Анализ стихотворения Рубцова “Русский огонек” (1)

Н. Рубцов умер в тридцать пять лет. Безусловно, он прожил слишком короткую жизнь, но какое богатейшее поэтическое и духовное наследство оставил после себя!

В его стихотворениях сосредоточено столько проникновенной любви и истинного интереса к русской природе, русской деревне, русской жизни… Ему свойственна яркая, полная красок и звуков картина мира, им подмечены мельчайшие проявления жизни, и любой миг прекрасен и дорог Рубцову.

Стихотворение “Русский огонек” , написанное в 1964 году, привлекает уже своим названием. У читателя

сразу выстраивается ассоциативный ряд: русский – значит, близкий, родной; огонек – значит, дом, тепло, уют, защита. Особый характер придает названию уменьшительно-ласкательный суффикс “ек”. В воображении сразу встает образ маленького одинокого домика, занесенного снегом, но от этого он еще милее, притягательнее и дороже. Так же и в стихотворении: снег, мороз, далекий уголок – таких на Руси великое множество.

При помощи художественно-изобразительных средств уже с первых строк перед читателем возникает необыкновенно живая, со множеством мельчайших деталей картина. Мы понимаем, что лирический герой устал (об этом говорит эпитет “томительный” (мороз), вся природа как бы сжалась, оцепенела, кажется, что она и вовсе умерла – ведь ели – “маленькие”, небо – “темное”, звезд нет, а поле – “бескрайнее” и “мертвое”. Чтобы передать свое одиночество на фоне безжизненной природы, лирический герой лишь о себе одном говорит как о живом: “Я был один живой”. Путник вспоминает прошлое, недаром употреблены глаголы “было”, “был”, а мы, благодаря точному описанию окружающего мира и состояния души странника, становимся свидетелями и слушателями его рассказа.

Читатель чувствует эмоциональное состояние героя и понимает, что тот ищет приюта, места, где можно отдохнуть и согреться, спастись от тягот пути и одиночества.

Вдруг тихий свет (пригрезившийся, что ли?)
Мелькнул в пустыне, как сторожевой…

Необычные эпитеты употребляет автор для определения света – “тихий” и “сторожевой”. Это значит – ровный, мягкий, безопасный, способный защитить. В общем, такой, в каком нуждается заблудшая душа. Однако нет твердой уверенности в спасении, ведь свет “пригрезившийся”, он “мелькнул”. Далее следует фигура умолчания, и становится ясно, что герой пошел на этот свет, поверил в него.

Многоточие заканчивает первую часть стихотворения, из которой мы понимаем, где находится лирический герой, что его окружает, что с ним происходит. Необычна структура этой части: первое и два последних слова смещены. В этом чувствуется порывистость, неопределенность, неуверенность и…усталость.

Вторую часть можно назвать кульминационной. Здесь уже два человека, и между ними происходит важный разговор. Путник, входя в избу, сравнивает себя со “снежным человеком”. Возможно оттого, что в снегу, а возможно потому, что пока отлучен от человечества, его тепла и участия. В скобках переданы тревожные и отчаянные мысли героя: “Последняя надежда!” Но в этом доме он встречает непритязательное, бескорыстное человеческое добро. “Изба” – простой небогатый дом, “изба” – нечто родное, вековое, с детства близкое, до мелочей знакомое. Неожиданному гостю предлагается здесь все, чем богаты хозяева, – исконное, русское радушие и участие:

– Вот печь для вас и теплая одежда…

И появляется та, что является как бы хранительницей “русского огонька”. Какая она?

Но в тусклом взгляде
Жизни было мало,
И, неподвижно сидя у огня,
Она совсем, казалось, задремала…

В стихотворении у героини нет имени, нет подробного описания внешности, и это не случайно. Хозяйка – собирательный образ, отражающий национальные черты русской женщины: матери, жены, сестры, выстрадавшей на своем веку многое, потерявшей близких. От этого взгляд потускнел, голова седа, выглядит она словно “глухонемая”. Тихо сидит и дремлет – отдыхает от великих трудов.

