Сталинские репрессии не обошли стороной семью Анны Ахматовой. Сперва был арестован и расстрелян ее бывший муж Николай Гумилев, а затем в 1938 году по ложному обвинению осудили сына, Льва Гумилева. Поэтесса предчувствовала подобное развитие событий, поэтому старалась открыто не выказывать своей неприязни к советской власти. Тем не менее, механизм репрессий уже был запущен, и Ахматова опасалась, что однажды подобная участь постигнет и ее. Она мысленно готовилась к тюрьме и лагерям, пытаясь не думать о судьбах близких ей людей.
В 1939 году, когда стало ясно, что Лев Гумилев жив, но проведет в ссылке 5 лет, Анна Ахматова написала стихотворение “Приговор” , в котором попыталась уговорить себя быть более сдержанной в эмоциях и суждениях. Поэтесса признается, что ее сердце словно окаменело, и эта защитная реакция помогает притупить боль и избавиться от панического ужаса, который уже успел стать неизменным спутником ее жизни.
Ахматова пишет, что приговор сыну стал для нее как камень, упавший на “еще живую грудь”. Она отмечает: “Ничего, ведь я была готова, справлюсь с этим как-нибудь”.
Однако даже подобные уговоры не сразу дают свои результаты. Пройдет еще довольно много времени, прежде чем поэтесса сможет говорить о судьбе сына без дрожи в голосе. Именно в этот период она расстается со своим супругом, искусствоведом Николаем Пуниным, что становится для Ахматовой еще одним серьезным ударом.
Оставшись в пустом Фонтанном доме, где располагалась квартира семьи поэтессы, она вдруг понимает, что нужно если и не избавиться от воспоминаний прошлого, то, хотя бы, загнать их далеко вглубь памяти. “Надо, чтоб душа окаменела. Надо снова научиться жить”, – пишет Ахматова.
Сделать это не так-то просто, как кажется на первый взгляд. Особенно, для такой тонкой и романтичной натуры, как поэтесса. Тем не менее, Ахматова понимает, что это единственная возможность остаться в живых и найти в себе силы бороться за близких людей. Поэтесса осознает, что если не сможет мысленно перечеркнуть прошлое, то может случиться непоправимое – она станет следующей жертвой репрессивной машины. “Я давно предчувствовала этот светлый день и опустелый дом”, – отмечает Ахматова, понимая, что теперь на карту поставлена и ее собственная жизни. Однако поэтессу не арестуют. Более того, в 1939 году ей предложат вступить в Союз писателей. Тем не менее, Ахматова всегда будет помнить о том, какую цену ей пришлось заплатить за собственную свободу.
