Б. А. Чичибабин воспитывался в семье офицера. До 1930 семья жила в Кировограде, потом в пос. Рогань под Харьковом, где Борис пошел в школу. В 1935 Полушины переехали на родину Репина – в Чугуев, где отчим получил должность начштаба эскадрильи Чугуевской школы пилотов. Борис учился в Чугуевской 1-й школе с 5-го по 10-й класс. Здесь он уже постоянно посещал литературный кружок, публиковал свои стихи в школьной и даже городской газете под псевдонимом Борис-Рифмач.
По окончании школы Борис поступил на исторический факультет Харьковского университета.
Борис решил продолжать учебу в Харьковском университете, по наиболее близкой ему специальности филолога. После первого курса готовился сдавать экзамены сразу за два года, но ему было не суждено получить высшее образование. Дело в том, что он продолжал писать стихи – и во время воинской службы, и в университете. Написанное – “издавал”: разрезал школьные тетради, превращая их в книжечки, и давал читать многим студентам. Тогда-то Полушин и стал подписываться фамилией матери – Чичибабин. Есть мнение, что псевдоним он взял в честь двоюродного деда со стороны матери, академика А. Е. Чичибабина, выдающегося ученого в области органической химии. Однако это маловероятно: культа почитания академика-невозвращенца в семье Полушиных не было.
В июне 1946 Чичибабин был арестован и осужден за антисоветскую агитацию. Предположительно, причиной ареста были стихи – крамольная скоморошья попевка с рефреном “Мать моя посадница”, где были, например, такие строки:
Пропечи страну дотла,
Песня-поножовщина,
Чтоб на землю не пришла
Новая ежовщина!
Во время следствия в Бутырской тюрьме Чичибабин написал ставшие его визитной карточкой “Красные помидоры” и почти столь же знаменитую “Махорку” , два ярких образца “тюремной лирики”. Эти стихи, положенные на музыку одним из ближайших друзей Чичибабина – актером, певцом и художником Леонидом (“Лешкой”) Пугачевым, позже, в шестидесятые годы широко разошлись по стране.
После почти двухлетнего (с июня 1946 по март 1948) следствия (Лубянка, Бутырская и Лефортовская тюрьмы) Чичибабин был направлен для отбывания пятилетнего срока в Вятлаг Кировской области.
В Харьков Чичибабин вернулся летом 1951. Долгое время был разнорабочим, около года проработал в Харьковском театре русской драмы подсобным рабочим сцены, потом окончил бухгалтерские курсы, которые были самым быстрым и доступным способом получить специальность. С 1953 работал бухгалтером домоуправления. Здесь познакомился с паспортисткой Матильдой Федоровной Якубовской, которая стала его женой.
С 1956 по 1962 Чичибабин продолжает работать бухгалтером (в грузовом автотаксомоторном парке), но постепенно заводит ряд знакомств в среде местной интеллигенции, в том числе – литературной. Тогда же знакомится с бывшими харьковчанами Б. Слуцким, Г. Левиным. В 1958 году появляется первая публикация в журнале “Знамя” (под фамилией Полушин). В Харькове в маленькой чердачной комнатушке Чичибабина собираются любители поэзии, образуется что-то вроде литературных “сред”.
В начале 60-х годов харьковский поэт долгое время живет в Москве на квартире Юлия Даниэля и Ларисы Богораз, выступает в литературном объединении “Магистраль”. В 1962 году его стихи публикуются в “Новом мире”, харьковских и киевских изданиях. Среди знакомых Чичибабина этого периода – С. Маршак, И. Эренбург, В. Шкловский.
В эти послелагерные годы намечаются основные темы поэзии Чичибабина. Это прежде всего гражданская лирика, “новый Радищев – гнев и печаль” которого вызывают “государственные хамы”, как в стихотворении 1959 “Клянусь на знамени веселом” (“Не умер Сталин”). К ней примыкает редкая в послевоенной поэзии тема сочувствия угнетенным народам послевоенной советской империи – крымским татарам, евреям, “попранной вольности” Прибалтики – и солидарности с ними (“Крымские прогулки”, “Еврейскому народу”). Эти мотивы сочетаются у Чичибабина с любовью к России и русскому языку, преклонением перед Пушкиным и Толстым (“Родной язык”), а также с сыновней нежностью к родной Украине:
У меня такой уклон:
Я на юге – россиянин,
А под северным сияньем
Сразу делаюсь хохлом.