Художественное пространство расширяется: от маленькой избы до всей земли. Здесь, в избе, тишина, уют, добро, а “там”, за ее пределами, огонь, вражда, испытания.

Один-единственный вопрос заботит женщину: будет ли вновь страдание, будет ли вновь смерть – будет ли вновь война.

Скажи, родимый, Будет ли война?

Именно ей, потерявшей близких людей на войне, понятен ужас кровопролития и бессмысленность того, что она несет:

А от раздора пользы не прибудет…

Лирический герой не может ответить точно, что войны не будет, что этого не повторится никогда (“Наверное, не будет”) – он пришел из мира, где нет покоя, нет взаимопонимания. Такой ответ не внушает уверенности, получается, что люди, к сожалению, так ничему и не научились – остается уповать на какие-то высшие силы, на Бога. За внешним спокойствием женщины, дремотой скрывается боль за весь мир, где “полным-полно огня и вражды”:

Что снилось ей?
Весь этот белый свет,
Быть может, встал пред нею в то мгновенье?

Вновь лирический герой возвращается к действительности и поступает так, как принято в том мире, откуда он пришел: расплачивается за гостеприимство деньгами. Но бренчание монет “глухое”. Этот эпитет подчеркивает, что деньги меркнут перед сердечным добром и отзывчивостью, они неуместны и неприличны здесь.

– Господь с тобой! Мы денег не берем!

Местоимение “мы” имеет обобщающий характер, за ним стоят все те, кто готов бескорыстно помочь, спасти нуждающегося. И гораздо важнее отплатить тем же:

За все добро расплатимся добром,
За всю любовь расплатимся любовью…

Анафора усиливает смысл строк, делая ударение на словах “все”, “всю”. А фигура умолчания подчеркивает, что еще какие-либо слова не нужны. За этим многоточием великий смысл: каждый человек должен сам почувствовать и понять сокровенный смысл сказанного.

В стихотворении затрагивается судьба целой страны, Руси, как говорит лирический герой.

Как много желтых снимков на Руси!
В такой простой и бережной оправе!

Очевидно, что “желтые снимки” – это фотографии умерших, погибших на войне. Эпитет “желтые” не только говорит нам о качестве старых снимков, но и содержит в себе печаль от разлуки с близкими людьми. Эти неказистые снимки дороже всего, печаль, связанная с ними, свята, недаром фотографии “в простой и бережной оправе”. И лирический герой, открыв для себя это, не может не сказать о светлой памяти с особым чувством. Снимков много потому, что ни в одной стране не было столько войн, сколько их было на многострадальной Руси. Поэтому понятна антитеза, заключенная в словах “сиротский смысл семейных фотографий”. Казалось бы, раз семья, то не может быть сиротства, но эти снимки несут в себе боль – они повешены на стену в память о родных ушедших из жизни людях.

Третья, последняя часть стихотворения, содержит в себе восемь строчек. Они звучат как вывод из всего рассказа, раскрывают идею стихотворения. Лирический герой благодарит “русский огонек” за готовность помочь в трудную минуту, за душевную теплоту и бескорыстие, за память:

Спасибо, скромный русский огонек…

Можно предположить, что под “русским огоньком” автор подразумевает русских людей, ведь именно людям свойственно “тревожное предчувствие”, только люди могут “дружить с доброй верою”. В последней строке употреблено сравнение – “как добрая душа”. Это прямое указание на человека, но не любого, а искреннего, духовного, способного понять того, кто находится в страшном положении, “от всех друзей отчаянно далек” “среди тревог великих и разбоя”.

Горишь, горишь, как добрая душа,
Горишь во мгле – и нет тебе покоя…

Анафора, фигура умолчания усиливают мысль о том, что на добро можно рассчитывать, что есть надежда на неугасимость огонька любви, веры, понимания.

Все восемь заключительных строк представляют собой одно предложение, то есть выражают единую, цельную мысль о неистребимости добра на земле.

За все добро расплатимся добром,
За всю любовь расплатимся любовью…

И до тех пор, пока расплата будет такой, пока будет жива человеческая душа, будет жив, будет гореть огонек – символ жизни, стремления из мрака к свету!