида Волчанинова, может действительно желать творить добро для других людей.
Точно так же писатель прямо не критикует бурно развивающиеся капиталистические отношения в России, он просто показывает, что богатство не делает человека счастливым. Столь же нетрадиционно раскрывается у Чехова и тема русской деревни, очень важная для писателей второй половины XIX века. В рассказах “Мужики”, “Новая дача”, “В овраге” ужасы деревенской жизни предстают не как из ряда вон выходящее событие, а показаны в их повседневности, привычности, а потому производят гораздо более сильное впечатление. Особенно страшно, когда это касается детей, как в “Овраге”, где маленький ребенок, сын Липы, становится жертвой жестокости, жадности и корысти, царящих в семье Цыбукиных.
Тема детства в творчестве Чехова часто связана со страданиями, которыми наполняется жизнь детей. Но в отличие от многих других современных ему писателей, Чехов не стремится акцентировать именно темные стороны, он утверждает, что мир детства и в условиях страшной действительности сохраняет свои светлые основы. Так, например, это происходит в рассказе “Беглец”, где в беспросветную жизнь больного мальчика из бедной крестьянской семьи неожиданно врываются свет и тепло, которые несет в себе добрый доктор, не только лечащий ребенка, но и помогающий ему почувствовать атмосферу настоящего детства с его играми, радостями, весельем, таким контрастом предстающего в угрюмой, страшной деревенской больнице.
Это ощущение мимолетности человеческого счастья, его зыбкости и непрочности, ускользающей красоты часто наполняет рассказы Чехова, в творчестве которого и тема любви и счастья также получает очень своеобразную интерпретацию. Так в рассказе “Счастье”, герой которого старик-пастух всю жизнь мечтал о кладе и не утратил надежду найти его, наивная вера в возможность хорошей жизни не подкрепляется ничем, кроме самой атмосферы, которая пронизывает рассказ. Она создается описанием гармоничной, умиротворенной природы степи, которая как бы растворяет в себе человеческое горе и страдание. Сходную роль может играть у Чехова тема времени, например в рассказе “Студент”.
Оно высвечивает все временное, преходящее и утверждает извечную, непреходящую ценность добра, любви, понимания, которые противостоят мраку и холоду отчуждения. И опять эта тема выражена не столько в словах героев, не в сюжете, сколько в общем настроении, самой атмосфере рассказа, который Чехов называл самым любимым из своих произведений.
Тема отчуждения, одиночества человека, так остро поставленная еще в рассказе “Тоска”, получает в “Студенте” новый поворот: в жизни есть то, что единой связующей нитью проходит через века и времена, объединяет самых разных людей, только найти эту основу очень трудно. Не дает ощущения устойчивости, уверенности в истинности найденного жизненного пути ни занятия наукой, ни искусством, ни даже религия. Только человек, самозабвенно преданный другому, полностью растворяющийся в любви может ощутить счастье.
Но и оно оказывается зыбким и непрочным, потому что при этом размывается личность самого этого человека. Потеря любимого оборачивается для героини рассказа Оленьки потерей всех жизненных ориентиров. Лишь новая любовь может вновь сделать ее жизнь целеустремленной, осмысленной и наполненной.
Именно такой силой, противостоящей обыденности, поднимающей человека над бессмысленной мещанской, обывательской жизнью предстает любовь в шедевре чеховской прозы рассказе “Дама с собачкой”. Кажется, уже ничто не может изменить жизнь стареющего ловеласа Гурова, да он и выглядит вполне довольным своим существованием. Но знакомство в Ялте с молодой “дамой с собачкой” Анной Сергеевной, казавшееся поначалу обычным курортным романом, неожиданно для самого героя перерастает в настоящую любовь. Именно в этой любви, скрываемой, тайной, для обоих героев открывается подлинный смысл их жизни.
Чехов не дает никогда готовых решений, финал этого рассказа, как и многих других, остается открытым, но сама устремленность к поиску придает мысли писателя светлое, оптимистическое звучание.
В поздних произведениях Чехова часто звучит мотив бегства, прорыва к иной, сознательной, красивой и одухотворенной жизни. Какой должна быть эта жизнь? Ни герои, ни сам писатель не дают ответа на этот вопрос, он адресован читателю и зрителю, определяя во многом тематику не только чеховской прозы, но и драматургии.
(1 votes, average: 5.00 out of 5)Идейно-тематическое содержание рассказов А. П. Чехова