В 1963 году выходят из печати два первых сборника стихов Чичибабина. В Москве издается “Молодость”, в Харькове – “Мороз и солнце”.
В январе 1964 Чичибабину поручают руководство литературной студией при ДК работников связи. Работа чичибабинской студии стало ярким эпизодом в культурной жизни Харькова, вкладом города в “шестидесятничество”.
Характерная деталь – на занятиях Чичибабин приветливо относился к любому пришедшему на них стихотворцу – пусть даже он был заурядным и не очень умным рифмоплетом. Из-за этой своей позиции у Бориса Чичибабина постоянно возникали жаркие споры с молодыми талантливыми студийцами, которые высмеивали того или иного незадачливого новичка. В 1965 в Харькове выходит сборник “Гармония”, и в малой степени не отражавший истинного Чичибабина: почти ничто из лучших стихов поэта не могла быть напечатано по цензурным соображениям.
В 1966 году по негласному требованию КГБ Чичибабина отстранили от руководства студией. Сама студия была распущена. По официальной версии – за занятия, посвященные Цветаевой и Пастернаку. По иронии судьбы в этом же году поэта приняли в СП СССР (одну из рекомендаций дал С. Я. Маршак). Однако кратковременная хрущевская оттепель закончилась: Советский Союз вступил в двадцатилетие, названное впоследствии застоем.
В жизни Чичибабина начинается тяжелый период. К проблемам с литературной судьбой добавляются семейные неурядицы. В 1967 году поэт находится в сильной депрессии, чему свидетельством стихотворения “Сними с меня усталость, матерь смерть” , “Уходит в ночь мой траурный трамвай”.
Но осенью того же года он встречает влюбленную в поэзию почитательницу его таланта – Лилию Карась, и через некоторое время соединяет с ней свою судьбу. Это стало для него настоящим спасением. Лилии Чичибабин посвятил впоследствии множество своих произведений. Конец 60-х – начало 70-х годов ознаменовали собою фундаментальный перелом в жизни, творчестве и мировоззрении Чичибабина. С одной стороны – обретенное наконец личное счастье, а с ним и новый творческий подъем, начало многочисленных многолетних путешествий по СССР (Прибалтика, Крым, Кавказ, Россия), приобретение новых друзей, среди которых – Александр Галич, Феликс Кривин, известный детский писатель А. Шаров, украинский писатель и правозащитник Руденко Микола Данилович, философ Г. Померанц и поэт З. Миркина. С другой – жестокое разочарование в романтических идеалах советской юности, ужесточение цензуры, а следовательно – неизбежный постепенный переход из писателей “официальных” в полу-, а затем и вовсе запрещенные.
В начале 1968 года в Харькове печатается последний доперестроечный сборник Чичибабина – “Плывет Аврора”. В нем, еще более чем в предыдущей “Гармонии”, было помещено, к сожалению, немало литературных поделок, многие лучшие стихи поэта были изуродованы цензурой, главные произведения отсутствовали. Чичибабин никогда не умел бороться с редакторами и цензорами. Остро переживая то, что сделала с его книгами цензура, он писал:
При желтизне вечернего огня
как страшно жить и плакать втихомолку.
Четыре книжки вышло у меня.
А толку?
“Член Союза советских писателей” Чичибабин теряет читателей – поэт Чичибабин “уходит в народ”. В 1972 году в самиздате появился сборник его стихов, составленный известным московским литературоведом Л. Е. Пинским. Кроме того, по рукам начинают ходить магнитофонные записи с квартирных чтений поэта, переписанные и перепечатанные отдельные листы с его стихотворениями. “Уход из дозволенной литературы… был свободным нравственным решением, негромким, но твердым отказом от самой возможности фальши”, – написал об этом двадцать лет спустя Григорий Померанц.
В 1973 Чичибабина исключают из СП СССР. Интересно, что для начала от него потребовали передать в КГБ свои стихотворения, которые он читал там-то и там-то. Он должен был сам подготовить печатный текст, чтобы “там” смогли разобраться в деле. Друзья советовали Чичибабину переслать наиболее невинные стихи, но Борис Алексеевич так делать не умел и отослал самые важные для себя сочинения – те, которые отчаянно прочитал на своем пятидесятилетии в Союзе писателей: “Проклятие Петру” и “Памяти А. Т. Твардовского” . В последнем были, например, такие слова:
И если жив еще народ,
то почему его не слышно?
И почему во лжи облыжной
молчит, дерьма набравши в рот?
Что касается потери официального статуса, то на это Чичибабин отозвался так:
Нехорошо быть профессионалом:
Стихи живут, как небо и листва.
Что мастера? – Они довольны малым.
А мне, как ветру, мало мастерства.
В 1974 поэта вызывали в КГБ. Там ему пришлось подписать документ о том, что, если он продолжит распространять самиздатовскую литературу и читать стихи антисоветского содержания, на него может быть заведено дело.
Наступила пора пятнадцатилетнего замалчивания имени Чичибабина:
В чинном шелесте читален
или так, для разговорца,
глухо имя Чичибабин,
нет такого стихотворца.
Все это время (1966-1989) он работал старшим мастером материально-заготовительной службы (попросту – счетоводом) харьковского трамвайно-троллейбусного управления. И продолжает писать – для себя и для своих немногочисленных, но преданных читателей. Драматизм ситуации усугублялся тем, что многие из верных друзей Чичибабина в этот период эмигрировали. Их отъезд он воспринимал как личную трагедию.
Публикации, очень редкие, появлялись только за рубежом. Наиболее полная появилась в русском журнале “Глагол” в 1977 (США, издательство “Ардис) стараниями Л. Е. Пинского и Льва Копелева.
В 1987 поэта восстанавливают в Союзе писателей (с сохранением стажа) – восстанавливают те же люди, которые исключали. Он много печатается.
13 декабря 1987 Чичибабин впервые выступает в столичном Центральном Доме литераторов. Успех колоссальный. Зал дважды встает, аплодируя. Со сцены звучит то, что незадолго до этого (да многими и в момент выступления) воспринималось как крамола. Звучит и “Не умер Сталин” (1959):
А в нас самих, труслив и хищен,
Не дух ли сталинский таится,
Когда мы истины не ищем,
А только нового боимся?
И “Крымские прогулки” (1961):
Умершим не подняться,
Не добудиться умерших,
Но чтоб целую нацию –
Это ж надо додуматься
В родном Харькове Чичибабин впервые выступает 5 марта 1988 в Клубе железнодорожников – бывшем ДК им. Сталина в 35-ую годовщину со дня смерти тирана… Осенью того же года Харьков посещает съемочная группа из “Останкино”, и в начале 1989-го по ЦТ показывают документальный фильм “О Борисе Чичибабине”. В том же году фирма “Мелодия” выпустила пластинку “Колокол” с записями выступлений поэта.
В 1990 за изданную за свой счет книгу “Колокол” Чичибабин был удостоен Государственной премии СССР. Поэт участвует в работе общества “Мемориал”, дает интервью, совершает поездки в Италию, в Израиль.
Но принять результаты перестройки Чичибабину, как и большинству народа, оказалось психологически непросто. Идеалы равенства и братства, которым изменила советская власть, но которым оставался преданным он, поэт и гражданин Борис Чичибабин, у него на глазах попирались новыми власть имущими. Кроме того, он не смог смириться с распадом Советского Союза, отозвавшись на него исполненным боли “Плачем по утраченной родине”.
Умер Борис Чичибабин в декабре 1994, менее месяца не дожив до своего 72-го дня рожденья. Похоронен на 2-м кладбище г. Харькова (Украина).
(1 votes, average: 5.00 out of 5)Чичибабин Борис Алексеевич